Иван Ленивцев - Я своих не сдаю

Дело было благополучно закрыто за отсутствием состава преступления. Ерофей Христофорович как-то тихо и незаметно поменял жесткий стул учителя на уютно-комфортное кресло заместителя начальник управления образования. Заместитель – это вам не какой-то там методист, и даже не главный специалист, и не ведущий: «зам» – это уже почти вершина! Почти как Джомолунгма в Тибете! Эверест! И это чудо сотворили палки, простые палки! Между прочим, решил Матрёнин, чиновнику такого полета не солидно бегать с палками, как обычному пенсионеру: чиновник без живота – не чиновник, а посему палки были не выброшены, нет – снесены в подвал, так, на всякий случай. А что, может, и детям для карьеры пригодится? Кто знает, пути господни неисповедимы!

Не поверите, но это прямо наваждение какое-то! Ей-Богу! В последнее время Кольке Расторгуеву навязчиво снится один и тот же дурацкий сон. Будто бы его маманя настойчиво, как маленького, пытается накормить разнообразной вкусняшкой: то наваристым борщом, то горяченькими пельменями, то жареной картохой с салом. А он, глупенький, капризно нос воротит: не хочу, мол, не буду! И вот что интересно, после каждого такого «сытного» сна, Колька всенепременно вдрызг ругается с женой Татьяной, словно между ними был установлен обязательный по утрам ритуал, портить друг дружке нервы.

Нет, а что она в самом деле, завтрак готовит как на один покрой: то рожки, то макароны, то рожки, то макароны! Все один в один! Будто Колька итальяшка какой из Милана! Может, было бы и простительно эти самые рожки-макарошки употреблять, влей она в них для вкусности подливу пожиже да пожирней. Так нет же, капнет граммулечку растительного масла – и нате вам, жрите, не подавитесь наждачком из теста. А Колька физически работает, на свежем воздухе, аппетит у него повышенный, ему бы по утрам чем поплотнее подзаправиться, посытнее, поосновательней. Подала бы, к примеру, на завтрак большой кусок колбасы с хлебом-маслом-чаем; или яиц нажарила с салом, как мама в детстве. Нет, каждое утро готовит якобы макароны по-неаполитански – свой фирменный рецепт, который она по телевизору видела, жаль, говорит, полностью переписать не успела… По телевизору она видела! Ох, уж этот сволочной ящик! Включишь по выходным – все каналы забиты то «Поедем-поедим» со «Смаком», то «Едим дома» с «Кулинарными поединками», то «Будет вкусно» с «Обедом-пятиминуткой»! Непонятно, для кого их гонят, кто их смотрит?! От ихней парной телятины, омаров в соусе, от ветчины копченой и прочих киви-ананасов кулаки сжимаются, на баррикады хочется…

– Иди завтракать, – официально сухо позвала с кухни жена Татьяна, миловидная блондинка немного за тридцать, запахивая когда-то розовый, ныне бледно-полинявший халатик. Колька помыл над раковиной руки, сел за стол и включил стоящий на подоконнике маленький телевизор: Америка выбирала нового президента.

Татьяна поставила перед супругом чашку с макаронами по-неаполитански… О! Колька с ненавистью взглянул на любимое блюдо итальянских мужиков и со злостью швырнув вилку на стол: достали твои макароны! – выскочил в прихожую, где принялся одеваться на работу. Татьяна вышла за ним и, уперев ладони в располневшие бедра, стала привычно выговаривать мужу:

– Что носом крутишь? Макароны не нравятся? Да? Ишь, гурман выискался! Ешь, что дают, да сопи молча в тряпочку.

Недовольно сопя, Колька натягивал на ногу правый ботинок.

– Ты чего молчишь, как шнурок? Может, ты мне голодовку объявил… или, как там – бойкот? Ты что думаешь, индюк надутый, я тебе должна каждое утро фрикадельки мясные подавать или котлеты по-киевски, да?!

Пытаясь надеть на ногу левый ботинок, Колька молча сопел-пыхтел.

– Чем дурью маяться, лучше бы побольше денег домой приносил, – провоцировала муженька супруга, в надежде пробить его оборону – А то принесешь получку, не получка – слезы воробьиные…

– Ты сюда птичек не вплетай! – не выдержав характера, Колька огрызнулся борясь с левым ботинком – нога упорно не желала влезать в него. – Получка ей, видите ли, не нравится. Нормальная у меня получка, не хуже чем у других, и получаю я вдвое больше, чем ты. Тебе сколько денег ни зарабатывай, сколько ни приноси домой – все будто в прорву уходит. И куда только ты их деешь?

– Что-о?! Куда дею! – выйдя из себя, мгновенно взорвалась Татьяна. —Ну ты наглец, каких свет не видывал! Больше меня он получает! Надо же! Ты мужик, ты и должен больше получать! А то ишь, зарабатывает он… работничек! Я себе шубу не могу купить… Ты слышишь меня? Мне шуба к зиме нужна! – требовательно засучила она ножкой. – Приличная шуба, норковая!

– Шубу? – Колька, оставив в покое непокорный ботинок, исподлобья взглянул на супругу, кажется, он получил шанс как побольнее укусить свою половинку. – Приличную? А это какую? Дорогую, что ли? Вот ты мне ответь: ну зачем тебе дорогая шуба? Зачем? Ты когда на себя в последний раз в зеркало смотрела? А ты посмотри, посмотри, – кивнул он на трюмо в прихожей. Не зная, с какой стороны ожидать пакость от голодного супруга, Татьяна внутренне напряглась. – Ты на свои ноги посмотри, на пузо… не пузо – бетономешалка с нашей стройплощадки…

Колька высказал, точнее в сердцах брякнул первое, что на язык попало – и только потом сообразил: он явно переборщил в их утреннем диспуте со своим обвинительным монологом. Отступая, он даже успел добавить, что бетономешалка, пусть внешне и непривлекательный агрегат, зато весьма и весьма полезный на стройке. Но было поздно, Татьяна закипела камчатским вулканом.

– А-ах! Ах ты, урод моральный! Кирпич недоделанный! Пузо ему мое не нравится, ноги, видите ли, не из ушей растут! Правду он высказал, глаза мне открыл: спасибочко тебе, муженек! Огромное спасибо! Ну все! Хватит, мое терпение лопнуло, выметайся отсюда! Ищи себе другую дуру, пусть она тебя и кормит, и поит, и ублажает! Понял?! А это тебе от меня прощальный привет. На-а! – Смачно, как последнего изменника родины, Татьяна сплеча рубанула мужа по плечу крепкой женской ладонью. От полученного удара Колькина левая нога сходу влетела в ботинок, словно патрон в хорошо смазанный ствол. Сам же хозяин ботинка, взвизгнув от обжигающей боли вскочил, защитно выставляя перед собой руки.

– Танюх, ты чего это, больно же! Чуть рука не отвалилась. Мне же работать. Сдурела, что ли, шуток не понимаешь? Я же просто так… безо всякого умысла ляпнул… Ну все, все, ухожу, ухожу! – заторопился он видя, что супруга не прочь еще разочек угостить его своей тяжелой ручонкой.

– Шутит он! Я тебе покажу шутки! Хватит с меня этих твоих идиотских шуток! Хватит, все, все!! – в ярости рвала и метала Татьяна. – Я еще на старая, мне только тридцать два… будет! Я тепла хочу, ласки хочу, любви настоящей, красивой, как в сериалах…