Исаак Ландауэр - ЛЯДЬ

Её выбор был очевиден. То была не нимфоманка, жаждущая перманентной близости и безвольная побороть симптом. Она предпочитала исключительно феерию и столь же исключительно с достойными мужчинами. Когда и то, и другое устраивает совершенно. То есть даже когда не устраивает, всё равно нравится. Момент боли и прочих смежных эмоций не имел у неё чётких границ в принципе, единственно по причине второстепенности. Исполняя достойный аккомпанемент, никогда не становился лейтмотивом. Для достижения чего она безошибочно чувствовала разницу между агрессивным самцом и латентным запуганным садистом. Последние мучают жертву безотносительно собственных переживаний, то есть не потому, что им от этого хорошо, а исключительно ради самого мучения. Такому что ребёнка истязать за двойку ремнём, что половозрелую даму за вознаграждение по заднице хлестать – к либидо вообще не имеет отношения. Органы эротического восприятия в подобной игре – лишь соблазнительно запретное табу, над которым тем приятнее надругаться. Беспросветно несчастные особи в силу уже того, что неспособны понять иной, куда более яркой и сильной эмоции объекта истязания.

Молодой повеса, имеющий связь, по его правилам, разом с полудюжиной понравившихся ему женщин, что в благодарность за испытанные восторги хорошо платят… И юная цветущая девушка, практикующая то же самое. Падаль, шлюха и мразь. При этом будь она гомосексуалистом, считалась бы неподражаемо оригинальной. В основе восприятия роли женщины всегда будет лежать мужской взгляд и анализ проблематики, разве что превратилось это в трусливую ревность и паранойю бесхарактерных, рано состарившихся детей. Им давно уже нужна, прежде всего, мать – отсюда и бешенство собственника, препоны и заборы. Первичность влечения умерла, под маской разумного компромисса они проходят свой жизненный путь без него. Желание есть, прежде всего, желание победы и борьбы. Прежде всего – борьбы. Умение идти на риск, пытаться, не бояться или пересиливать страх, не принимать и тем более не отчаиваться поражению – заменяется пресной беззубой перепиской, в лучшем случае – в содружестве с извечным «товар-купец». Нормальное вырождение вида, где силу заменили толерантностью. В химическом значении слова, то есть получи раз, второй, третий – а на четвёртый привыкни и навсегда смирись.

Чему явиться раньше – курице или яйцу, вопрос, безусловно, актуальный, но что умерло первым – инь или ян – интересовало её куда больше. В конце концов, красивой начитанной бабе, объективно бесподобно владеющей ртом, надо же о чём-то и попереживать, иначе впору помешаться от нескончаемого калейдоскопа удовольствий.

– А вообще-то женщина, – выслушивала очередное поучение Натали, – должна только трахаться. Отдыхать, спать и есть, когда нужно, заботиться о красоте, рефлексировать для полноты образа, читать. И всё. Никаких домостроев, домашних очагов, пелёнок, воспитания и прочей навязчивой дряни. Мужчина, что не способен обеспечить себя даже прислугой, и в постели окажется серым. Как те кошки ночью. Патернализм, чёрт бы его побрал.

– Па… – чего? – встрепенулась подруга. – Перевод извольте.

– Не знаю. Никто не знает. Какая-нибудь общеукрепляющая беззлобная дрянь, уместная быть сказанной по любому поводу. У нас из таких треть языка, только не помнят уже. Неглупые люди перенесли сей императив в коммерцию, и ожидаемо хорошо пошло.

– Не уловила. Да и где тут поймаешь! Давай рассказывай.

– Обычный гипоаллергенный и абсолютно безвредный крем. Добавляется известной противности вонь – натуральное и, тем более, действенное средство должно благоухать соответствующе. Далее лепится этикета и продаётся в сети. Для удаления прыщей, целлюлита и послеродовых растяжек, увеличения груди или иной полезной длины, активации волосяных луковиц или, наоборот, замедления роста волос, где не положено. Не пошло одно, десяток рабочих из Средней Азии переклеили в подвале бирки – и готов новый продукт. В природе всё универсально, и когда бизнес идёт с ней рука об руку, выходит очень кстати.

– Ой, да ладно, – махнула пренебрежительно рукой умудрённая опытом собеседница. – У самой таких историй не расхлебать, любят они покуражиться, изображая успешных бизнесменов. Каждый второй – олигарх.

– А каждый первый?

– Его правая рука. Старо как мир.

– Тебе жалко. Пусть человек покуражится, тут же не только хвастовство, но вполне достойная иллюзия. Почувствовать себя не просто богатым, но оседлавшим достойную – может, даже собственную, – идею и заработавшим на том состояние. Желание не столько богатства, сколько ума и предприимчивости. Иначе что мешает врать про папу генерала?

– Как скажешь. По мне, один моржовый, глупо. Чего ради эта страсть всех заставить поверить, что ты не как все?

– В крайнем случае, не как они.

– Вечно ты лезешь со своим словобл… удством, – вынужденная на работе выслушивать тонны нецензурных выражений, Натали искренне старалась не перенять профессиональный стиль. Чего не скажешь о жаргоне, к нему имелась очевидная похвальная слабость. Потому ругаться в их доме – и неважно, если задрипанные тридцать семь метров, – воспрещалось строжайше. Имелся, в том числе, и механизм наказания оступившейся в виде внеочередной работы по хозяйству или походу в магазин. Хотя ели они чаще в кафе неподалёку, а генеральное вылизывание скромной жилплощади осуществлял знакомый студент за пару пива из холодильника да сопутствующий «минтос» – аналогия с известным конфетным брендом, рождённая, как водится, непревзойдённо старшей по фольклору. Наложившись на действенное правило, слегка литературный – а каким ему быть, когда из редких собеседников единственная подруга да запылившиеся классики, стиль речи и поведения Малой незаметно превратил хавиру бесхитростных путан в салон не лишённых эстетического чувства буржуа. Приятное место отдохновения, «бордель с обхождением», снова выдумка и, по совместительству, детски наивная мечта Натали.

– Давай, родная, – увещевала она безработным вечером подругу. – Скинемся и поднимем хороший апарт, возьмём отсюда до кучи двух молодых, не сильно потраченных девок, и заживём. В нашем же говногосударстве не осталось порядочных мест для отдыха. Всё одни гадюшники, если и дорогие, то всё равно без души. Мужику же не нужно сразу в койку, и секундомер до поры не надо включать. Пусть посидят в удобных креслах, выпьют манёхонько, покурят – где теперь такое ещё можно. Поглядят по бедру понравившуюся девушку, волосы ей тоже погладят. Чтобы не ощущал себя станком, на котором она должна сейчас отработать, им детали куда важнее процесса, тебе ли не знать.

– Перекинуться парой фраз с соседом на диване, всё правильно. Знакомство в качественном дорогом притоне носит характер приятной тайны и сближает особенно. Тут без обиняков и о делах поговорить уместно, маски-то сняты. А как приятно затем среди официальных декораций улыбнуться знакомому понимающе. Искренне улыбнуться.