Павел Шилов - Костёр души

– Ах, Катька, Катька – злобная душа.
Зачем ты это показала?
Зачем ушла от Бога Ты?

Из-за шторы выходит ведьма.

– Да, чтобы мстить вам,
Я ж его любила, а он ушёл к тебе.
А как же сын мой —кровь его и плоть?
Родился хилым и нервозным.
Всё от того, что я переживала.
И вскоре умер он, тогда пошла я к бабке.
Она сказала мне, что делать.
И тут же умерла, счастливая
А я хожу, душа моя в усладе.
Послала Василька в Чернобыль.
Он радиацию схватил, потом злодейство совершил.
Не отмолённое веками, и вот он здесь.

– Ой, мама, мама, смотри мой предок.
Князь Шауров, людей казнит в овине этом.
Вон извивается на дыбе человек, а вон ещё.
Он ожигает сталью раскалённой
Своих врагов и песенки поёт.
С ним двое мужиков – глаза кровавые,
Берут покойников, в болоте топят.
А рядом, рядом крик и стон людей,
Которых выгнали смотреть на казнь и муки.

Мать

– Не знаю мать – мне кажется, столетия
Прошли с тех пор, но видишь, до сих пор
Там всё бурлит и стонет неуёмно.
Как страшно, мама, видеть свой порок.
Конечно, он не мой – моих он предков.
Но нити тянуться ко мне и дальше.

– Ну что, Серёжа, ты доволен
Видением этим, я могу продлить
Чарующие эти провидения.
Как жили предки в ужасе и зле.
И как они копили злобу магнетизма,
Которая к невинным душам липнет.
Богата энергетика твоя.
Смотри, смотри, как зависает
Она в квартире этой, милый мой.

– Ты не ушла ещё, о горе!
Квартира проклята моя.
Когда и крест не помогает.
Молитв не знаю я – беда.
Сынок, крестись, зови на помощь Бога.

– О, мать! Не знаю я ведь Бога.
Ни разу я его не звал на помощь.
Знал озверин, и с ним я сжился.
Наверное, умру в его объятиях.
Мой батько был не промах пить,
И ты ему не уступала.

– Семейка – чудо, вся спилась.
Я рада, как я рада.
Отмщение моё свершилось.
И остов древа не угас.
Пойдёшь, пойдёшь ты дальше всех.
О милый мой, о друг Серёжа.
Я молода, хоть годы пронеслись.
Любой мужчина смотрит на меня.
И жаждет ласки – вот кто я.
Серёжа, скинь её с балкона.
Потом любить тебя я буду, ненаглядный.
У сына на глазах и у жены.

– Пришла, пришла я, мой Серёжа.
За мною гнался кто-то до дверей.
Едва я ноги унесла, кричала, но никто не вышел.
Ужель не слышал, ты, мой муж?
Меня трясёт, я не могу.

– Ты потаскуха – вот ты кто, Светлана.
А я, дурак, ещё женился не тебе.
Ведь ночь. И ты сумела всё же
Найти младого кобеля.
Уж стерва ты, уж стерва – это точно.
Да ладно, бить тебя не буду. Потом.
Давайте выпьем озверина.

Жена

– Очнись, очнись, очнись, Серёжа!
Чего напраслину плетёшь.
Жена верна, верна тебе.

– Ах, сговорились – сучье племя.
Не знаю Светку что ли я?
Она без кобелей не может.
Такая уж её душа, под стать и тело.
Но я-то, я-то – не дурак, всё вижу.

– Серёжа, что ты говоришь, Серёжа!
Ведь я люблю тебя, люблю.
Как доказать свою мне верность?

– Зачем доказывать – факт на лицо.
Глухая ночь, кругом покой и тишь,
Но у тебя и в этот поздний час
Кобель нашёлся, а что же днём?

На жертвенном огне (Пародия).

Любовь моя – одна обуза,
И жжёт меня и жалит и гудит,
Неужто в этом моя муза,
Скажите, мне не повредит?
Она лукава и коварна,
Я к ней спешу и день и ночь.
Хочу словить я где-то парня.
А он кричит: пошла ты прочь.
Эх, боль моя – любовь могучая,
Я вся горю в её огне,
Она такая – дрянь едучая,
Кипит и жалится во мне.

Шумит холодная река,
На постаменте монолитном,
Из бронзы вылит на века,
Стоит Пётр с родиною слитно.
Корнями в землю эту врос,
Над ним года уже не властны.
Всё тот же на лице вопрос,
Всё тот же взгляд самодержавный.
А годы, как их удержать?
Так и застыл на всём галопе,
Чтобы поднять из тьмы холопов
Для нас поймите ж – головная боль.
Сейчас мы все находимся в полёте,