Алексей Догадаев - Нас утро встречает прохладой. Маленькая повесть

«Жидким золотом тек коньяк, джин сверкал, как аквамарин, а ром был воплощением самой жизни».

Мы вышли на улицу. Весна, тепло. Апрельское солнце улыбается. На перекрестке звякнул трамвай, жизнь, в общем-то, продолжалась. Никому не было никакого дела до нас, никто не спрашивал куда мы направляемся. Ну и ладно, пошли вы все..!

После коньяка настроение заметно улучшилось. Миновав трамвайную остановку, незаметно для себя, мы направились к «Гастроному».

К десятому классу мы уже достаточно прочно приобщились к выпиванию. «Агдам», «Белое крепкое», «777», «Хирса». Так называемые портвейны. Названий было больше, чем предметов в школе. Цены на все виды бормотухи мы знали, как таблицу умножения.

Родина лениво покачивалась на волнах алкоголя.

Мы вошли в магазин. На нас смотрели плакаты.«Пятилетке качества – рабочую гарантию!», «Тунеядцев к ответу!», «Требуются: слесари, токари, фрезеровщики»…

Кто последний?

Мы заняли очередь в кассу.

– У тебя что?

– Да вот, треха с мелочью.

– Нормально, у меня пятерка. Не боись, Леха, проживем!..

– Что берем-то?

– Ну вон, видишь, «Волжское» есть, или «Солнцедар» по два-две… фугасы все-таки.

– Ладно! Давай пару возьмем – бомбу и чего-нибудь легкого, сейчас махнем, вон сироп этот – «Дары осени». Эти дары вообще 16 градусов, как лимонад, дальше посмотрим.

«Покупатели в рабочей одежде не обслуживаются!»

Под суровым плакатом работяга в брезентухе и кирзачах, облепленных глиной, протягивал грязную ладонь:

– Мужики, бля, добавьте двенадцать копеек, на флакон, бля, не хватает, такая херня случилась…

– Ты, ёпть, штиблеты бы помыл, а то мы тут все, ёпть, в чистом, а ты, ёпть, как из лужи вылез! Запачкаешь! – в очереди беззлобно посмеивались, мужику протягивали медяки. Почти все были в рабочих спецовках.

А что? – нормально, время обеда.

Мы расположились за «стекляшкой» на ящиках. Со всех сторон слышалось стеклянное звяканье, бульканье и негромкие матерки выпивающего пролетариата.

Вовка достал бутерброды и стакан.

– Ну ты молодец, Вован, запасливый, я чего-то про стаканы не подумал. И бутеры сейчас в самую тему!

– Лехан, главное, что я подумал, так что – цени!

Стакан был пластмассовый. Высокий такой, с рифлеными полосками. Класс! Хотелось положить его в карман и просто носить с собой.

– Вовка, откуда?

– Дак, батька приносит. У них ведь, знаешь, на работе все время эти буржуазные штучки появляются.

Буржуазные штучки были очень симпатичными. Амбал всегда показывал новые поступления: то ручка шариковая немыслимых расцветок, то брелок невообразимой красоты, то зажигалка, глядя на которую хотелось просто умереть!

И почему так? Там все время что-то выдумывают, а у нас спички Чудновской фабрики, чернильница-невыливайка да нож консервный с тупым жалом!

Получаем как-то посылку из Харькова от родственников наших. Ну, разумеется, в посылке всякие штучки «оттуда», дядя Дима привез.

Открываем, смотрю. Консервы. Sardine. Prodotto in Morocco. Ну, тут и дурак поймет, что это и откуда. Дело не в этом. А в том, что сбоку на банке ма-аленький такой ключик, его начинаешь крутить – и наматывается на него лента металлическая, банка открывается и – пожалуйста, кушайте на здоровье! И никаких открывашек! Придумают же, гады! А кофе?! Просто порошок коричневый. Насыпаешь пару ложечек, заливаешь кипятком – пожалуйста, кофе!

Я вспомнил, как пил чай на самолете. Мне было 12 лет. Впервые я летел один. Да и, вообще, летел – впервые. Отец посадил меня в Аэропорту, а в Одессе мама с сестрой должны были меня встретить. Первый раз на Черное море!

Стюардесса принесла обед. Черт! Может платить надо? Мне об этом ничего не говорили. Рискну…

«Кофе? Чай?».

Я ответил: «Чай…».

Принесли чашку с кипятком и пакетик на нитке с картонным квадратиком. Надпись гласила – «Аэрофлот». И всё. Никаких инструкций.

Я посмотрел по сторонам – все пили что-то другое. Ну ладно, разберусь… Пакетик оказался очень крепким, мне пришлось зубами разорвать его. Я высыпал чайные крошки в чашку, они тут же всплыли наверх и никак не хотели утонуть. Пластмассовая ложечка была облеплена черными точками, как муравьями. Чаю мне больше не хотелось…

Вот идиоты! И кто это только придумал?!

Разбавив коньяк борматенью, мы почему-то оказались на Финбане. И как это мы умудрились? Видимо, коньяк с бормотухой сделали свое дело. Финляндский вокзал предполагал северное направление.

Мы сидели на скамейке под памятником Ленину.

– Ну что? едем?

– Едем-то едем.., только вон Ильич, смотри, куда показывает – на юг!

– А мы пойдем другим путем! И вообще, подумай: нас искать будут там, на югах, а мы – на север, понял?

«За… бал ты своей логикой! Пусть уж лучше сразу найдут!». Хмель выветривался, настроение у меня угасало. Куда едем?! Зачем?..

…в той посылке были не только марокканские сардины. Ни бразильский кофе, ни немецкие консервы, ни французская парфюмерия, которую с восторгом рассматривали мама с сестрой, меня не интересовали. Был там сверточек, неброский такой, с надписью «Алеше».

Когда я открыл его и достал эту рубашку, я понял, что вся жизнь моя до сегодняшнего дня, была никчемным глупым идиотизмом.

Сорочка была голубого цвета с тончайшими темно-зелеными продольными полосками. Цвет её был… не васильковый, нет, не бирюзовый, не морской… он был, вообще, какой-то неземной. Такого цвета, наверное, глаза у ангелов.

Воротник был на пуговицах! На закругленных манжетах их было по паре! А сзади, на воротнике красовалась еще одна!

И все эти пуговки были с четырьмя дырками!

Лэйбл внутри говорил о том, что это Made in France. Остальной текст хотелось просто повесить на стенку. Как картину.

На кармане с левой стороны тонкой шелковой нитью черного цвета какими-то рыцарскими вензелями была вышита буква А.

Вообще-то, она не была модной для того времени – широченные клеша, длинный воротник рубашки и штиблеты-платформы невообразимых цветов были визитной карточкой. В этом ходили все.

Но был еще и высший пилотаж: такая вот скромная рубашечка с воротником на пуговках, брюки простые – никаких клешей! И ботинки, желательно, замшевые. Не фабрики «Скороход», разумеется. Хотя бы румынские. Про итальянские я уж молчу.

Но это для тех, кто понимает. А я – понимал.

– Какая красивая! – сказала мама, – давай-ка я её уберу, не на каждый день, ведь!

Папа не сказал ничего. Он только вздохнул.

* * *

Мы сидели в электричке.

За окном неслась страна.

Солнце скрылось. Мелькали невзрачные домики, кривые заборы, бурые лужи на перекрестках, серые лица… Здесь, за городом, снегу еще было полно – грязного, унылого, обсыпанного черной гарью.

Амбал достал «фугас». Мы по очереди приложились к бутылке.