А.Ча.гин - Вкус времени – I

Видимо, здесь действует какой-то особый закон, думал мальчик, которого придерживаются только взрослые, закон, разрешающий взрослым уничтожать живых тварей, но при этом ратовать против убийства. Взрослым нельзя жить, никого не убивая, заключил Владик свои размышления, и сделал свой очередной шаг в познании мира: чтобы жить они должны истреблять или селезней с сине-зелеными шейками, или зайцев в белых шубках, или солдат в серых шинелях.

Взрослея, при раздумьях, Владик начинает понимать, что слова фальшивы, что слова и у взрослых, и у детей, расходятся с делом. И это первое сильное впечатление сохранилось навсегда.

После своих детских выводов он уже всю жизнь печалится о смерти царящей вокруг, о страшных войнах, о терроре палачей народов. С клинической точки зрения, это становится, в некотором роде, навязчивой идеей Владислава. Его приводит в ярость словоблудие политиканов, на словах ратующих за добро, а на деле творящих зло. Он не признает «миротворцев», витийствующих о разоружении для других и сидящих на горах оружия для себя, презирает «пацифистов» – всяческих лордов, заседающих в теплых парламентах или псевдо правозащитников местного разлива, под шумок провоцирующих братоубийственную вражду. Он ненавидит «судей», отправляющих на казнь невиновных, осуждаемых по наветам и ложным доносам. О, бескомпромиссная молодость!

Но и через пятьдесят лет, даже будучи уже взрослым, умудренным человеком, Владислав Александрович все еще продолжает недоумевать. Он, видите ли, поражается неразумию других взрослых, следующих тому, давнему детскому закону о необходимости убийства – неразумию ученых, инженеров, продажных и наивных, создавших атомное оружие. На конкурс памятника Ферми он, как маститый архитектор, представит проект, на котором изображена виселица с подвешенным за ногу этим злым гением человечества, точно так, как был подвешен Муссолини. Но дуче кажется добрым ангелом по сравнению с этим дьяволом в человеческой плоти. И мысленно Владислав Александрович будет аплодировать «раскаявшимся» Оппенгеймеру и Сахарову, выступившим против чудовищной милитаризации, против возможности стократного уничтожения человечества атомным оружием, в создании которого они так опрометчиво участвовали. Высокое звание – Ученый – априори на планетарном уровне предполагает высшую степень ответственности за содеянное! Не просчитывает ситуацию, хотя бы на два-три хода вперед, только идиот. А если от твоего решения зависят судьбы миллионов людей? Если решение проблемы имеет не только узко теоретическое, лабораторное значение, а, как вдруг оказывается, интересует «широкие круги общественности», как правило носящих погоны? Высоконравственную базу под смертельную опасность подвести легко. Но как потом дальше жить, если это сделал ТЫ?!

Конечно, можно сказать – прогресс остановить нельзя! И, что все равно найдется кто-то и когда-то, который сломает очередной запрет. И, что этот кто-то обязательно скажет: Не будем ждать милости от природы – взять их (милости!) наша задача! Все так.

Но пусть очередной первооткрыватель будет хотя бы еще чуть-чуть ближе к Богу, к Божьим заповедям, чем его предшественники. Ведь, в конечном счете, этими учеными мужами руководит только гордыня и алчность, какими бы словесами они их не прикрывали. И еще важно, чтобы борцы за прогресс, справедливость и за всяческие права, а также и науконенавистники не впадали в крайности и маниакально-депрессивные психозы и не начинали ненавидеть весь мир вообще. Также важно, чтобы люди у власти не считали себя вершителями судеб и не боролись бы с наукой, искусством с кистенем в руках.

А то случается…

Иногда Владика берут в церковь в Крутогорье или в дом приходит священник отец Иосиф. Мальчик слушает, как совершает службу отец Иосиф, как подпевает дьячок, вдыхает приятный запах ладана, вкушает просфору и причастие из красного вина. Владика завораживает таинство действия. Но мальчик не может понять, для чего все это совершается. Ему говорят, что молятся Богу потому, что Бог всемогущий и может исполнить то, о чем попросишь его во время молитвы.

И Владик, выбрав время без взрослых, служит в детской свой молебен. Как отец Иосиф накидывает на себя ризу из одеяла, машет кадилом, сделанным из ведерочка на нитке и, без конца восклицая «Господи помилуй», просит у Бога исполнения своих сокровенных желаний. Например, чтобы Бог починил курок у монтекристо или чтобы у деревянной лошадки вырос оторванный хвост. Но тщетно. Всемогущий не выполняет ни одной мольбы, сколько бы мальчик не провозглашал «Господи помилуй». Ничего! Вот так фунт!..

Как-то, видимо после водосвятия, батюшка принес освященной воды. Возник разговор о ее чудесных свойствах. Якобы святая вода может стоять годами и не портиться. Борис спросил:

– Отец Иосиф, а откуда вы берете святую воду?

– Из колодца, мой милый. Я наливаю ее в большой посеребренный сосуд и кладу в воду на ночь серебряный крест.

Владик удивился, он предполагал, что воду доставляют из святых мест, а не черпают ржавым ведром из деревенского колодца. Боря что-то слышал о чудесном феномене раньше, и у него мелькнула догадка. Он уточнил:

– А если сосуд и крест будут медные, а не серебряные?

Отец Иосиф задумался. Сейчас была поставлена на карту его правдивость.

– Ну-у, – пряча улыбку, протянул он, – тогда, я думаю, любезный отрок, вода не приобретет таких необходимых тебе свойств.

Борис недипломатично подвел итог:

– Значит, все дело в серебре.

– Нет, почему же. Решающее значение имеют святые силы и символы, но для этого нужно обладать не только головой, набитой новейшими знаниями, но и душой, открытой к Божественным таинствам, – закончил священник.

Несмотря на приоткрытую батюшкой таинственную завесу, у практического мальчика складывается впечатление, что и молитвы и служба – все это такие же сказки об исполнении желаний, какие рассказывала няня. Маленький атеист еще не ведает, что Вера это не только моление и служба для исполнения любых желаний, а и собственная жизнь, отданная для других людей, для Бога, во имя Добра и Света; что это тяжкий труд и борьба и, прежде всего, с самим собой…

Может быть, это звучит выспренно и банально, но в любые времена, а во время детства Владика тем более, люди слишком часто забывали простые святые заповеди – отсюда и результат…

В конце пребывания в Песчаном, вероятно летом 1917 года, гуляя втроем в саду, брат и сестра завели разговор об удивительном изобретении, которое называется радио. Тогда это слово и для взрослых являлось новостью и маленький Владик, конечно, никогда не слышал его.

– А что такое радий? – спросил младший брат.