Николай Бредихин - Каникулы на Земле. Футурологический роман

Невермор понял, что я осознал наконец своё положение.

– Хорошо. Будем считать, что мы обо всём договорились. Небольшой психологический срыв, вполне естественный. Теперь всё возвращается на круги своя. Работа прежняя, но у ребят твоих теперь свои ученики, они поднялись на ступеньку выше, так что можешь подобрать взамен, кого хочешь.

Я задумался: на кой чёрт мне было заново всё начинать?

– А нельзя ли вернуть тех, моих?

Теперь задумался Ворон. Затем кивнул:

– Я посмотрю, что можно сделать. Но если они согласятся, то это будет совсем другой уровень. Как, потянешь?

Я пожал плечами.

– Попробую. Не получится – выставишь меня вон. Завтра и выяснится. У меня к тебе ещё только один, последний вопрос: на кого мы работаем?

Ворон задумался, затем ответил со вздохом:

– Скорее всего, на американцев, точнее на международные корпорации, либо на какое-нибудь «всемирное правительство». Не знаю только, есть ли такое. Кому ещё подобная чепуха может быть интересна? Ну а если конкретнее: кто-то нашёл возможность обменять стремительно дешевеющие рублики на столь же быстро набирающие силу доллары. Причём не по курсу. Обыкновенный бизнес. Так что не обольщайся: заказ в любой момент может иссякнуть и закончится наша малина. Но, может, кому-то из нас и в самом деле повезёт и статуя Свободы встретит нас у выхода. Я имею в виду, с трапа самолёта. Немножко не по Пушкину получилось бы («и свобода вас примет радостно у входа»), но какая разница? В России-то нам точно ничего не светит, без дураков. Хочешь ключик? Изволь! «Государство, которое не имеет своей, понятной и привлекательной для остального мира идеологии, – всего лишь стадо добрых людей. Стоит ли удивляться, что перед ним постоянно возникает на горизонте фигура пастуха с кнутом наготове? Идеология зла, в отличие от прочих, универсальна, она базируется на простых человеческих чувствах: страхе, агрессии (ответной или наступательной) и инстинкте самосохранения, поэтому не нуждается в объяснениях». Что, грубо сказано? Да не грубо – горько. А как бы ты хотел? Чтобы я перед тобой сопли жевал или телевизор перепевал? Или ты и в самом деле не осознал ещё, за что нас всем миром так лупят сейчас? За непокорность. Не хотим, видите ли, принимать «новые демократические ценности», вроде как и со старыми неплохо живётся.

Теперь сам поразмысли, нужны ли здесь хоть кому-нибудь наши усилия, исследования? Скажи спасибо, что нас пока вообще ещё терпят: присматриваются, не давят, как клопов.

Он поднялся:

– Ладно, всех благ!

Наверное, вы так ничего и не поняли, потому что я забыл сказать о глазах Невермора. Они были большие, красиво выписанные, как в японских мультиках аниме. Трудно было что-то возразить, глядя в них, уж очень они были выразительные.

Собственно, не менее выразительны были глаза у Юлии, когда я вошёл в комнату. Мы даже ни единого слова не успели произнести, просто, как в прошлый, первый, раз набросились друг на друга, а одежда полетела на пол вместе с оторванными пуговицами.

Ну что ж, Свобода так Свобода. Все трое были на месте и даже встретили мой приход рукоплесканиями.

– Давненько не виделись, – с добродушной иронией констатировал Космо.

– Ничего не поделаешь, личные обстоятельства, – сокрушённо вздохнул я.

По ухмылкам на лицах ребят я догадался, что все они уже в курсе сердечных дел своего преподавателя и, как видно, успели основательно перемыть мне косточки, пока я отсутствовал.

Тут я наконец заметил пополнение: невзрачную девчонку, худосочную, со светло-русыми волосами-висюльками.

– Сребра, – ответила она на мой безмолвный вопрос. – Преподаю курс «Любовь, секс, семья». Большая просьба к вам: может, позволите мне сегодня в порядке исключения немного нарушить расписание и прочитать свою лекцию первой?

Что я мог ответить? Всё-таки дама. А дам принято пропускать вперёд.

Господи, какую ахинею она несла! Тема «любовь», как видно, была исчерпана на предыдущих занятиях, теперь нас учили, как этой «любовью» правильно заниматься. «Серебрянка» была просто неподражаема: читала заготовленный текст как пономарь, стараясь не встречаться со своими слушателями взглядом. В основном запугивала, к чему приводят распущенность, беспорядочная половая жизнь, подробно описывала сопутствующие им заболевания. Наконец она справилась с темой, и ребята, терпеливо слушавшие несусветную чушь о нравственности и безнравственности, разврате и половых излишествах (только Невермор, как я понял, своим авторитетом мог заставить более или менее сносно относиться к подобному уникуму), вздохнули с облегчением. Но возможность тихо поиздеваться над своим «преподом» (в рамках правил, разумеется) они никак не могли упустить.

Первым поднял руку Космо:

– Сребра, как вы объясните нам выражение графа Филипа Честерфильда: «Значение любовных утех сильно переоценено: поза нелепая, удовольствие минутное, а расходы огромные».

Ступи не упустил возможность вклиниться в разговор:

– Слушай, я понимаю, этот английский старпёр ( старый пердун. Прим. автора ) мог, конечно, в своё время так рассуждать, но тебе, Космик, должно быть стыдно. Поза нелепая? Так смени, почитай «Камасутру». Удовольствие минутное? Да его можно растянуть до бесконечности. Расходы? Что, так не дают? Займись как следует своим внешним видом. Хотя бы космами на голове. Внутри наверняка такой же бедлам. Зачем девчонку смущаешь? Она наверняка ещё девственница.

– Я отвечу. Сама, – с яростью в голосе поспешила вмешаться Сребра. – Я, к сожалению, ничего не знаю об этом графе, но считаю – цинизм его отвратителен. Думаю, если люди любят друг друга, они уж сами разберутся, как им строить свои отношения. Ну а если по публичным домам постоянно шляться, как наверняка практиковал этот английский джентльмен, то и сейчас никаких денег не хватит.

Все взгляды устремились почему-то на меня, однако я уже вошёл в игру, понял, что главное здесь – не расхохотаться. Рассуждать с важным видом, как за обеденным столом.

– Сребра права, я отвечу словами Мишеля Монтеня, если не возражаете. «Всякое побуждение в нашем мире направлено только к спариванию и только в нём находит себе оправдание: этим влечением пронизано решительно всё, это средоточие, вокруг которого всё вращается». Как можно жить в такой грязи? Нужно избавиться от животного, зверя в себе. И сделать это возможно только благодаря нашему Проекту. Так что на всех нас лежит великая миссия.

Я вроде бы хотел поддержать девчонку, но эффект оказался прямо противоположным: она, наоборот, буквально взорвалась. Как видно, подобные стычки возникали на её лекциях постоянно.