Рита Гринстуотер - Ученик Афериста: Змеиное Гнездо

Живо представив себе эдакого деда, я усмехнулся, уже предвкушая, как он будет посвящать меня в свои теории относительно Майкла Мэйфорда, как Спенсер, словно прочитав мои мысли, процедил:

– Мерзкий тип.

Конечно, я не стал пристыжать Спенсера касательно того, что невежливо так говорить о стариках. Нет, ну поставьте себя на место моего друга: просыпаетесь вы рано утром, с чашкой кофе направляетесь к окну, поднимаете жалюзи и первое, что видите перед собой – прижавшуюся к стеклу физиономию некого старика. И так из недели в неделю. Наверное, Спенсер раньше не рассказывал мне об этом, чтоб я громко не смеялся.

Я не сдержал смешок и хлопнул Спенсера по плечу.

Тема безумного деда, который ходил вокруг дома Мэйфордов и заглядывал в окна, веселила меня даже спустя пару часов, после того, как мы вышли из школы и неторопливо зашагали в тот самый дом, который покоя не давал Харви Хогану.

У Спенсера я бывал довольно часто, а летом, бывало, и неделями жил, по той простой причине, что с постоянными разъездами его отца, он, фактически, жил один, а мистер Мэйфорд, очередная мачеха и залетный дядя-путешественник скорее были гостями, нежели членами семьи. И, даже несмотря на то, что я был частым гостем в доме Мэйфордов, один я бы уж точно заблудился в лесу, прежде чем отыскать широкую тропу, высаженную с обеих сторон хвойными кустарниками, ведущую к дому. Хоть и не сказать, что у нас такой дремучий и густой лес, в котором легко потеряться, да и дом Мэфордов видно издали.

Большой и добротный, он выглядел слишком дорогим и стильным для того, чтоб тесниться на небольшом участке в черте города, где окна одного дома выходят на лужайку другого. Первый этаж отделан камнем, второй – массивным деревом, в огромных окнах часто горел теплый свет – ориентировочный огонек в лесу.

– Нет в кустах Харви Хогана? – фыркнул я, нарочито прищурившись.

Спенсер коротко улыбнулся и открыл стеклянную дверь.

Низенькая экономка Нора, облаченная в наглаженную белую рубашку и черную юбку ниже колен, тут же повернула голову и, поспешила к нам, цокая низкими каблуками удобных туфель.

– О, вот он как раз вернулся, – воскликнула экономка и, одними губами прошептав мне слова приветствия, протянула Спенсеру телефон. – Поздоровайся с папой.

– Чьим?

– Своим, – в один голос вразумили мы с Норой.

– Привет, папа, – не прижимая трубку к уху, проговорил Спенсер и вернул трубку экономке.

Чуть закатив глаза, Нора снова прижала телефон к уху и, легонько хлопнув меня по спине, пригласила войти.

– Майкл, пора бы вам уже открыть для себя понятие «отпуск». – Мы уже поднимались по лестнице, когда Нора продолжала разговор с хозяином дома.

Маршевая лестница из темного дерева была натерта до блеска и всегда, сколько я себя помню, казалась мне ужасно скользкой, даже стеклянные ограждения блестели, а ладонь так и соскальзывала с перил – на полироль кропотливая Нора не скупилась. Все мои мысли были о том, как бы не грохнуться на ступеньках, аж испарина на лбу выступила, Спенсер же, лихо перескакивая через одну ступеньку, явно не разделял моего страха поскользнуться.

– Я думал, Эбигейл дома, – протянул я, наконец, поднявшись на второй этаж.

Вот, чего не хватало на первом этаже – в последние полтора года, как я не приходил к Спенсеру, его молодая мачеха постоянно сидела у камина в гостиной, сонно переключала каналы, тыкая наугад длинным ногтем в кнопку на пульте, и, удостаивая и меня, и Спенсера бесцветным взглядом, снова поворачивалась к экрану. Иногда же, когда она была в особо хорошем настроении, могла поздороваться, а однажды даже поинтересовалась у меня, как прошел день.

– К счастью, нет, – бросил Спенсер, шагая в свою комнату мимо большой картины. – В свой плотный график лежания на диване она втиснула тренировки у Элис Моро. Ей настолько здесь скучно, что она ходит на все занятия.

Паталогическая ненависть Спенсера ко всем женщинам своего отца, казалось, питала его получше любой еды, воды и солнечной энергии. С одной стороны, это смешило, с другой же, иногда мне было жаль тех несчастных женщин, которые бежали из этого дома, проклиная и мистера Мэйфорда и его неугомонного сына.

– Мальчики, спускайтесь обедать! – громко позвала экономка, хлопнув по двери комнаты Спенсера, буквально только мы вошли.

Спенсер как раз протянул мне стопку тетрадей и обернулся, когда экономка вошла в комнату.

– Спасибо, я пришел за конспектами, – сказал я.

Когда я возвращался домой не голодным, мама смотрела на меня так, словно я не оправдал ее самых светлых ожиданий.

– Спенсер брал у тебя конспекты? Здорово, наконец-то начал учиться, – усмехнулась Нора, одарив Спенсера ласковым взглядом. – Еще б он хоть раз их открыл…

Сунув тетради, которые, чувствую, действительно остались неоткрытыми, в рюкзак, я направился к двери и Спенсер, последовав за мной, чтоб по обыкновению провести.

Снова вцепившись в перила и смотря под ноги, я направился вниз по лестнице.

– Надеюсь, мисс Петерсон не выставит тебя за дверь в первые пять минут твоих «дней принудительной социальной ответственности», – ехидно сказал я, поправив лямку рюкзака.

– А я надеюсь, что Харви Хоган тебя выставит, – фыркнул в ответ Спенсер и, открыв дверь, прислонился к косяку. – Потом расскажешь, что у него делал.

– Ну как что… уверен, он подрядит меня заглядывать к тебе в окна по утрам.

Спенсер невесело хмыкнул и, повернув голову, указал мне пальцем в сторону беседки, у которой, стоя на руках и свернувшись на газоне в немыслимую позу, замер высокий молодой мужчина, чьи пшеничного цвета волосы спадали на лоб и закрывали обзор.

Мы со Спенсером переглянулись и, не сговариваясь, одновременно и очень тихо, стараясь не шаркать обувью по каменной дорожке, направились к нему.

– Дядя Райли, что с тобой?! – гаркнул Спенсер, замерев позади и чуть наклонившись.

Райли Мэйфорд вздрогнул так, что опасно покосился и едва не упал.

– Нельзя же так подкрадываться.

– Простите, пожалуйста, мы думали, у вас спину прихватило, – ввернул я.

– Или что ты папин бурбон нашел раньше меня, – фыркнул Спенсер.

– Ну и дурные, – беззлобно отозвался Райли, снова восстановив равновесие. Мышцы его рук сильно напряглись. – Это же асана «Скорпион» или вришчикасана, как звучит на санскрите.

Райли повернул голову к нам, отчего шея его скрипнула, как несмазанная дверь.

– Йога – просветление, здоровье и покой. В ашраме я освоил многие техники…

– Я, пожалуй, пойду, – едва слышно протянул я

Спенсер и сам поспешил к двери, подальше от дядюшкиных россказней. Я направился было обратно к подъездной дороге, как замер.

Коренастая фигура в старой грязной куртке, не по погоде теплой, воровато выглядывала из-за кипариса и, издалека заметив меня, тут же юркнула обратно и понеслась в лесную чащу, нелепо размахивая руками.