Иван Ленивцев - Я своих не сдаю

А ничего не подозревавший министр, вернувшись к застывшему по стойке «смирно» командующему округом, принялся привычно грубо распекать подчиненного, как нашкодившего солдата – новобранца. Не осмеливаясь ни возразить, ни даже дохнуть, а лишь виновато потупив голову, генерал-полковник молчал.

– … И я, как министр обороны России, наделенный властью карать и миловать, приказываю: за халатность, за разгильдяйство, за полный развал в войсках округа в деле боевой и политической подготовки, а также повседневной дисциплины и хозяйственной деятельности – снять тебя с поста командующего округом с последующим назначением…

– Стоп, генерал! Убавь обороты, ты не в Москве! – безбоязненно перебил министра глава края.

– Что-о?! Кто это там вякает?! – округлил глаза министр, поворачиваясь и выискивая взглядом наглеца, посмевшего оборвать обличительную речь. – Кто посмел… в душу мать?!

Было видно, как ему в голову бросилась кровь. Свита мертвецки замерла – страшен в гневе министр.

– А-а, это ты, губернатор? Шибко смелый, да?! Или оборзевший от безнаказанности? Ты чего это себе позволяешь? Забыл, перед кем стоишь? Я могу и напомнить. А еще лучше для твоего же блага будет, если ты прикусишь свой поганенький язычок, иначе не сносить тебе головы, это я тебе твердо обещаю.

– Да неужели? Ну-ну… Генерал, а не кажется ли тебе, что ты забыл, куда попал? – смело глядя в глаза когда-то всесильному министру, спросил губернатор, спросил спокойно, однако со скрытой угрозой. – Забыл, что здесь тебе не строевой плац за кремлевской стеной, а перед тобой не сопливый лейтенантик, и даже не генерал-полковник, а человек, делающий погоду в дальневосточном регионе. Надеюсь, ты это понимаешь?

Разинув рот, хлопая глазами, министр ничего не понимал: какой-то чиновник краевого уровня корчит из себя чуть ли не владыку всего Дальнего Востока, которому подчиняется и армия, и флот. Этот мелкоплавающий губернаторишка замахнулся на него, на самого министра обороны, на любимца президента! Черт знает что здесь творится!!!

– Спокойно, генерал, давай без истерики, – нахально предложил губернатор. – Если тебе что непонятно, можешь позвонить в Москву, тебе объяснят, что и как. А лично мой тебе совет таков: садись в самолет и возвращайся туда, откуда прилетел.

Министр хотел заорать, затопать ногами, заматериться в душу, в мать – однако он этого не сделал, как опытный подковерный игрок догадавшись, что произошло что-то, что-то неординарно важное, пока он находился в воздухе. Но что? Что-о-о?!

Генерал армии моментально нашел глазами полковника-адьютанта, державшего в руке кнопочный телефон, мол, ну что там в столице? Адъютант беспомощно пожал плечами, дескать, в столице ничего нового, все по-прежнему. Однако это не успокоило министра. Нет, нет, что-то здесь не так! Неспроста же так нагл и беспардонен этот коренастый чиновник с физиономией непротрезвевшего работяги. Что знает он, чего не знаю я? Неужели… отставка? Не дай бог! Не дай…

– И учти генерал, командующего округом я тебе не отдам, я своих не сдаю. А приказ о его отставке порви и выбрось. Надеюсь, ты это сделаешь? – сузившиеся глазки губернатора блестели угрожающим холодом. – Ну вот и хорошо, и давай не будем на стенку лезть и друг дружке кровь и нервы портить. Садись по-тихому в самолет и, как у нас в народе говорят, ни пуха тебе, ни пера!

Министр, словно в поисках помощи повернулся к свите. Многоопытное окружение с деловитым видом зыркало по сторонам, точно совершено не слышало горячего разговора между шефом и губернатором. По многим признакам свита догадалась, что их некогда всесильному министру, грубо говоря, пришел конец, и пора рвать когти в поисках нового покровителя.

Ссутулившись, и даже будто став ниже ростом, генерал армии повернулся и, громко шаркая ногами, направился к трапу самолета.

А губернатор глядя в спину бывшего министра подумал, что не дай бог подобным образом закончить карьеру. Не дай бог!

Рыба, как на зло, не клевала. Не клевала, и все тут! Захотелось рвать, метать, сломать удочки, затоптать лунки, наконец пожаловаться на произвол корюшки самому Нептуну! Одного не хотелось-плестись домой с пустым рюкзаком. Жора Долгов – упитанный сорокадвухлетний механик здешнего завода железобетонных изделий – намертво придавив брезентовый стульчик ко льду, в сердцах пнул тупоносым валенком пучеглазого морского бычка. Этот единственный представитель подледной фауны имел наглость то ли спросонья, то ли от врожденной жадности наглухо-наглухо! заглотить дефицитный японский крючок. Вот урод! Бычок, хищно разевая острозубую пасть, недовольно застучал хвостом по льду, явно с укором спрашивая у человека: что, рыбачок, крайнего нашел?

«У-у, живоглот большеротый, чуть мне леску не оборвал! – сердито буркнул в сторону бычка Долгов. – Живучий гад… говорят, бычков японцы едят? Ну, эти все едят…»

Долгов зябко поежился: ух и холодрыга! Злой норд-ост, несмотря на немалую толщину рыбацкого снаряжения, пробирал до костей.

«Видно, не мой сегодня день, – мрачно заключил Жора, – с самого утра не клюет. Прав был дед Иван, когда говорил в таких случаях: поперла невезуха – сматывай удочки, внучок… Легко сказать: сматывай. Пустым уходить никому не хочется. Дураку понятно, что никому… А кто виноват, что не клюет? Ясное дело кто – синоптики. Кто вчера по телевизору обещал: „Осадков не ожидается, будет солнечно и ясно“. Вот тебе и ясно! У-у, ветродуи брехливые! Солнце! Где оно? Одна серая муть над бухтой повисла, будто грязное белье у нерадивой хозяйки. Вдобавок лед метровой толщины. Это надо же, метровой! Разве под такой толщей, при полном отсутствии солнечного света, рыба чего-нибудь разглядит? Ничегошеньки она не разглядит: ни крючков, ни блесен, ни поролоновой наживки, ни прочих приманок. Ни-че-го! Между прочим, сейчас стало модным кричать на всех перекрестках: „климат на планете меняется, глобальное потепление, нельзя матушку-природу обижать“. Слушаешь – и в голове не укладывается: ну как можно обидеть эту капризную старуху – я имею в виду природу. Она в последнее время совсем страх перед человеком потеряла, неуправляемой стала, иногда такие коленца выбрасывает по всему земному шарику, что тошно становится роду людскому. Вот вам и человек – хозяин природы. Ага, как бы не так… Нет, что ни говори, а раньше лучше было. Раньше, к примеру, на одну удочку за раз цеплялось по шесть-семь корюшек, а сколько сейчас? Тьфу! Даже и говорить не хочется сколько…»

Долгов был сам не свой: не хотелось возвращаться домой с пустым рюкзаком. Жора еще спозаранку, распугивая ночные тени, застолбил за собой это самое место, как старатель – золотую жилу. Именно здесь вчера, он надергал сорок семь корюшек и десяток наважек. Пусть не густо, но на наваристую ушицу сполна хватило; даже бездельнику коту Бориске кое-что перепало. Нет, раньше было лучше… раньше все было лучше!