Исаак Ландауэр - Шизофрения. Том 1

В тот день Михаил впервые почувствовал некоторую степень диссонанса внутри собственного я, которая грозила при случае стать роковой: иными словами, понял, что он идиот, и второй раз подобная выходка ни за что не сойдёт ему с рук. Впечатление было слишком верное, и весь дальнейший опыт работы, когда в течение нескольких лет он даже близко не имел дела с подобной руганью, доказал ему, что в тот исторический день было затронуто нечто, гораздо более серьёзное, чем простая субординация, и уже много позже его намётанный глаз научился безошибочно различать в спускаемых поручениях такие вот слегка «противоречивые» платежи, которым вопреки обычной нерасторопности бюрократической машины всегда давался заметный лишь посвящённому зелёный свет. Тогда вопрос стоял о деле, как казалось, всей его жизни, и отчасти поэтому он смог сказать раздухарившемуся бойцу внутри себя твёрдое «Нет», но этот случай так и остался единственным, по сути, прецедентом успешной борьбы с самим собой. Со временем, впрочем, его всё больше поглощала рутина новой жизни на ниве пятидневного служения зарплатному богу, и протестное чувство несколько притупилось, эволюционировав до поры в амбициозность и честолюбие, но где-то глубоко в душе всё так же трепетно храня священный огонь, готовый вырваться наружу в виде доисторического зова, чуждого всякого налёта цивилизации.

Сергей заранее предупредил, что задержится, и оставил ему на выбор либо прийти заранее и развлечь или развлечься обществом Ксю, так он её окрестил, либо появиться вдвоём с опозданием минут на сорок и уже совместными усилиями добить и без того весьма раздражённую особу. Последний вариант представлялся чересчур лёгким да к тому же озадачивал необходимостью занять себя чем-нибудь на добрые полчаса, и потому Михаил проявил завидную пунктуальность, явившись точно ко времени. Это, впрочем, не помогло, поскольку гостеприимный диван был к тому времени уже занят парой заметных издалека очаровательных ножек.

– Вечер добрый, я Миша, а Вы, по-видимому, Ксения, – поздоровался он, как по приближении выяснилось, с прямо-таки неприлично красивой девушкой. «И что за мудак этот Сергей, – тут же вслед затем подумалось ему, – не мог предупредить заранее, я же мужчина всё-таки, надо выпить поскорее, а то мало что останется от моего образа».

– Приятно познакомиться, – с некоторой в её понимании светской любезностью ответила Ксюха, которую Михаил поспешил про себя обозвать именно так, надеясь, что столь простецкое наименование заслонит от него некоторые слишком явные достоинства обладательницы. Затруднение, впрочем, спешило разрешиться при помощи сформировавшегося в его голове плана, а точнее – стратегии поведения, которая помогла бы ему преодолеть возникшую гормональную трудность. «Ну, держись, подруга», – усмехнулся он про себя и пошёл в наступление.

– Я, если можно, сразу выпью, – ещё не присев, он гусарским жестом заказал «сотню Jameson», и в постановку вопроса, и в сам вопрос, как будто ему следовало бы спрашивать разрешения, вложив как можно больше неуверенности. Должно было показаться, что он или не может, несмотря на любые обстоятельства, победить в себе страсть к выпивке, или откровенно пасует в присутствии симпатичной гостьи и потому спешит накачаться для храбрости, чтобы быть в состоянии, как минимум, поддержать разговор. Оба эти первые впечатления были бы фатально губительны в глазах любой женщины: Михаил был невысокого мнения об умственных способностях слабого пола в принципе, а в данном случае был и вовсе убеждён, что его хотя и слегка потряхивает как в похмельном ознобе от возбуждающего соседства подобной девушки, но внутри этой симпатичной головки мысль – такая же редкость, как преждевременная морщинка на её юном лице.

– Тогда и я тоже за компанию, – слегка оживилась Ксюха, вполне оправдывая колхозную производную своего имени. Такой оборот дела рисковал спутать все карты, поэтому следовало пустить в ход тяжёлую артиллерию.

– Только, надеюсь, за счёт Сержа.

– Ну уж точно не за твой: на тебе надето на меньше, чем ты сейчас заказал, – и она улыбнулась, хотя и снисходительно, но в целом без злобы. Хорошо, наверное, свысока принимать чужие слабости, когда о комплексе неполноценности знаешь только из фильмов. Ксю достойно выдержала первую атаку, показав, что с ходу её не возьмёшь, так что следовало отбросить легкомысленную разведку боем и приготовиться к схватке с серьёзным, хорошо окопавшимся противником: не дождавшись услуги от нового знакомого, она сама заказала себе «То же, что и молодому человеку», зачем-то польстив его возрасту, и когда официант одновременно принёс напитки, первая подняла бокал, произнеся ожидаемую банальность «За знакомство». Отпив глоток – кавалер за это время осушил тару полностью, – она, видимо, желая поддержать начавшийся было разговор, спросила его, почему он один, и вот тут-то, подстегнув мозг дозой любимого допинга, Михаил понял наконец, как ему следует вести себя, дабы как можно быстрее спровадить юную особу восвояси.

Прибывший через час с небольшим Сергей застал картину слезливой исповеди пьяного неудачника объекту своих грёз и фантазий. Остапа, что называется, несло, и, распаляясь всё больше, Михаил вываливал едва знакомой женщине всю мнимую правду о тщетности попыток найти свою любовь:

– Не любят меня они, понимаешь. То есть – вы не любите, – он вытер рукой довольно-таки не скупую мужскую слезу, которая побежала по его щеке, грозясь вызвать вслед за собой целый водопад. – Я, конечно, понимаю, что убогий какой-то и полно вокруг красивых успешных мужчин, но ведь они так непостоянны, а я – дайте мне только такую возможность – буду верен ей, стану заботиться о своей возлюбленной, положу жизнь на воплощение её прихотей. Здорово, Макиавелли, – не отрываясь от основной темы, протянул он руку Сергею, который, если бы не это многозначительное обращение, и вправду бы подумал, что его товарищ вовсю рыдает в жилетку, так натурально тот играл взятую роль. – И что же в результате – ноль. Они все меня игнорируют! И ради кого? Себялюбивых, подкачанных мужиков, которые плевать хотели на то, чтo на самом деле желает их дама сердца. Да и какое там сердце, – чуть переиграл он и ударил по столу, впрочем, не выходя из образа: несильно схватив пошатнувшуюся было свечку и пугливо оглядевшись по сторонам, – там одна лишь похоть без всякого, всякого уважения к личности… её, – прошептал таинственно Михаил и на этом счёл нужным поставить весомую точку, предоставив Сергею возможность насладиться произведённым эффектом. – Я в сортир. Пшепроше пани, извиняюсь за произнесённую грубость, – и, довольный собой, он полез через Ксю в направлении выхода из-за стола. Улыбнувшись ей как можно более отвратительно, он-таки освободился от власти наличествовавшей мебели и, картинно пошатываясь, потащился к бару узнавать дорогу к искомому месту.