Сергей Красов - Заочница

Серёга пытался убедить себя, что можно поучаствовать в распитии коньяка, а потом сказать, что, мол, не хочется мешать. Придумать какую-нибудь причину и свалить домой. Но, зная себя, он был уверен, что так не получится. Скорее всего – затравится и продолжит наравне со всеми.

Эти мысли не покидали его во время развода. Машинально здороваясь с офицерами, фиксируя маяки от осуждённых и решая другие мелкие текущие вопросы, Тарасов думал о предстоящей вечером гулянке.

Сразу после развода он проскочил в кабинет оперчасти за зоной и закрыл за собой дверь на ключ. Друг и напарник по кабинету Роман ушёл с кем-то разбираться в штрафной изолятор, поэтому Тарасов мог на какое-то время уединиться.

Сначала, вспомнив о принятом вечером решении провести экспертизу спирта, Тарасов отлил из фляги в поллитровую бутылку из-под водки. Взял из стола пластмассовую пробку, заткнул ей бутылку и поставил её в сейф. Потом немного подумал и повторил процедуру. Вторую бутылку со спиртом поставил в холодильник. Благо проблем с пустыми бутылками и пробками в этом кабинете никогда не было. Раз в неделю, иногда и чаще уборщица тётя Маша выгребала пустую тару из встроенного шкафа, где находилась вешалка для одежды. Но стеклотара с завидным постоянством откуда-то опять появлялась на этом месте.

Такая же картина наблюдалась и в соседнем кабинете оперчасти, где работали Кравцов и Махневич.

Одной из причин такого явления было то, что во всём штабе только эти кабинеты были чисто мужскими и имели двойные двери, через которые подслушивать разговоры было проблематично. Поэтому все мероприятия, связанные с употреблением спиртного, происходили в этих кабинетах. Это и дни рождения, и обмывание очередного звания, новой должности, и убытие в отпуск, и возвращение из него и т. д. и т. п.

Здесь даже имелся небольшой холодильник допотопной конструкции. Он стоял в кабинете ещё до того, как Тарасов впервые пришёл сюда лейтенантом. В настоящее время холодильник был битком набит солёным и копчёным салом, банками с мясными и рыбными консервами. Часть банок, что не вместились, пришлось поместить в сейф, потеснив папки с секретными делами.

Покончив со срочными личными делами, Тарасов перешёл к служебным.

В первую очередь надо было дать ответ на телеграммы о пропавшей девушке. Сергей ещё раз перебрал в памяти результаты вчерашней проверки. Вроде ничего не забыл. По всему получается, что девушка в посёлке не появлялась. Каких-либо агентурных данных по этой теме в течение последнего месяца не поступало.

Тарасов быстро набросал текст ответа на телеграммы и направился было уже к двери из кабинета, как услышал характерный звук ключа в замке и приглушенные голоса.

В кабинет вошёл с недовольным лицом Борткевич и следом за ним… Васильков с надвинутой на глаза фуражкой.

– О! Серёга, привет! – поздоровался с тёзкой Тарасов, – какими судьбами в наших краях?

– Есть что-нибудь охмелиться? – не стал ходить вокруг да около Васильков.

Похмелить друга – это святое. Отказать Тарасов никак не мог. Но с другой стороны – его ведь отсюда не выгонишь, пока всё не кончится или пока не вырубится. На старые дрожжи много не надо. И уйти – не уйдёшь. Не оставишь же постороннего в секретном кабинете. Да и пили здесь обычно вечером, когда начальство уходило.

– Пол стакана водки тебе хватит? – Тарасов принял решение. Роман удивлённо посмотрел на него.

– За глаза, – Васильков сразу оживился, – а что, есть и больше?

– Вчера спирта немного перехватили. Сами ещё не пробовали, может его и пить то нельзя. Хотели врачам на экспертизу сначала…

– Я сам лучший эксперт в посёлке. Доставай, сейчас продегустирую. – Васильков по-хозяйски уселся за стол, положил на него фуражку и достал из кармана две конфетки.

