Александр Прохоров - Часовых дел ангел. И другие рассказы

Мы приноровились к характеру соседа, как-то ладили, давно забыли про нашу ссору и нелепое пророчество, и вспомнили только тогда, когда вдруг случился у нас пожар, и мы сгорели «как шведы под Полтавой».

Бревенчатый дом исчез за час или два, обуглились вокруг деревья, исчез шикарный куст жасмина, который заглядывал к нам в окна. Рядом с фундаментом чернела выжженная земля, блестели битые стекла, в центре высился остов печной трубы – страшное было зрелище.

Соседа, кстати, в день пожара не было на даче, и к происшествию он, конечно, никакого отношения не имел, причина обнаружилась самая тривиальная – проводка. Я был с утра в душе на противоположном конце участка. Ольга спала в доме. В душевой работал нагреватель воды, провод шел через участок в дом на чердак. Там, собственно говоря, и коротнуло.

Я из душа вышел потому, что погас свет (решил, что отключили свет в поселке). Такое бывало нередко, так что я ни о чем не волновался, вышел раздетый, расслабленный, с полотенцем на плече, иду к дому, смотрю – а там – мама дорогая! – второй этаж полыхает. Где Ольга?! Что с ней?! Бегу к дому, кричу, зову жену на ходу и вдруг – вижу сквозь наш неплотный забор: она на улице посреди дороги стоит, босая, испуганная, в ночной рубашке. Я как увидел ее, у меня все страхи улетучились, думаю: да гори он, этот дом, синим пламенем, подумаешь, добра-то, ведь всякое могло быть, а тут, слава Богу, жена жива.

А Ольга, оказывается, выбежала на улицу к соседям, кричит: «Люди добрые, помогите! Горим!» Я понял, что с Ольгой ничего страшного не случилось, успокоился и пошел в дом, и вот странное дело: на первом этаже ничего вообще не изменилось – все цело, все наши вещи на своих местах в обычном житейском беспорядке, одежда, мои поделки из дерева, компьютер, дипломат с документами, и никакого огня и даже дыма, только гул мощный – второй этаж горит.

Я прошел на кухню, открыл кран до упора – вода бьет о металлическую раковину и почти не шумит потому, что гул со второго этажа забивает шум воды. И сразу ясно: пока наберется ведро – потолок провалится. Я понял, что у меня минута, а может меньше. Распахнул окно, бросил туда свое самодельное деревянное кресло, нашел свой паспорт, положил его вместе с ноутбуком в дипломат тоже в окно бросил, потом открыл все двери, чтобы наша кошка выбежала, если вдруг еще не выскочила. И тут как раз проводка затрещала, заискрила голубым над головой, начала гореть на потолке вагонка, я выскочил через дверь, как раз когда посыпались горящие ошметки с потолка.

Выбежал из дома – и к жене на улицу, а там уже толпа. Народ передает по цепочке откуда-то воду, начали поливать дом Ивана Ильича. Я суетился вместе со всеми, плескал воду на забор, который отделял соседское строение – вода шипела, забор дымился. Жар стоял жуткий. Повезло, что ветра не было, удалось отстоять соседские дома.

Какая-то женщина из пришедших на пожар подошла к Ольге, надела ей на плечи белую кофточку поверх ночной рубашки, сунула в руку 500 рублей. Я в это время бегал где-то с ведрами, об этих событиях знаю только по рассказам жены. Сколько лет прошло, а кофту Ольга носит до сих пор, и забота по сути посторонних людей живет в нашей памяти.

Ольге тяжело было приезжать на обгоревший участок, я начал строительство без нее. Привез бригаду, поселил рабочих в уцелевшей в дальнем углу участка бытовке, пошел к Ивану Ильичу. Он сочувствия особого не выражал, но пообещал присмотреть за строительством, инструментом подсобить, электричеством, водой, ну я, конечно, ему заплатил. Он мне говорит: «Езжай, Саш, не волнуйся, чем смогу помогу».

Приехал я через неделю (я работал в городе на фирме, приезжал на стройку только в выходные), а строители мои мне рассказывают, и нет-нет да проскочит у них «Дядя Ваня»; ну, думаю – значит, нашли общий язык. И мысль такая мелькнула: как это просто звучит у работяг, как-то по-родственному, совсем не фальшиво, почему я так не смог?

Я на стройке своего дома помогал по мере сил, и как-то нужно мне было расколоть бревно, взял я один топор и стал его забивать как клин другим топором, ну и лопнул обух. Посмотрел я: батюшки мои, это я топор Ивана Ильича сломал! -и пошел извиняться.

– Так и так, – говорю, – Иван Ильич, извините ради бога, я вам куплю такой новый.

– Что ты купишь, – сказал он с горечью. – Купит он. Таких топоров не делают уже.

На том дело и кончилось, искупить сей грех так и не удалось.

Год прошел – вместо бревенчатой избы появился у нас щитовой утепленный домик. Как говорится, «нет худа без добра»: старую избу топили-топили поздней осенью – все из щелей дуло, а тут в этом щитовом домике поставили буржуйку-камин, да электрический обогреватель, и держит тепло, как термос, – стали мы и в ноябре почаще приезжать на выходные.

Иван Ильич жил безвыездно до самых холодов до конца ноября, уже когда и воды в поселке не было – как-то справлялся. Бывало, спрошу его: « Иван Ильич вы здесь до какого числа?»» А он мне: «Поживу еще маленько, что мне там в Москве в моем скворечнике на девятом этаже делать, здесь, хоть земля рядом. У меня тут картошка своя, огурцы соленые, все свое, дольше тут просижу – меньше везти с собой в Москву».

Если приезжали в конце осени и видели свет в окне у Ивана Ильича, Ольга радовалась, говорила: «Вот – если вдруг придется ночевать одной на даче, я без Иван Ильича не решилась бы, а при нем, так, пожалуй и не страшно».

А в ноябре поселок совсем пустой. Идем вечером на прогулку, Ольга по сторонам смотрит и, если где свет горит, всегда радуется и говорит: «А вон еще свет в доме. А вон еще. Впрочем, нет – это фонарь отсвечивает, а кажется, будто свет в окне».

Уезжали мы с дачи – уже морозом землю прибивало, так Иван Ильич еще на месте был, а по весне приезжали – он уже на своем участке: ходит, как журавль, за сеткой переставляет свою негнущуюся ногу.

Прошел год, вернулась трава, потом возродился куст чубушника и сирени, оставшиеся березы подросли и щедро давали ажурную подвижную тень от колыхаемых ветром ветвей. Стали мы забывать про старый дом и про пожар. Пока хозяйство налаживали, сколько раз к Ивану Ильичу обращались. И калитку он нам, кстати, к петле приварил: «Где сам сварочный аппарат возьмешь?» И с электрикой помогал, уж мы к тому времени ему как себе – святое доверяли – электрику!

Несмотря на соседские отношения бывали и взбучки, правда. Как-то раз я оставил шланг под деревом пролить землю как следует и забыл, вода потекла на соседний участок к Ивану Ильичу. Напоминание, что вода не выключена, не заставило себя ждать.

– Ты что же, сукин сын, делаешь, – кричал Иван Ильич, – ты же мне весь участок залил. Я примирительно оправдывался:

– Иван Ильич, ну это же вода, не мазут какой-нибудь. Люди все поливают свои участки, а вам от меня натекло – польете поменьше, в чем проблема-то?