Клава Дырда - Тела

Еще раз пройдясь взглядом по комнате, я пошла по этажу в поисках чего-нибудь полезного. Удалось найти небольшую сумку с названием какой-то организации. На нижних этажах я нашла два широких кольца клейкой ленты и примитивные ножницы, такими сейчас уже не пользуются. А еще повсюду были разбросаны ручки, карандаши, скрепки и другие непонятные мне по своему назначению принадлежности из давно угасшего офисного века.

«Отшельничество – форма существования вне границ какого-либо официально учрежденного анклава. Отшельничество является крайней степенью нарушения Устава и карается бессудебной ликвидацией»

Государственный Устав: Статья 8.

Когда я вышла на улицу, солнце уже перевалило за зенит, но еще было достаточно светло. Я, наконец, поняла, что все-таки жутко хочу есть. На фабрике, наверно, сейчас как раз полдник. Вокруг заброшенных зданий стелилось зеленое, густое полотнище травы. Лишь кое-где оставались участки асфальтового полотна. Я пошла в сторону девятиэтажного дома, в котором вчера видела свет. С четырнадцатого этажа казалось, что до него совсем немного, но шагала я не менее получаса точно. И вот я остановилась рядом с ним. Девять этажей, два центральных входа, куча окон, некоторые из них с разбитыми стеклами. Никаких признаков жизни. Я несколько раз обошла дом. Трава за ним была еще выше. Заходить внутрь я побоялась. В запыленных окнах ничего не было видно. Я медленно пошла вдоль стен. Вдруг в глаза мне бросилась странная вещь: в траве находился огромный пласт перекопанной земли, из которой торчали незнакомые мне кустики. Я подошла ближе. Кустики были совсем маленькие. Я схватила один из них и потянула вверх. Из земли вместе со стеблем выскочила пара круглых мелких плодов коричневатого цвета.

– Положи, где взяла.

Я подпрыгнула от неожиданности и обернулась. За мной стоял паренек лет пятнадцати. Он держал в руках длинную металлическую палку с лезвием на конце.

– Извини, я… – начала я, но парень резко оборвал мою речь:

– Ты плохо понимаешь мой язык? Положи картофель на место. Ферштейн?

Я опустила кустик в ямку и чуть присыпала землей. Паренек сурового смотрел на меня, продолжая угрожать палкой.

– Это твое? – спросила я, отряхивая руки. – Извини еще раз, я не знала, что это такое, хотела просто посмотреть…

– Ты из анклава?

Вопрос звучал очень строго, что совсем не соответствовало внешнему виду мальчишки. Он был очень худым, штаны и кофта на древней застежке, которую раньше называли молнией, висели на нем. Волосы у него были очень густые, почти белые, постриженные какими-то клочками. Глаза большие и удивительно синие.

– Либо ты умственно отсталая, раз не можешь сразу ответить на вопрос, либо впервые видишь себе подобного, – недовольно сказал мальчик.

– Нет, что ты! Да, я из анклава. Я не сразу ответила, потому что растерялась. Не думала, что кого-то могу здесь встретить. Это же запрещено. Ну то есть, быть вне анклава запрещено. Я даже и не знала, что так бывает. Как ты тут оказался? Ты здесь живешь?

– Уважаемая, – мальчик поморщился, – ты находишься на моей территории, и будь добра сначала ответить на мои вопросы.

– Хорошо…

– Итак, на сотрудника комитета внутренней безопасности ты не похожа, они носят форму. Но ты и не здравофицер. Так кто ты? И что тут делаешь?

– Я работала на фабрике. Меня зовут Элина, можно Лина. Я сбежала…

Возможно, мне стоило вести себя более осмотрительно, но я так обрадовалась увидев здесь, на безлюдной территории человека, что чуть не разрыдалась от счастья. Это же было настоящим чудом встретить в пустыне того, кто живет в одиночестве и сможет меня этому научить.

– Как сбежала? Зачем? Тебя хотят ликвидировать?

– Не совсем, хотя теперь уже не знаю. Если тебя интересует, нарушила ли я Устав, то да, но только тем, что вышла за территорию анклава.

– Так зачем вышла-то?

Я не знала, стоило ли говорить ему всю правду.

– Я просто ушла. У меня там никого не осталось, не вижу смысла бесконечно работать в ожидании, пока… В общем все равно всех кремируют, так какой смысл…

– Ты одна из больных?

– Пока нет…

Мальчик опустил палку вниз.

– Слушай, давай сразу откровенно. Мне лишний рот не нужен. Если ты сейчас ко мне прибьешься, вся такая несчастная, мне это не понравится.

– Понятно. Так у тебя есть еда? Прошу хотя бы немного еды и я уйду отсюда. И никому про тебя не расскажу, обещаю.

– Да тут и нет никого. Кому ты расскажешь… Ладно, можешь пока зайти ко мне. Ненадолго! А потом извольте на выход.

– Хорошо, спасибо.

– Заметано, пошли за мной.

Парень зашел в первый центральный вход и стал подниматься по лестнице. До этого я ни разу не была в подобном помещении. На каждом этаже находилось четыре двери, некоторые открытые, в проемах виднелась очень старая мебель и цветастые стены. Мы поднялись на пятый этаж. Мальчик открыл первую справа дверь и зашел туда. Я тоже переступила порог и попала в небольшой коридор из которого уходили три крохотные комнатки. Здание абсолютно не было похоже на наши просторные жилые блоки. У нас на каждом этаже были широкие коридоры, а одиночные комнаты раза в два превышали эти норы. Мальчик остановился в самой маленькой комнатушке. Там стоял крохотный стол и один стул. Из шкафа белого цвета он достал глубокую тарелку и поставил ее в миниатюрный шкафчик с прозрачной дверкой. Было видно, как в шкафчике загорелся свет, через некоторое время раздался звон, и свет погас. Мальчик вытащил тарелку и подал мне. Еда на тарелке источала пар.

– Это микроволновка, если что. Прибор такой, еду греть. Ты, наверно, и не видела ни разу…

– Нет не видела. А что это? – спросила я, кивнув на тарелку. В ней лежала светлая плотная субстанция.

– Картофельное пюре. Картошка, которую ты у меня повыдергала.

– Это можно есть, да?

– Если б было нельзя, ты бы наткнулась на мой засохший труп. Только ее я в основном и ем.

Он подал мне металлическую ложку. На фабрике мы всегда ели одноразовыми из перерабатываемого пластика. На вкус картошка не напоминала ничего. Это была густая, с мелкими комочками, тяжелая жижа. Но я съела все. На последних ложках она мне даже понравилась.

– Спасибо, – я протянула мальчику пустую тарелку. Пока я ела, он спокойно смотрел на меня. – Как тебя зовут?

– Гера. Герман Титов.

– Странное имя. Да и говоришь ты странно, я не все слова понимаю, если честно.

– Ну я сразу догадался. У тебя на лице это написано. Что не понимаешь…

Мальчик ополоснул тарелку водой из пластикового ведра и убрал ее в подвесной шкафчик.

– Ты один живешь?

– А ты видишь здесь еще кого-то?

– То есть ты питаешься этой картошкой, пьешь воду и тебе всего хватает? А откуда, кстати, воду берешь?