Любовь Сушко - Тяжесть короны. Князья и воины

– Не дают нам спокойно жить враги наши, вот и венгерский король уже идет на нас, и татары, наверное, недолго нас в покое оставят. У нас нет выхода – нужно сражение дать, и такое, чтобы не вздумали они больше о нашей земле мечтать.

Так же молча и спокойно слушали его воины. Так очевидно и ясно было все для них в тот момент. Но радовало их то, как за это время повзрослел князь. Вовсе не двенадцатилетним подростком он им теперь казался, а выглядел он широкоплечим и ладным юношей, с искринкой какой-то в глазах, и ничего с ним не было страшно.

Федор слишком старался, он понимал, что очень много, почти все в это время он него зависит. Не стоило требовать от парня чего-то особенного. Он мал и неопытен для этого. Но горбатиться ему одному для этого не хотелось. И надо было душу князя Романа вызвать сюда. Лучшей поддержки для них просто не было.

Эту тень, такую родную и знакомую, заметили многие. Им казалось теперь, что всевышний не оставит их, не случайно он их князя им на этот раз послал.

Роман витал на своем белом коне над ними. И вместе с другими воинами и Даниил заворожено смотрел в небеса. Больше всего ему хотелось, чтобы отец сказал что-то. Но он летел впереди безмолвно, указывая этот путь. Но и это было хорошим знаком. Даниил все из тех же рассказов монаха и няньки хорошо знал, что если появляются в решительный момент тени предков, значит дело верное. Они помогут в самый тяжелый момент. Но если произойдет что-то непредвиденное, ему так стыдно будет потерпеть поражение перед отцом, который все видит и понимает даже больше, чем он сам.

Так в размышлениях и добрался он до того самого места, где неожиданно остановился призрак и замер вдруг. Это было верным знаком того, что сюда придут венгры, и битва будет проходить именно тут.

Ожидание длилось бесконечно. Но оно порой казалось жутким, и было страшнее самого сражения. Подумывал Даниил о том, что может быть, король повернул обратно, передумал. Но это было слабым утешением.

Да и Федор был лучше всех дозорных, так что обмануть и провести его не было никакой возможности. Не стоило обманываться и в венгерском короле. По всем приметам он вот – вот должен был появиться. Необходимо собраться с духом и приготовиться к встрече. А князю опять вспомнилась та ночь, когда он отправился вместе с отцом на поле битвы, и впервые своими глазами увидел, что такое сражение, и труп того мертвого воина. Как странно тогда все это выглядело. Теперь все было по-другому, хотя прошло совсем немного времени. Вот и он сам должен был вести своих воинов в сражение. Кого-то из них убьют, но даже не это главное, чтобы победить венгров, ему самому придется убивать. И они, прежде всего на него смотреть станут. Не должен он опозориться, не может и не должен.

Федор вынырнул откуда-то, перебив его размышления, яростно сверкнул он зелеными своими глазами:

– Они идут, княже, они совсем близко, – говорил он спокойно.

И Роман в тот момент сорвался со своего места и бросился туда, к воинам, упрекая себя за то, что в такую минуту он предался беспечным мечтаниям и ничего не собирается делать.

Промедление непростительно, оно могло плачевно для него завершиться, и хорошо, что у него есть Федор. Не раз уже, как заклинание, произносил он эту фразу. И радость сменялась печалью. Все похвалы другу относились, прежде всего, к нему самому. А к себе юный князь учился быть совершенно беспощадным.

Без лишних слов сошлись воины, врубаясь в ряды друг друга. Они знали, что битва во многом судьбоносна. А может она и последняя для них. И сам князь, видя, как к нему подступают враги, повел себя напористо и дерзко. Ни о чем не думал, не размышлял Даниил во время битвы, понимая, как это опасно. Он сражался, не замечая даже того, что Федор все время, словно тень, был рядом,, подпускал к нему того, кто послабее, с десятью справлялся сам, да так смело и решительно действовал при этом, что никому из богатырей такая битва и не снилась.

Мефи яростно спотыкался и чертыхался. Вот дьявол, ему давненько не приходилось так отчаянно сражаться со всем светом разом. И ради чего, спрашивается? Ради князя, который никогда не оценит этого, а если узнает, кто он такой на самом деле, то наверняка прогонит, решив, что с нечистыми ему не по пути. И король, следя за Даниилом, заметил эту тень, этого странного княжеского телохранителя, так хорошо орудующего мечом своим, что воины его разлетались в разные стороны, и падали на землю замертво. Во всем этом было что-то ненормальное, особенно в том, что тип этот совершенно неуязвим оказался.

И он бы, наверное, что-то предпринял, чтобы от этого черта как-то своих воинов защитить. Приказал бы, чтобы они оставили князя в покое, ведь главное не он, а дружина его. И показалось ему, что тень какая-то на князя поползла. Понял он, что перед ним что-то более странное, чем чертов его дружинник будет. И на самом деле, появился всадник, но не простой, это было понятно по тому, как легко он двигался к нему навстречу. Всадник этот – он перекрестился от неожиданности – был князь Роман. Но после крестного знамения он не исчез. Наверное, оно только от чертей помогает, а призраки не обращают на него никакого внимания. И тогда королю ничего не оставалось делать, как только отъехать немного, попятившись. Но при этом конь его так пронзительно заржал, что мурашки побежали по коже старого воина, зловещими показались ему предсказания астролога, а сам он тем могучим колдуном был, который, глядя в свое огромное зеркало на все происходящее, наверное, хохотал от всей души над ним, вздумавшим с мечом против колдовства идти.

Но страх улетучился так же неожиданно, как и появился. Может, он просто немного устыдился его, потому что это было очевидно и призраку. В конце концов, кто бы он такой не был, он не угрожал ему. Он просто предстал перед ним сейчас, будто перст божий или сам Дьявол, кто его там разберет, и молчал.

Первым не выдержал король.

– Роман, – воскликнул он, – но ты мертвый, Роман, чего же ты от меня хочешь?

– Для тебя я жив, пока ты мечтаешь о том, чтобы земли мои захватить да с сыном моим расправиться. Я жив, запомни это, – зловеще произнес призрак, и что-то такое страшное, такое суровое было в его голосе, что снова от него король отпрянул, и все перепуталось в его сознании. Он больше уже не мог следить за сражением, ему казалось, что какое-то проклятие Дамокловым мечом над ним нависло. И воины, которые были ближе к нему, заметили, что король их от какой-то неведомой преграды поворачивает назад своего коня и, будто забыв обо всем на свете, исчезает в чаще леса. Это послужило сигналом для того, чтобы они повернули своих коней. Сражение оборвалось неожиданно и стремительно, так что русичи ничего толком не поняли. Не было еще особенного перевеса, и они продолжали сражаться, когда неожиданно все и завершилось.