Павел Шакин - Пьющие небо

– К чему тревожиться об этом, Нина? Время понятие относительное. Состаримся и умрем, и в момент смерти прожитая жизнь покажется лишь секундой. А может, и наоборот. Будем проживать все снова и снова, до бесконечности. Не думай об этом… По крайней мере здесь не думай…

Я почувствовал в ней перемену. Что-то чистое и полное светилось в ее глазах. Это было свойственное только детям безграничное доверие к миру, непоколебимая уверенность в собственной защищенности.

– Нет, Кирилл. Все это хорошо. Очень хорошо.

А ночью мне снилось, как она задыхалась. Окутанная едким, ржавым дымом, Нина пронзительно кашляла и тянула ко мне свои иссохшие руки. Она лежала на гигантской железной кровати, а в узком окне серой комнаты маячили бесчисленные трубы заводов. Я попытался обнять ее, но тут же проснулся.

В палатке было нестерпимо душно, пожалуй, поэтому подобная муть и снилась. Нины рядом не было. Я выбрался наружу и громко позвал ее. Никто не ответил. Наверное, к морю ушла. Там я ее и нашел. Нина сидела на песке и весело болтала с какой-то молодой парой. Подойдя ближе, я радостно улыбнулся. Это были Лена и Влад, наши друзья из Челябинска. Мы путешествовали на машине, а они вылетели на неделю позже.

– Привет! – заметив меня, Влад по-дурацки запрыгал. – Как здорово здесь!

– Рада видеть, – обняла меня Лена. – Андрей Саныч прилетит через несколько дней.

Я и забыл, что отец планировал к нам присоединиться. Несмотря на чрезвычайную занятость, ему все же удалось вырваться. Что ж, замечательно. Он несколько лет не был в отпуске.

Влад достал из сумки бутылку коньяка и завопил во всю глотку:

– Да здравствует уральское машиностроение!!!

– Перебудишь всех, дурачок, – Лена схватилась за бутылку, – дай сюда! Мне первой!

Стриженная под мальчика, невысокая и худая, с большой бутылкой сияющей жидкости она выглядела совсем как подросток.

– Правильное пойло! – выдохнула она и, сунув бутылку Владу, не раздеваясь, бросилась в море.

– Что это с ней? – восхищенно пробормотал Влад.

– Правильное пойло. – Я взял коньяк и сделал глоток.

– Правильное место, – покачала головой Нина, – пьяницы вы.

К обеду в небе вновь появились искусственные облака. Раскрывшись в цветущей мандале, они калейдоскопически пульсировали в такт плавным накатам прибоя. Я собирался сварить похлебку, но Эдгарас угостил нас местными чудо-фруктами, необычайно вкусными и сытными. Выведенные местными агрономами, они продавались в поселке почти за бесценок. Все побережье питалось ими, не утруждая себя приготовлением пищи. С виду эти плоды напоминали обычные кабачки, только различного цвета и формы, и соответственно отличались по вкусу, от кислого помидора до перезрелого банана.

– Как это называется? – спросила Нина.

– Не знаю, – пожал плечами Эдгарас, – фрукты и фрукты… Когда покупаешь, говоришь «мне вот этих синеньких, или тех желтых, покруглее».

Устав разлагаться на пляже, мы отправились с Ниной в горы. В тени деревьев было свежо и прохладно. Изредка мы встречали людей. Чем выше, тем более расслабленных и отрешенных. Они приветствовали нас ленивыми жестами и продолжали заниматься своими неторопливыми делами. Поднимаясь к ручью, мы свернули с тропинки, и я чуть не споткнулся о косматого мужчину. Застыв в позе лотоса, он отсутствующими глазами сверлил даль. Спутанные, пыльные пряди мертвыми змеями лежали на его груди. Выглядел он жутко и лет на сорок.

– Ой! – вздрогнула Нина от неожиданности.

Косматый и ухом не повел.

– Может, муравьев ему в гриву? – прошептал я.

– Дурак! Он же слышит.

Я на цыпочках обошел медитирующего:

– Его можно украсить цветами… ну или игрушками, как новогоднюю елку. Подарков под задницу напихать…

Едва сдерживая смех, Нина взяла меня за руку, и мы оставили йога в покое. Ручей, что изначально представлялся мне водопадом, на деле оказался маленькой струйкой, бьющей из скал. Рядом стоял алюминиевый ковш. Нина набрала воды и ополоснулась. Я с удивлением обратил внимание, как окрепло ее тело. Заходящее солнце прорезалось сквозь ветви деревьев и озарило ее ласковым, красным светом.

– Я чувствую твой взгляд, кожей… – выдохнула она, не оборачиваясь.

Все вдруг замерло и притихло, и я услышал, как бьется мое сердце. Ему было тесно в груди, оно толчками рвалось наружу. Я потерял ощущение тела и превратился в одно сплошное, обжигающее нутро желание. Нина медленно повернулась, ее сияющий силуэт приблизился ко мне, и я залпом растворился в ее пылающем тепле до самых микрочастиц. Я превратился в бесконечный выдох после бесконечного вдоха. Я таял и чувствовал ее присутствие в каждом атоме этого мира. Мысль по своей сути ничтожна, она неизмеримо медленнее чувства, уносящего тебя в даль, которую невозможно успеть осознать. Единственное, что я помнил после, —это раскаленные, зеленые глаза и приоткрытые губы.

Спускаясь с горы, мы снова наткнулись на волосатого мужчину. Он сидел у ствола широкой сосны, и что-то курил через тонкую, стеклянную трубочку. Заметив нас, вдруг встрепенулся и указал в нашу сторону трясущимся пальцем.

– Пыль! Пыль звезд на поверхности! Пыль! – забормотал он, полоумно вытаращив глаза.

– И вам добрый вечер! – я помахал рукой, и мы ускорили шаг.

– Что с ним? – встревожилась Нина.

– Пекурил мужик. Бывает.

– Так неприятно…

Мне самому стало немного не по себе, но через минуту мы вышли из леса и тут же обо всем забыли, глядя, как пурпурный диск солнца опускается в темное, похожее на кисель море. Черные облака вороньими перьями кружились в небесном театре теней. Огни костров усыпали побережье. Моя пустая, ненужная голова была неспособна думать.

Ночью я просыпался несколько раз. Меня будил странный шепот снаружи палатки. К нему добавлялся удаленный звон колокольчиков. Прислушавшись, можно было ясно различить женский голос, который томно вздыхал:

– Любишь… Любишь… Ты любишь…

Я выходил из палатки, и загадочный шепот прекращался, растворяясь в нежном шелесте листьев. Но колокольчики продолжали звенеть. Расплывчатый, едва уловимый звук раздавался откуда-то сверху, с гор. Чем больше я вслушивался, тем эфемернее он становился. Возможно, это те Духи Леса, о которых так долго рассказывал Влад. Он уже в третий раз приезжал в Саулкрасти и знал множество баек об этих местах.

– Это лес пропитан аурой сказки и волшебства, – уверял он минувшим вечером у костра. – Но здешние духи чрезвычайно добры. Самое страшное, что они могут сделать – так это чуть припугнуть ночного прохожего. Причем не по злобе, а из дружелюбного озорства.

Как выяснилось, наибольшую активность паранормальные хулиганы проявляют в полнолуние. Влад рассказывал о том, как они намертво связывают шнурки кроссовок, поют и завывают в кустах, прячут вещи, путают женщинам волосы и проникают во сны.