Любовь Сушко - Тяжесть короны. Князья и воины

Король же, гонимый страхом, ужасом и собственным бессилием оказался на другой стороне леса. Он опомнился и остановился. Но было поздно. Он хорошо понимал, что было поздно.

– Это не правда, это колдовство, это бред, – кричал он во след исчезнувшему призраку. Но он и сам не мог больше туда повернуть. Его рыцари видели его позорный побег и ничего в этом понять не могли. Да и сами они устремились за ними.

– Нет, не случайно Даниил пришел к власти. Сам Дьявол его не случайно в бою охраняет. И привидение отца его тут недаром оказалось. Их не победить, пока они все вместе, их никогда не победить, – то ли оправдываясь, то ли объясняя для себя происходящее, твердил он, понимая, что все здесь происходящее ему неведомо и рассудку его не поддается. И пора уходит отсюда, пока многие еще живы и невредимы.

Упрямство здесь бессмысленно, а для него просто губительно. И он жестом приказал удивленным своим воинам следовать за ним.

Они ехали молча и дивились тому, что их не преследуют. Они ждали каких-то объяснений от короля. Но он им пока ничего объяснять не собирался. Странным таким и растерянным они его никогда прежде не видели. И казалось, что с ним что-то такое приключилось, чего понять и объяснить невозможно было.

А Даниил и не собирался за ними гнаться. Он видел, что их что-то очень сильно напугало, и понял, что они уберутся к себе и сюда не вернутся больше – этого достаточно. Федор смеялся где-то рядом и шутил. У остальных тоже было прекрасное настроение. Но он, князь, выигравший первую в своей жизни битву, кажется, еще не понимал и не сознавал этого.

Все закончилось неожиданно, все завершилось очень быстро.

Они рвались поскорее домой, но князь задержал их в поле чистом до утра. Такая приходить была его воинам, особенно свите его совсем непонятна, но перечить ему никто не стал. А утром, когда все еще спали крепко, после разговоров, воспоминаний, былин у костра, князь поднялся на заре и не стал никого будить. Сам, один отправился Даниил на то поле сражения. Еще не были там все захоронены, и мертвецы теперь вовсе не были похожи на живых, но крепко спящих людей. Тела их окаменели, и стая ворон свирепо кружила над ними. Все казалось таким обреченным и безнадежным. Они погибли по его воле и воле его соперника. Они лишились жизни, и никто из них не успел узнать, победили они или потерпели поражение. До сих пор смерть была от него далека, но на этот раз она подошла к нему так близко, и заглянула в его глаза своим железным, насмешливым взором. Теперь Даниил понимал, что на этот раз он победил. Но он видел, что люди, вчера двигавшиеся за ним в сражение, мертвы, ради его славы и победы они отдали свои жизни. И всегда в душе его будет радость победы и противоречивое чувство горести от дыхания смерти совсем рядом, так близко. Он не сможет от них избавиться никогда. Но навсегда в этой жизни останется князе и воинов Даниил Романович, он не может жить и чувствовать по-другому.

Путь монахи и священники молятся за их души и обещают рай небесный. Они его и на самом деле заслужили. Но он князь, и он снова поведет их в сражение. Именно за этим и пришел он в странный и загадочный мир.

Когда князь вернулся к своим дружинникам, он застал их всех еще мирно спавшими и велел быстро поднять всех. Он приказал оставаться отряду с воеводой, чтобы похоронить убитых, а остальным приказал возвращаться в Галич. Они с великой радостью отправились назад, боясь, что князь снова может передумать и заставит их что-то еще сделать.

Но почему так печален и задумчив, оставался победитель? Но многие вспоминали о том, что он всегда был серьезен и не умел веселиться. Возможно, победа его не особенно радовала. Даже приближенные к князю воины не могли понять, о чем они думают.

Он молод и не уверен в себе, так решили те, кто был с ним рядом в те минуты.

Но они галдели и радовались собственной победе, и тому, что оставались живы и возвращались в свои дома.

Даниил в тот момент думал о венгерском короле, которому возвращаться домой проигравшим было не особенно приятно. Как он рассчитывал на то, что сразиться с мальчишкой и победить его не составит никакого труда. Но сколько же воинов он оставил на поле брани. И всем им, кроме самих именитых, по его воле, придется лежать на чужбине.

Даниил вспомнил о том, что не поблагодарил бога за победу. И подивился тому, что на небесах он видел совсем другого бога – на своей колеснице навстречу к нему мчался Перун. Княжий бог мчался к нему навстречу. Ему молились и приносили жертвы их предки. И победы их тогда были грандиозными.

Странно, сколько лет уже был бог един, и никто вроде о старом и не думал, и вдруг он прорвался сквозь пелену времен и пространств и не давал покоя. А что если он не умер, не исчез, а только затаился в своих чертогах на какой-то срок и следит тайно за всем, что в этом мире происходит.

Даниил оглянулся на монаха, участвовавшего с ним в этой битве, поежился немного. Он не понимал, какие грешные мысли могли приходить на ум его юному князю, да и что удивительного, парень так молчалив, никогда ничего от него не добьешься.

Но захотелось ему, вернувшись к Перуну, жертвы ему принести, поблагодарить за помощь, как предки делали. Но странно, тогда не понимали и не знали тех, кто верил в Христа. Теперь воины не поймут, священники осудят. Но он не должен вносить в их душу смуту, он не может этого себе позволить.

Священник понимал только то, что необходимо веру укрепить, не то не будет ничего хорошего, если юный князь так далек от этого мира. Но тот избавиться от крамольных мыслей никак не мог.

№№№№№№

У городских ворот его встречал Василек, милый, добрый, но такой немужественный парень. Как в таком княжеском роду мог родиться такой, непонятно было. Но любил его Даниил, да и как брата родного не любить было? Даже если он не такой как хотелось бы.

– Да, мы победили, – наконец улыбнулся, глядя на него, Даниил – и всегда побеждать будем.

Но тот смотрел недоверчиво, хотя и пытался это скрыть.

И чтобы избавиться от желания скрыть недоверие и придать ему какую-то значимость, он прибавил тут же:

– А ты об этом напишешь? Знаешь о чем я думал в дороге, пусть ученые монахи пишут свои летописи, а ты напишешь для потомков свою, как видишь это, как понимаешь, как чувствуешь. И дети, и внуки наши пусть читают и сравнивают, им это интересно и забавно будет.

Кажется, Василек несказанно обрадовался этому предложению, и для него вдруг нашлось важное дело. По крайней мере, с того дня он прилежнее стал овладевать грамотой, записывал и пока прятал какие-то свои записи от посторонних глаз.

«У меня будет собственный летописец, и летопись эта будет особенной, – засыпая, думал Даниил.