Светлана Вяткина - Возвращение

Они сняли комнату в дешевой гостинице близ Галатского моста и, чтобы не привлекать внимания полиции, купили себе красные фески.

Юрия поразило, что на берегах Мраморного моря сохранилось столько артефактов, свидетельствующих о былом величии империи. Причем не только живописные руины, но вполне пригодные к использованию сооружения дотурецкой эпохи. С чувством праведного гнева он взирал на собор святой Софии, ныне плененный полумесяцем, и на другие православные храмы, превращенные в мечети. Первые шаги по историческому граду стали назидательной притчей о бренности славы, изменчивости судьбы и порочности гордыни. Кто только не мечтал об этом великом городе, лежащем ныне у ног победивших союзников.

Смесью ароматов, великолепием пейзажей, пестротой, контрастами, разноголосицей Стамбул удивлял, подавлял и очаровывал. Турки носили фески, их женщины прятали лица за полупрозрачной паранджой; тут же мелькали европейские цилиндры и фасонистые шляпки, грузинские сванки, армянские колозы, а также все виды папах и кепок. Среди этого многообразия выделялись черные широкополые шляпы и сутаны представителей католических конгрегаций. Головы мусульманского духовенства покрывали чалмы, а длинноволосые, бородатые греческие священнослужители носили плоские скуфейки и просторные рясы, тоже черные. С надменностью победителей офицеры союзных армий с помощью стеков расчищали себе путь в толпе. Из ресторанов и буфетов, а также от уличных жаровен и лотков исходил пряный аромат восточной кухни. Казалось, это не город, а гигантский базар, где все желают что-нибудь купить или продать. Во внешнем смешении Востока и Запада чувствовалась скрытая непримиримость.

Рубинчик и Назаров пришли в европейскую часть Константинополя. На главной улице Гранд рю де Пера, или просто Пера, располагались магазины, отели, рестораны и кофейни. Здешняя публика разительно отличалась от той, что была на другом берегу залива. Дамы носили элегантные платья, а мужчины – дорогие костюмы и смокинги.

Рубинчик послал воздушный поцелуй вслед сверкающей никелем машине.

– Видел, Назаров, какая мадам в авто? Эх… Мы начнем концертировать в другом месте. Ни одежды наши, ни репертуар не тянут на внимание этой публики. Думаю, необходимо разучить несколько вальсов и фокстротов. Гопак, трепак и польку-птичку временно сдадим в архив. Уверен, здесь нас ждет удача, мы парни фартовые.

Они зашли в музыкальный магазин и купили ноты. Пообедав в греческом ресторане, вернулись в Галату. Назаров был шокирован увиденным: в открытых окнах нижних этажей стояли полуголые женщины всех возрастов и рас. Совершенно не стесняясь, они зазывали мужчин и громко торговались с ними. Публичные дома занимали целые кварталы. В барах и дансингах стонал джаз – гуляла матросня. Все знали, что здесь находятся рынки «живого товара»: из Восточной и Центральной Европы контрабандисты везли сюда завербованных женщин, которых потом переправляли в публичные дома Южной Америки. Тут же отирались представители криминала: контрабандисты, воры, грабители, убийцы. В Галате они дома, так как полиция обходит ее стороной. Бок о бок с криминальной Галатой процветала Галата деловая: конторы и склады европейских и местных купцов, преимущественно армян и греков.

Шагая в гостиницу, они увидели на вывеске одного из баров до боли знакомое слово – «Одесса».

– И здесь Одесса-мама! – хлопнул в ладоши Рубинчик.

Войдя, они сразу же очутились перед деревянной стойкой, за которой сидел пожилой еврей.

– И что, вы будете из одесских жидов? – вежливо поинтересовался Рубинчик. – Вы наши или мы ваши?

– Наши – ваши! – кивнул хозяин.

– Мы известные в Одессе музыканты: Жорж и Самуил.

– А меня называйте «дядя Изя».

Рубинчик принялся убеждать дядю Изю в необходимости хорошей музыки для процветания его заведения.

– У нас уже была парочка музыкантов. Одному проломили голову, другому расквасили нос, – предупредил хозяин.

– Кто же это сделал? – возмутился Рубинчик.

– Что за вопрос! Гости, конечно. Все зависит от таланта.

– Дядя Изя, мы не жиганы с Большого Фонтана и не зарабатываем на жизнь дешевыми куплетами типа «Жил на свете Хаим, никем не замечаем». Мы не поем «Майн тохтер Суркеле гуляет с уркеле»…

– У вас есть барабан? – деловито осведомился хозяин.

– Нет, только скрипка и гармошка.

– Мало! Для джаза необходим барабан. Ладно, я одолжу вам свой. Один из гостей расплатился им за ужин.

– Теперь обсудим за гонорар, папаша Изя. Имейте в виду, мы артисты мирового уровня. В родной Одессе мы играли в самых лучших заведениях, – привычно заливал Рубинчик.

– Гонорар известный – все, что гости положат на вашу тарелочку. От себя мы присовокупляем ужин.

– С вином?

– Без вина.

– Не согласны! Каждому по пол-литра салагоса.

– Ладно. Что касается девочек, то вы сами с ними договаривайтесь.

– За девочек пока не время. Надеюсь, они потерпят.

Когда вышли из бара, Рубинчик сказал:

– Пока все идет как надо. А теперь я поведу вас в Стамбул. – он развернул ладони, как делают магометане, когда молятся.

Полюбовавшись заливом Золотой Рог, они прошли по Галатскому мосту и очутились в мусульманской части города. Рубинчик водил Юрия по грязным кривым и узким, как ущелья, улочкам. Назарова удивило, что ни в одном из домов не было наружных окон. Наконец они вышли к площади, которая среди каменного однообразия слепых стен выделялась наличием двух мечетей. Одна из них – бывший православный храм Карие, когда-то считавшийся архитектурным чудом Византии. Он был построен в VI веке и принадлежал греческому монастырю. Осмотрев памятники, потопали назад. Когда шли через Босфор, то обратили внимание, что дула всех орудий на кораблях союзников направлены в сторону беломраморного дворца султана Мехмеда.

– Не завидую я правителю правоверных, – усмехнулся Рубинчик.

Весь вечер и большую часть ночи приятели разучивали новую музыку. Соседи раздраженно стучали в стену и громко ругались, но они не обращали на это внимания. Спать из-за полчищ клопов все равно было невозможно. К утру они худо-бедно сформировали новый репертуар.

На следующий день к пяти часам пришли в «Одессу». Бар был небольшой. Посетителей обслуживали три хорошенькие официантки – две гречанки и армянка. Девушки были в длинных платьях, а хозяин – в смокинге с засаленными реверами. Его супруга в старомодном вечернем платье и фальшивых бриллиантах ходила по залу, раздавая указания. За столиками сидели только несколько американских матросов, по-видимому, ухажеры официанток.

Когда Рубинчик и Назаров начали играть, хозяин приказал открыть все окна. Через час зал был полон. Посетители танцевали, пили, громко переговаривались, стараясь перекричать друг друга. Официантки еле успевали разносить горячительные напитки, преимущественно виски. В течение вечера музыканты несколько раз обошли гостей с тарелочками.