Наталья Загребина - Граммы для жизни

– Интересно, сколько он весит?

«Боже, меня съедят!» – подумал Володя. Но сил спасаться у него не было. Он закрыл глаза и позволил себе провалиться в сон, надеясь, что все, что он увидел, исчезнет с утренним солнцем…

Когда Володя проснулся во второй раз, было светло, но солнца не было – пасмурно или туман. Володя медленно осмотрел дом – деревянные голые стены, такой же потолок – ничем не прикрытые и не покрашенные доски. Мебели почти нет – небольшой стол у окна, стул и круглая железная печка.

Обстановка очень бедная, скудная, как будто походная. Будто бы человек пришел сюда ненадолго – разложил вещи в нескольких местах – не стараясь заполнить и охватить все пространство, создать свой уютный мирок, а просто пришел ненадолго, разложил вещи грудно, чтобы ничего не забыть, чтобы успеть быстро собрать и поскорее уйти туда, где ждет настоящий дом.

Володя пошевелил руками – они были свободны и здоровы, только немного слабы. Тоже было с ногами. Это обрадовало Володю – скоро он сможет отправиться в путь, бежать, бежать из страны.

Хотя спасаться бегством – уже нет смысла. Есть пункт назначения, там его ждут, но нет рядом того, кто подавал бы смысл побегу, кто был бы рядом.

И Володя снова вспомнил эту ужасную бурю – мощные злые волны, руки, стертые до крови веслами – он не чувствовал боли, только удивлялся, как быстро это случилось.

Потом сильный удар волны. Тонкие холодные пальцы, вцепившиеся в его руку… И как она разжала их и скрылась под водой… И последнее, что промелькнуло в голове: «Хорошо, что я умираю. Иначе – зачем и как жить без нее? Как жить с этой утратой?»

Володя криво усмехнулся – не умер, живой! И теперь жить – без нее, с этим чувством вины – безграничным и тяжелым…

Дверь открылась, и Володя вздрогнул – вошедшая девушка так была похожа на его Лилю, что он на секунду поверил в ее спасение, тем более что он, Володя, остался в живых, выбрался из этой катастрофы, значит, и она могла. Но девушка, увидев, что Володя проснулся, остановилась в дверях, немного оробев. Потом, справившись со стеснением, она подошла к кровати. И Володя, поняв, что ошибся, помрачнел лицом, как будто потерял еще раз любимого человека, только теперь уже навсегда.

Люся, с юных лет ограниченная в общении, не знала, что сказать, как завязать разговор.

– Добрый день, – робко сказала она. – Я рада, что вы очнулись. Вы поживете у меня, пока не выздоровеете?

Последнюю фразу она хотела сказать иначе – веселее, доброжелательнее, гостеприимнее, как щедрый хозяин, оказывающий милость. А получилось – просительно. Умоляла остаться. Поэтому и ответ получила снисходительный, как показалось Люсе.

– Поживу, куда же я денусь, – сказал Володя и отвернулся к стене, чтобы скрыть слезы – утраты и отчаяния.

– Не очень-то он обрадовался жить со мной, – жаловалась Люся Афоне, греясь на солнце на берегу. В дом идти не хотелось – его как будто занял какой-то разбойник – угрюмый, злой.

Люсе было очень обидно – даже не поблагодарил за то, что она спасла его, хотя он, наверное, еще слабый и до конца в себя не пришел, чтобы благодарить.

– А вдруг он сбежит, точнее уйдет, как только выздоровеет? Ну как… Лодку сделает… или с кем-то из продавцов… Захочет – уплывет.

Афоня спрыгнул с Люсиных колен и подошел к воде, тихой и ровной как зеркало. Он поглядел в воду и кокетливо помахал хвостиком.

– Афоня, ты гений! Надо сделать так, чтобы он влюбился в меня, тогда он не сможет меня покинуть. Хотя это не очень честно… Ну и пусть!

И Люся принялась обдумывать решительные действия…

Люся давно уже разучилась нравиться людям, а, может, и не умела никогда.

В детстве этого не надо было уметь – родители любили ее и такую, какая она есть. А потом в жизни мало встречалось людей, которым Люся хотела нравиться.

И теперь перед девушкой стояла задача – привлечь внимание настолько, чтобы человек захотел остаться с ней. Немного уверенности ей придавала симпатия Феди. Она вспоминала его влюбленный взгляд и убеждала себя, что сможет понравиться Володе. Она стала носить свое лучшее платье (у нее их было всего два) и каждый день делать прическу из своих необузданных волос.

Еще она старалась заботиться о Володе, приносила пить, чаще чем нужно поправляла подушку, спрашивала о самочувствии. И старалась повкуснее его накормить. Но с этим было потруднее – Маруся обиделась на нее, а старичок привозил несвежие продукты. Люся считала удачей, когда он выдавал ей консервы и крупы – если изловчиться, из них можно было приготовить что-нибудь съедобное.

И поэтому сегодня с раннего утра Люся собирала первую землянику на пригорке возле дома. Уже несколько дней девушка бегала на пригорок, чтобы узнать – поспели ягоды или нет. И вот наконец-то Люсе пришла пора собрать в кружку удивительно алые, как будто маленькие лампочки, ягоды, и она ни одну не позволила себе съесть. Она была так увлечена работой, что не сразу услышала знакомый скрип уключин. И только когда Афоня, греющийся на солнце неподалеку на сером пушистом мху, соскочил и, громко мяуча, побежал к берегу, Люся обернулась и увидела Марусю, машущую ей рукой. Люся побежала к ней, как будто между ними и не было обид.

Кот опередил ее – запрыгнул в лодку и счастливо поедал поданный ему пирог, начав с главного – с рыбной начинки. Люся тоже приняла угощение.

Маруся, довольная успехом своей стряпни, спросила добродушно:

– Ну что, не сердишься на бабку?

– Нет, – улыбнулась Люся. – Конечно, нет. А у вас есть пироги с мясом?

– Есть. Но ты же не ешь мясо? – удивилась Маруся.

– А я не для себя. Для гостя.

– Федьку что ли в гости позвала?

Люся в ответ загадочно улыбнулась. Маруся побоялась спрашивать – вдруг опять поссорятся – и торопливо сказала:

– Ну и правильно. Он хороший парень. А то, что неказистый на вид – так с лица воду не пить.

– Он самый лучший! – просияла Люся, схватила пироги и убежала.

Маруся погладила кота – он довольно подставил шероховатым ладоням свое круглое пузико.

– Видишь, слушаются еще меня, старуху. Глядишь, все и наладится…

Володя чувствовал, что в нем появляются силы, чтобы уйти с острова. И лежа неподвижно в кровати, притворяясь спящим, он придумывал, как это сделать. Но его отвлекали мысли о трагедии – не хотелось никуда ехать, ничего делать, даже открывать глаза. Жить, одним словом. Но его ждали друзья, волновались, потому что он опаздывал. Все пошло не так, как задумывалось. Он должен был приплыть к ним позавчера, и не один…

Володя вспомнил, как началось это приключение, как Лиля радовалась их предстоящему путешествию – за свою короткую и не очень радостную жизнь она никуда не ездила, ничего не видела кроме пьяницы-отца, всегда усталой и грустной матери и нескончаемой работы. Она так радовалась совершенно простым, для кого-то обыденным вещам – подаренным безделушкам, сладостям, прогулкам по парку, его рассказам. Лиля так благодарно отзывалась на его улыбку, на его внимание, что он чувствовал себя самым значимым и важным человеком.