Серик Асылбекулы - На чужом пиру

Бакберген и его старший брат, уже аксакал с почтенной бородой, Уктембай, стали спарашивать о новостях аула и здоровье аулчан.

– Слава Богу! Все хорошо! Слава Богу! – отвечал польщенный вниманием сородичей Алданыш. А сам думал, что же это за торжество, если сам Уктембай здесь? Тот словно угадал его мысли:

– Старший сын Бакбергена, Жайдарбек, привез невесту из Кзыл-орды. Завтра свадьба. Очень кстати приехал, а то мы тут гадем, кого бы к тебе послать с весточкой: аул Акиин – не ближний свет, – сказал Уктембай, оглаживая бороду.

«Ведь почти ровесник, а уже стал аксакалом, – удивляясь почтенной внешности и достойным манерам Уктембая, подумал Алданыш и только тут заметил, что родственники посматривают на него выжидающе. – Какая чепуха только не лезет в мою дырявую голову, – спохватился он. – Какое мне дело до его почтенных седин?!»

– Это хорошо! Очень хорошо, – сказал он, поддерживая Уктембая. – Такому событию можно только радоваться.

На следующий день справляли свадьбу. А когда утихла суета и родственники сели за вечерний чай, Уктембай начал разговор о следующем важном деле.

– Хорошо сыграли свадьбу. Теперь по обычаю надо съездить к родителям невесты и попросить у них прощения за взятую из дома дочь. Думаю, надо ехать мне, Алдошу и Куреке.

У Алданыша екнуло сердце. Он заерзал на месте, стараясь отговориться:

– Утеке, но ведь я…

Но старший сын воспитавшего его брата оборвал на полуслове.

– Э-э, Алдош, разве у Бакбергена есть родсвенники ближе нас с тобой? – сказал, посмотрев на Алданыша с ласковым укором. – Кому же ехать если не нам?

Алданыш не нашел слов, чтобы отказаться, и покорно опустил глаза.

– Значит, решили, – отрезал Уктембай.

Конечно же, Алданыш мог вежливо отказаться, ссылаясь на дела, но его сердце растаяло от слов: «Кто Бакбергену ближе нас?». Вдруг до него дошло, что он действительно один из старших братьев Бакбергена. В таком случае никак нельзя уклоняться от поездки.

Так Алданыш с двумя аксакалами съездил в Кзыл-Орду к сватам. Они оказались славными людьми, радушными хозяевами, на пять дней задержали у себя гостей. Впервые Алданыш выбрался так далеко от своего аула и впервые в жизни забыто было его детское прозвище Алдош – здесь все называли его уважительно, Алдеке. Однажды даже хозяева настояли, чтобы он первым взял в руки самую почетную часть угощения – баранью голову.

Почти каждый из смертных – раб того, кто его уважает. Алданыш пять дней подряд возил родственников на такси. На обратном пути Укембай и старший брат его жены Курман сошли с поезда у своего аула, и Алданыш один привез Бакбергену весть о том, как их встретили сваты.

Садилось солнце. Закончили ужин и пили чай. Невестка начала стелить постели. И только тут Алданыш вспомнил, зачем приехал в райцентр. Ощущение восторга, с которым он прожил целую неделю, тут же угасло, как залитый водой костер.

«Завтра все разойдутся по делам, а я опять останусь ни с чем», – подумал он с горечью и, отозвав Бакбергена в соседнуюю комнату, рассказал ему о своих бедах.

– Вот как унижает твоего брата Шардарбек! – вздохнул, закончив рассказ. Но что удивительно, рассказ этот ничуть не возмутил родственника.

– Зачем тебе, ага, ввязываться в склоки и пересуды из-за таких мелочей?! Возраст у тебя, слава Богу… – сказал Бакберген не только не возмущаясь, но и укоряя самого Алданыш. Он вскипел от негодования.

– Дорогой, какая же это мелочь, если твой брат остался без работы. Сам знаешь, куча детей малых, – сказал обиженно, подрагивающим голосом.

– Это уладится само по себе. Будет Шардарбек в райцентре, я с ним поговорю, конечно, – преспокойно зевнул Бакберген. – Но и ты не кичись своей гордыней… Можешь и извиниться, не убудет…

От такого разговора все радости последних дней разом забылись. «В кого я верил?!» – подумал Алданыш, свесив голову. Поднявшись до рассвета, не сказав ни слова брату, он ушел на автовокзал и взял билет на автобус до Акиина. Отправлялся автобус в польден, и Алданыш отправился на базар, пересчитывая оставшиеся деньги: из ста пятидесяти было потрачено больше сотни. «И не приберет же Бог старого дурака, – выругался он про себя: Вместо головы тыква досталась».

Как бы там ни было, а возвращаться домой надо. Вечером, отряхиваясь от пыли, он шагал к своей приземистой избушке, притулившейся напротив высокого дома управляющего. «И угораздило меня построиться именно на этом месте?!» – сплюнул скрипевшую на зубах пыль Алданыш.

Уркия встретила мужа не очень-то приветливо: оно и понятно: уезжал на день-два, а вернулся через неделю. Когда же она услышала о поездке к сватам, на глаза навернулись слезы.

– Зачем накупил этой дряни? – швырнула к двери привезенные гостинцы. – Не для того деньги брал. В мае сын из армии вернется, чем встретим?.. Что за муж? В мирное время не может семью прокормить… Как людям в глаза смотреть?

Наконец-то стемнело. В доме начали укладываться спать. Стелить мужу Уркия не стала. И тот, молча получив свою долю упреков и ругательств, взял одеяло, хотел лечь рядом с женой у печки. Но она взбрыкнула, проворчав:

– Ложись подальше!

Никогда еще Алданыш не ронял авторитет в семье до такой степени. Так и застыл с одеялом в руках. Но подумал: «грех обижаться на разгневанную. Лучше сегодня с ней не связываться». И, волоча красное верблюжье одеяло, лег рядом с дочерью Кульшарой. Та обвила его шею ручонками, прижалась к отцовской щеке.

– Соскучилась, доченька? – прощептал ей на ушко Алданыш. В носу засвербило, сердце размякло. Он прижал ребенка к груди и уснул, думая о сыне в армии и еще о четверых, учившихся в интернате на центральной усадьбе совхоза.

Чувствуя вину перед женой, Алданыш поднялся первым: подбросил сена скотине, вычистил загон и, уже совсем не мужское дело, выгреб золу, растопил печь. Дальше этого не хватало вообрежения, чем еще можно угодить Уркие. А она, не зная как себя теперь вести с мужем, упорно не вставала.

Алданыш, потоптавшись возле печи, вышел во двор и стоял возле дома покуриавая. По пустынной улице старик Калнияз гнал корову. Это был самый уважаемый аксакал в ауле. Его долго не было здесь, говорили, уезжал в город навестить детей и внуков. Алданыш, увидев старика, торопливо бросился ему навстречу, пожал руку.

– Ну, где ты пропадал? – спросил Калнияз.

– В райцентр ездил, аға, – пробормотал Алданыш.

– Добился чего-нибудь?

Алданыш смущенно пожал плечами, почесал затылок.

– Понятно, – кивнул старик. – Слышал я про твою беду… Не отчаивайся, найдем и на Шардарбека управу. Сегодня же схожу к нему и скажу, чтобы вернул трактор.

Сказав так, старик не спешал пошел своей дорогой. А на глазах Алданыша выступили слезы. Все знали, что против Калнияза управляющий не пикнет. И не только Шардарбек, но и повыше его начальники побаивались этого старика. Он сам до пенсии работал на руководящих должностях, теперь его дети в городе имеют большую власть.