Юрий Меркеев - ГруЗдь моего настроения. Рассказы и миниатюры

– Ты меня не любишь, – сказала она. – Зачем я с тобой приехала в эту глушь?

– Волоком не тащил. Сама захотела.

– Грачи детенышей выбрасывают к голодному году, – всхлипывая, произнесла она. – Не выдержу я. Уеду.

– Теперь повсюду голодное время. Силы есть, проживем.

– Ты не понимаешь. Я наступила на птенца. Значит, ребенка от тебя не будет.

Я не удержался.

– Слушай, ты вроде бы не была такой впечатлительной. Что с тобой?

– Это место, – поежилась она, – мрачное, депрессивное, без солнца. Одни дожди.

– Все нормально. Не место делает человека, а человек место.

В школе милиции я учился без отрыва от работы. Служба увлекла меня с головой. И с кулаками, и с другими частями мужского тела. Увы, это так. Хороший оперативник не может быть чистым человеком. Слишком много грязи. Выбраться из свалки чистеньким не выходит.

Работа у меня пошла. Отношения с Ольгой испортились окончательно.

Однажды поздно вечером я возвращался со службы домой и увидел во дворе странную картину: сидит, скорчившись от боли в три погибели, сосед-белорус, придерживает большой палец, с которого хлещет кровь. На разделочной дыбе свиная туша, вокруг соседа суетятся знакомые.

– Что случилось, Франц Адамович? – спрашиваю я, рефлекторно бросая взгляд в сторону гранитной плиты у подножия свинарника. – Порезался, что ли?

– Ведьма тут была, – прохрипел старик и указал глазами в сторону замка. – Мария Германовна. Все тут ее знают. Вроде бы из старых жителей. Не захотела переселяться после войны. Сколько ей лет, не знаю. Где живет, не знает никто. Вроде бы на конюшнях замка, где армянин повесился. Всегда в черном ходит. Молчит. А посмотрит на кого – сглазит. У меня куры почти все подохли. Если встречаешь ее, нужно дулю из пальцев сплести и в карман прятать, и держать, пока не пройдет мимо. А я зазевался. Только нож занес над свиной тушей, разделывать хотел. И она. Тут как тут. Вот я палец себе… Отрубил, мать ее!

Темнота.

Ветер воет как птица. Иногда переходит в плач младенца. Паяльная лампа лежит рядом со свиной тушей. Кругом кровь – свиная и человеческая. Мистика.

Растопить бы печку углем, выпить теплого вина. Да не до того. Дрова привезли сырые, осина. В голове одно – как согреться и добраться утром до планерки в отделе в трезвом виде. В подвале моего домика у старых хозяев коптильня мясная была. По ночам крысы копошатся, спать не дают. И свинарник соседский им дом родной. Там, где свиньи, всегда и крысы – закон.

Ольга решила в будущем году вернуться домой в Саратов, черт с ней. Нужно бы пару-тройку хороших котов завести. Крысоловов по наследственности. Такие тут водятся. Знаю.

А женщина появится, не сомневаюсь. Будет уют, будет и женщина. Кошки и женщины всегда появляются вместе с уютом.

Время шло. Я и поселок мирились друг с другом. Иногда ссорились. Пытались ужиться.

Я много пил, пропадал на работе. Научился раскрывать преступления. Научился отказывать в возбуждении уголовных дел. Помогла любовь к литературе. Умело отказать – это сочинить правдоподобную историю для прокурора. Все оперативные хитрости прокурор знает, потому приветствует оригинальные формулировки в отказном материале. Например: в поселке неоднократно видели лису. Пытались поймать. Не вышло. Через неделю списываешь кражу кур у местных старушек на мифическую лису. Доводилось «работать» и с чупокаброй. Прокуратура излишнее литературное рвение не одобряла. Лиса – ладно. Но не сказочная чупокабра. Так и до призраков замка можно дойти. Прокуратура в призраки не верит.

Но чтобы и лиса мифическая подтверждалась двумя-тремя свидетельствами местных охотников. С этим проблем не было. С кем пьешь, с тем и договариваешься.

Майор Кувшинников раскрывал преступления, не выходя из запоев. Набирал ящиками водку паленую, конфискованную, пил с местными мужиками, в пьяных разговорах всплывала бравада уголовная. Кто-нибудь что-нибудь болтал. Кувшинов пил, но память не терял.

Такие раскрытия считались высшим пилотажем в работе оперативника. На казенном языке – оперативная разработка. Когда своими ногами бегаешь по свидетелям – на ранг ниже. Личный сыск. Но и это приветствуется. Пока бродишь по людям, вскрываются прежние преступления, как плохо спрятанные секреты. Приходит весна, снег уползает в землю, остаются «подснежники», то есть открываются тайны.

В феврале снега не было. Продолжал поливать сверху холодный дождь. Белые хлопья иногда пробивались, тут же смешивались я грязью, таяли…

Накануне восьмого марта ночью раздается стук в дверь. В сон проникает уже не стук, а грохот – явление гротескное, фантастическое, стихийное. Кошмары в поселке – привычное дело. Другая земля, другие люди, другие сны. Короткие, яркие, выпуклые, резкие.

– Выходи, Иван, у нас труп возле школы.

Серая «буханка» коптит арочное перекрытие дома, двери машины нараспашку, из автомобильного радио булькает веселая музыка. Сержант пьян, но на ногах держится. Мой водитель – Костя, зять соседа Франца Адамовича. Парень крепкий, двужильный, крестьянского типа.

– Возьми у тестя стакан. Продрог с этими осиновыми дровами, – недовольно отвечаю. – Береза нужна. Осина коптит, дымоход забивает, а жару нет.

– Баба тебе нужна, а не береза, – язвит сержант. – Одевайся, стакан принесу. И хлеб с салом.

Форму я не ношу. Оперативный состав. Всегда в штатском. И слегка под хмельком – только так можно оставаться своим в богом забытом месте. Кругом леса, слева – граница, справа – трасса до областного центра. Половина местного населения из сидельцев . Милиционеров не любят. И не скрывают свою нелюбовь.

Поселок Железнодорожный пил всегда. На несколько тысяч местных жителей приходится крупный пивной комбинат с медными чанами для брожения хмельного напитка. Комбинат остался еще от немцев. Местные жители гонят самогон и таскают с предприятия лимонадную коньячную закваску семидесяти процентов спирта. С похмелья никто не страдает. Пивной заводик работает круглые сутки, дыр в заборе полно. Охраны нет.

Ветер с градом. Надеваю прорезиненную куртку с капюшоном, влезаю в сапоги, прихватываю фонарь – единственный мощный прожектор на все районное отделение внутренних дел.

В машине вливаю в себя стакан самогона, закусываю бутербродом.

– Ленку Рыжову в овраге нашли голую. Через час подъедет начальник милиции и прокурор. Надо бы тебе картинку составить. Чтобы доложить. Ночью в школе праздничная дискотека была. Твои парни из секции могли что-нибудь слышать.

– На месте разберемся.

– Ольга к матери укатила?

– Пока нет, но скоро. Наплевать. Не жена она мне. И детей бог не дал. Холостяк я, Костя, понял? Холостяк.

– Понял, – ухмыляется водитель и неожиданно резко давит на тормоза, объезжая фигуру пьяного путника. – Погоди, я сейчас. Задолбал Фантик. За него в тюрьму не пойду. Шатун.