Рита Гринстуотер - Ученик Афериста: Змеиное Гнездо

Колючий взгляд Клариссы Смоллетт бегло и косо оценил внешний вид Элис. Спортивные черные леггинсы, ярко-голубой топ и объемный вязаный кардиган – видимо, Элис только с работы.

С явным неодобрением оценив обтягивающую спортивную форму, мама легонько кашлянула, явно думая, чем бы занять затянувшуюся паузу.

– Как дела на работе, Генри? – спросила Элис.

Уверен, они с отцом поняли подтекст этого простого повседневного вопроса.

– Ничего. – В переводе с языка взглядов это явно означало: «Никаких новостей о Нике».

Отец коротко улыбнулся, но я понимал, что стоило ему увидеть Элис, как настроение тут же изменилось. В отличие от мамы, он всегда хорошо относился и к Элис, и к Андре, и чувствовал себя виноватым в том, что расследование не принесло результатов, зато принесло определенные изменения в отношении к семье Моро в городе.

– Элис, пожалуйста, если Джеки гостит у тебя, не корми ее тем, что вы едите, она на здоровом питании, – улыбнулась мама.

Ненавижу моменты, когда мне неловко за то, что говорит мама. Она же мама, я не должен стыдиться за нее, это неправильно.

В ту же секунду, словно почувствовав, что брови его жены вопросительно приподнялись от слов сестры, на горизонте, катя тележку точно, как и Генри Смоллетт, возник Андре Моро.

– Прости, Кларисса, я не могу отказать племяннице в еде, когда она приходит голодная после школы, – откинув за спину волнистые волосы медового цвета, пожала плечами Элис.

Короткая, невинная фраза, в которой мама углядела просто абзацев десять скрытого подтекста, подействовала на нее так, будто Элис только что выплеснула ей в лицо молоко, упаковку которого держала в руках. Нет, она не стала кричать и размахивать руками, но изменилась в лице и поджала губы, чего уже вполне было достаточно для того, чтоб понять – такого оскорбления сестре мама не простит никогда.

Папа и дядя Андре, словно сговорившись заранее, едва ли не вплотную приблизились к женам, явно намереваясь в случае чего, растаскивать их по разным углам.

Андре Моро – высокий, поджарый, взглянул сверху вниз на жену, которая была ниже на голову и, приобняв ее одной рукой, добродушно улыбнулся нам, отчего напряжение немного рассеялось.

Мама, поймав острый взгляд его зеленых глаз, тоже выдавила из себя улыбку.

– Очень рада была повидаться, – соврала она, взяв отца под руку. – Нам пора, мы и так застряли здесь почти на час.

Я первым с радостью прошел мимо, к кассе, отец и дядя Андре обменялись торопливым рукопожатием – то ли запоздало здороваясь, то ли на прощание, а мама, выпрямив спину, прошагала вперед, не забыв осмотреть быстрым взглядом содержимое тележки сестры и зятя. Разглядев там две бутылки вина, она ехидно усмехнулась и направилась к кассе следом за мной.

***

– Ты видел, как она на меня посмотрела?

Я прибавил громкость музыки в наушниках, но мама все равно была громче.

Отец, то и дело отворачиваясь и постукивая пальцами по рулю, казалось, медленно закипал от злости.

– Выперлась в город в том, в чем уважающие себя люди постыдятся на лужайку выйти… Нет, ты видел этот голый живот? Вести себя как подросток – это ее фирменный приемчик: что в одежде она как подросток, что в голове. Тридцатишестилетняя женщина, которая ведет себя таким образом, выглядит смешно.

Справедливости ради, можно было, конечно, добавить, что единственным, что выдавало возраст Элис Моро, был ее паспорт, и что будучи счастливой обладательницей стройной подтянутой фигуры, она могла носить ту одежду, которую ей вздумается, не боясь выглядеть нелепо. Но если попытаться возразить Клариссе Смоллетт в момент ее негодования, можно изрядно вытрепать себе нервы и проиграть спор.

– Какая, ну какая тебе разница, в чем она одета? Успокойся, пожалуйста, – как мантру повторял отец. Готов поспорить, у него дергался глаз. – Что она опять сделала не так?

«Она ничего не сделала! Надо вывешивать над магазином табличку „Кларисса, не входи!“, когда Элис Моро закупает продукты!» – едва не выкрикнул я, но сдержался.

Самое обидное, что из-за нелепой обиды невесть на что, понятное только маме, в нашем доме, предвкушаю, снова воцарятся недельные словестные боевые действия. Сейчас мама накинется на отца, за то, что тот пытается ее урезонить, затем отец назовет ее психованной, а мама снова сведет тему к супружеской неверности. Когда приедем домой, попадет еще и Джеки, которой вообще в магазине не было, за то, что та смеет ходить в гости к Элис и Андре и обедает там, предпочитая их еду домашнему диетпитанию. Я буду за ужином сидеть, как неприкаянный родственник в середине стола, давиться едой и, в конце концов, с двух сторон на меня гаркнут: «Иди к себе!», так, словно мне десять и это я в чем-то провинился.

Вот это программа на ближайшие дни! Хоть к Спенсеру на временное спасение съезжай.

– Женщина, которая не смогла уследить за своим одним ребенком, не будет учить меня, как мне воспитывать моих, Генри!

Я как раз вытащил из уха наушник на этой маминой фразе, отец так и замер, захлопнув дверь машины, соседка напротив аж остановилась, дернув своего мопса за поводок, а мама, поджав губы, зашагала к дому.

Казалось, все соседи услышали этот возглас. Не нужно было имен – кто услышал, сквозь открытые окна, тот сразу понял о ком речь.

– Ты головой своей думаешь вообще? – прохрипел отец, закрыв за собой входную дверь. – Как такое вообще говорить можно? Даже не о сестре, как вообще можно приплетать пропажу ребенка к своим каким-то комплексам и плохому настроению?!

Я поспешно понесся в свою комнату, миновав лестницу в пару широких шагов. Упомянуть Ника Моро в контексте издевки – для отца это удар ниже пояса, мне в новой волне скандала делать нечего.

– Спрячься, мать не в духе, – шепнул я, когда Джеки высунула нос из своей спальни.

– А что я сказала не так? Что я сказала не так? У хороших родителей дети не пропадают, а Элис всегда была безотве… так, минуточку, какие комплексы? Думаешь, я завидую ей? Ты так думаешь, Генри Смоллетт?

А я все думал, почему старший брат так поспешно съехал?

Засыпать на голодный желудок, да еще и в семь вечера было слишком сложно. Почему-то, когда обстановка дома накалялась, я не придумывал ничего лучше, чем поспешно заснуть, хотя никто не отменял тот факт, что интернет работал стабильно, и я мог отвлечься от скандалов каким-нибудь милым видео про котиков или забавным сериалом.

Я готов был оказаться в такие моменты где угодно и с кем угодно. Хоть вместе со Спенсером в актовом зале, наблюдать за тем, как он очередной праздник планирует, хоть рядом с безумным стариком Харви, подглядывать вместе в окна Мэйфордам, хоть далеко от дома, около заводчика собак, Сэма Спаркса, подходить близко к которому мама строго-настрого запрещала с самого детства. Сбежать куда угодно, лишь бы не слышать, как срывается на высокие ноты мамин крик и как хлопает дверями отец.