– Давай только так, Серёга – выпиваешь, закусываешь, и мы все уходим. У нас тут работы в зоне – вагон и тележка и всё срочное.

– Я и говори ему, – добавил Роман, – что у нас запарка. А он своё – умираю, выручайте…

Тарасов достал из холодильника газетный свёрток и развернул на столе закуску – мелко нарезанное сало, лук и зачерствевший кусок хлеба, – всё, что осталось с прошлого раза.

– Убери дежурные конфетки, – кивнул он на стол, – пригодятся ещё.

Васильков согласно кивнул и убрал конфеты в карман.

Тарасов достал из холодильника не успевшую остыть бутылку со спиртом и налил четверть стакана.

– Ты же говорил – пол стакана, – напомнил Васильков.

– Я говорил о водке, а это спирт. Разбавишь, как раз пол стакана будет.

– Фуфло толкаешь, начальник…

– Нам же тоже хочется. Что тут остаётся на четверых? – Тарасов долил из графина воды до половины стакана.

– Вы себе ещё… наизымаете. – Васильков осторожно отхлебнул из стакана, задержал жидкость на секунду во рту, задумчиво глядя на потолок, проглотил, прислушался к своим ощущениям и допил залпом остальное. Потом занюхал хлебом, кинул в рот кусок сала, вздохнул, и, жуя, вынес вердикт. – Спирт как спирт. Если к утру не помру, – значит, съедобный.

– Ну, всё, уходим! – Тарасов подмигнул Борткевичу. – Рома, заскочи в спецчасть, возьми дело этого гуся вчерашнего… Кушхова, а я – в канцелярию, телеграммы отправлю. Серёга, если что, ты нас не видел, мы тебя тоже.

– Само собой. – Васильков явно повеселел. Он с хрустом откусил от краюхи хлеба, сунул в рот ещё кусок сала и лука и пошёл на выход.

Тарасов быстро убрал со стола в холодильник, взял черновики телеграмм и, выйдя за Борткевичем из кабинета, закрыл его на ключ.

Отправив телеграммы, Тарасов выбросил из головы историю о пропавшей девушке, будучи абсолютно уверенным, что больше он об этом ничего не услышит.

После возвращения в кабинет, Тарасов стал листать личное дело осуждённого Кушхова. Бегло просмотрел список статей, по которым тот ранее привлекался. В основном кражи. Срока: три года, три раза по четыре, и последний – пять лет. Один год уже отбыл. Обычная биография рецидивиста. Никаких намёков на побеги в прошлом. Ни взысканий, ни поощрений. Даже характеристики ещё нет ни одной. Ну, конечно, год исполнится только через месяц, тогда начальник отряда и напишет.

Как отнестись к полученной информации? Поручим агенту на всякий случать присматривать за ним. Поставить на учёт переписку, может дома на свободе какие проблемы? Или здесь кому проигрался? Мало ли причин для побега бывает? Большой срок это не главное.

Тарасову вспомнился первый побег, который он застал в этой колонии. Зима. Мороз около сорока градусов. Сильный ветер и метель. Один из осуждённых по фамилии Калюжный около пятидесяти лет по возрасту заметил упущение в охране. Один из солдат поднял воротник тулупа и всячески отворачивался от холодного ветра, абсолютно не глядя на конвоируемых. Остальные конвоиры находились на удалении и из-за снега тоже плохо могли рассмотреть что-то рядом с собой, не говоря о том, что происходит вдали. Калюжный спокойно прошёл за спиной этого бойца и присел за ёлочкой на опушке леса. Никто не заметил. Колонна ушла вперёд. Калюжный прошёл по тропинке через лесок, вышел на лесовозную дорогу и направился по ней в сторону колонии-поселения. К побегу он не готовился. Местности не знал. Шёл, куда глаза глядят. С собой было пол буханки хлеба, коробок со спичками и пол пачки сигарет. До конца пятилетнего срока оставалось четыре месяца.