Иван Ленивцев - Я своих не сдаю

Но то выборы, то политика! А она, известно – дело темное. А тут в руках у Жоры – Конституция! Основной Закон! Закон, обязанный защищать лично: Долгова Георгия Николаевича, его – и всех домочадцев! То есть-семью. Вот так-то! И никак иначе. Оказывается, у него столько прав о которых он не знал, не слышал, не ведал и даже не подозревал. От него их скрывали, от всего народа прятали, сволочи!

Долгов от корки до корки прочитал текст Конституции – пусть в газетном, пусть в предварительном варианте – и сейчас горел желанием убедиться в работоспособности и эффективности нашей Конституции в повседневной жизни. Но вокруг глухая тишина, тусклый лед и до немоты замерзший морской бычок у ног.

«Кстати, – по случаю вспомнил Долгов, – эти бездельники из управляющей компании второй месяц тянут с установкой разбитого унитаза в моей квартире. Волокитят, бюрократы! Говорят, мол, согласно новому жилищному кодексу, жильцы обязаны все ремонтные работы производить сами. Сами разбили унитаз, вот и устанавливайте его за свой счет сами. Опять же сами. Тоже мне, умники нашлись! Ну ничего, ничего, они у меня еще попляшут, они мне свой унитаз поставят, не китайский-финский!»

Наяву представив кислые физиономии нерадивых коммунальщиков к которым он заявится «качать права» подкрепленные российской Конституцией, Долгов удовлетворенно заулыбался.

Между тем, небо прояснилось. По всему видать, непогоде наскучило наблюдать за однообразно дергающимися фигурками упрямых рыбаков на льду – и она быстренько убралась то ли в Приморье, то ли на Камчатку. Солнечные лучи весело закувыркались по голубому льду, как оставшиеся без присмотра родителей шаловливые детишки. Замерзшие рыбаки воспрянули духом: ну наконец-то! И действительно, как по заказу начался клев. Ур-ра!

И лишь Долгов, увлекшись планом будущей реализации прав даруемых лично ему Конституцией, начисто забыл о рыбалке. В голове зароились шальные мысли о том, что он добьется с помощью основного Закона. Во-первых, его обязаны незамедлительно поставить на общегородскую очередь для получения жилья большей площади. Это раз… Во-вторых, неплохо было бы получить за счет предприятия бесплатную путевочку, например, в Сочи. Это два… В-третьих… В-третьих, ему должны…

Одна из удочек, удачно вывернувшись из объятий носатого валенка, затрепыхалась в лунке, охолодив хозяина ледяным душем. О, чтоб тебя! Отбросив газету на лед, Жора намертво вцепился в удочки. Клюет, клюет, родимая! Ну наконец-то!

Через пару часов справа от Долгова выросла горка пойманной корюшки. Зубастая рыбка пружинисто изгибаясь, отчаянно билась о лед и лишь обессилев, вытягивалась серебристыми карандашиками. Сладковато-огуречный запах приятно щекотал ноздри. Увлекшись рыбалкой, Жора начисто забыл и про Конституцию, и про свои нереализованные планы, другие мысли посещали его голову. Например, такие: оживет ли корюшка, если бросить ее дома в ванну? Или: если оторвет льдину, куда рыбаков утащит – в Америку или в Японию?

Скинув с себя брезентовый плащ с капюшоном, Долгов оглянулся: горстями разбросанные по льду рыбаки дергались, как пьяная молодежь на городской дискотеке. Видно, у всех клюет. Вот и славненько! А то ведь как частенько бывает – только у Жоры клев пойдет, как вся эта рыбацкая шатия-братия тут как тут! И дырявят, дырявят вокруг него лед, словно утопить желают. Ну, народец!

Долгов едва успевал снимать корюшку с крючков, казалось рыба добровольно лезла из лунок, чтобы с комфортом устроиться в вместительном рюкзаке человека. Да, что ни говори, а чертовски приятно держать в своих руках трепещущую, тобой выловленную корюшку!

Хорошее настроение достигло наивысшего предела… и Долгов запел! Он всегда пел, когда счет пойманной рыбы переваливал за сотню. Но так как слов ни к одной песне он не знал, то Жора просто орал во все горло запомнившийся с детства куплет из сказки про лису и волка: «Ловись рыбка, мала и велика! Ловись рыбка…».

Он бы так и орал, пока не охрип, но что-то постороннее, неправильное, от того и непонятное мешало его ору сегодня… Что-то, что-то знакомое… смутно знакомое напомнило Жоре о его давней воинской службе на ракетно-артиллерийском полигоне под славным городом Биробиджан: тра-ах! та-ра-рах!

Долгов выпрямил поясницу… О черт! Час от часу не легче! Из-за скалистого мыса нахально выполз желто-черный ледокол, издали похожий на крадущегося по льду амурского тигра. Ледокол мощным тупым носом наскакивал на лед, сходу вспарывая его белое беззащитное брюхо. За ледоколом послушной длиннотелой таксой, тащился пустотрюмный лесовоз.

«Чтоб вам провалиться!» – Жора запаниковал, заметался по льду. Что делать? что делать? То ли собирать пойманную рыбу в рюкзак, то ли сматывать удочки, то ли вообще бросить все и спасать свою задницу? Ответа он не находил: в такую ситуацию он попадал не часто.

Долгов нервно огляделся: соседние с ним рыбаки спокойно махали руками, будто семафорили ему флажками, мол, чего дергаешься дружище, никак кофе перепил, спокойно лови себе рыбку, ледокол еще далеко! Прищурившись, Жора прикинул расстояние до ледокола… Действительно, метров пятьсот будет… скорее, девятьсот, а то и поболее. Нет, и чего это он запаниковал, и похуже в ситуации попадал, и ничего – живой. Успокоившись, он опустился на стульчик, твердо решив про себя: еще десятка три надергаю и сматываться буду.

А корюшка, как назло, так и перла, и перла из лунок, как бы желая спрятаться за широкой спиной рыбака от взбесившегося ледокола. Долгова удавкой захлестнул рыбацкий азарт: гора пойманной рыбы жидким тестом расползалась по льду у его ног. «Вот это да! – в радостном возбуждении вопил Жора. – Шесть штук с одной удочки, ше-есть! Не-ет, братцы, мой сегодня день, мо-ой!»

Уже мимо, спеша к берегу, торопливо прошмыгивали рыбаки на ходу тревожно разевая в крике рты, но Долгов ничего не видел, не слышал, будто рыбацкий азарт намертво приморозил его ко льду вместе с элементарным чувством самосохранения.

«Вернусь домой, первым делом погоню Зинулю торговать корюшкой у магазина „Восток“, пусть она как я, посидит на морозе, пусть ручками-ножками потопает-похлопает, пусть на себе прочувствует, какова она доля рыбацкая. А то ишь, задницу наела, унитаз не выдержал…»

Лед под Долговым вдруг затрещал расстрельно, змеисто запрогибался резко обрывая его рассуждения Не понял, что такое? Жора отвел недоумевающий взгляд от темного ствола лунки… Его бронзовое от зимнего загара лицо заядлого рыбака покрылось инеем от страха: курносый нос ледокола недовольно сопел в метрах тридцати от него. Нарисованные на скулах ледокола белые арктические медведи, кровожадно раззявив зубастые пасти, драчливо шлифовали когтистыми лапами промерзшее железо и, казалось, только и ожидали команды капитана сигануть на лед с целью показать нагловатому рыбачку, где раки зимуют.