Ярослав Полетаев - Три миллиметра

– Скажите спасибо Башмаку, это из-за него вы теперь тут ползаете! – твердил Дубовиков, или ещё – Благодарите Кириллова за его длинный язык, пусть меньше болтает!

Старший сержант Курилов, пожалуй, мог заслужить уважение солдат, потому как иногда проявлял спортивный интерес и сам участвовал в тренировках. Раз или два, когда взвод опаздывал на обед, было принято совместное решение устроить забег от директрисы до полка, что составляло порядка шести километров. Курилов всё это время бежал вместе с бойцами, и это весьма впечатлило многих курсантов. Однако этого было недостаточно, чтобы ими забылись все его прежние выходки и ухищрения. Курилов, как уже упоминалось, был старый и опытный служака, и он знал особенно много способов замучить солдата. Во время марша он всего лишь указывал «раненого». Он касался плеча одного из курсантов и говорил: «Назаров ранен в правую ногу», или «Кудряшов потерял обе ноги, но ещё жив, вы должны спасти его». Это означало, что названные больше не способны передвигаться самостоятельно и остальным нужно их нести. Вчетвером или втроём «раненых» поднимали и бежали с ними.

Как бы там ни казалось новобранцам, многие из подобных трудностей всё же шли им на пользу в том смысле, что закаляли и тренировали их характеры, делали менее восприимчивыми к тяготам и неудобствам предстоящей службы. Однако были и другого характера мероприятия, которые не могли оказать никакого положительного эффекта, а только лишь забавляли их зачинщиков. То были типично армейские, рождённые когда-то в условиях непреодолимой скуки и тоски увеселения, в которых шутами и клоунами выступали курсанты. То были ночные развлекательные наказания, которые проводились постоянно Дубовиковым, Фоменко, Старцевым, а чаще всего Мироновым. Последний был сам не свой до ночных игр. Провинившееся отделение, или даже целый третий взвод выстраивался в кубрике после отбоя и вечернего обхода дежурного по полку. Сержант лежал на кровати, отдавал команды, а солдаты приседали, отжимались, пока другие рассказывали истории, анекдоты, ползали под кроватями в противогазах на скорость, держали тумбы, кровати, дули на лампы, «сушили попугайчиков». Последнее представляло собой продолжительное сидение на душке кровати. Бойцы часто засыпали и падали с шумом, бились головой о кровать, табуреты, пол. Тогда сержант просыпался разъярённый и принуждал к ещё более утомительному занятию неудавшегося бойца, или всё его отделение.

Порою имели место совершенно особые наказания. Так, пойманные с едой в расположении вынуждены были поедать оставшееся лакомство, закусывая зубной пастой. Порой вместе с одним попавшимся таким образом наказывали всё его отделение. Забывшим мыльницу в туалете или в бане бойцам сержанты приматывали её скотчем к руке и требовали ходить так несколько дней. То же самое ввиду особого отношения в армии к казённому имуществу происходило с головными уборами. Забытые кепи с явным удовольствием приматывались сержантами к головам бойцов, а забывшие кепи во второй раз после этого всюду ходили в боевых стальных шлемах. В исключительных случаях, когда служба у бойца совсем не задавалась, ему к рукам привязывали шестнадцатикилограммовую гирю, и так он разгуливал всюду: ходил в строю по плацу, мылся в бане, ел кое-как в столовой. Когда какое-либо подразделение встречало такого бойца на улице, ему все дружно аплодировали. Точно так же аплодировали и встреченным в ОЗК бойцам. Эти костюмы изредка служили для занятий по РХБ подготовке и гораздо чаще для наказаний. В условиях летней жары, одетые в плотные кители и данный костюм, бойцы за день худели на несколько килограмм. В отдельные дни, когда полковые начальники отсутствовали в части, по плацу совершались пробежки в ОЗК целыми группами неудавшихся бойцов. Тогда вокруг них собирались зеваки и весело хохотали. Обыкновенно забегами в ОЗК наказывали злостных туалетных курильщиков. Курильщики, которым первые две недели сержанты вообще не давали курить, ставили «фишку» у входа в туалет и быстро курили в окно, но почти всегда сержант входил и чувствовал запах. Потому постоянно Родионов, проснувшись посреди ночи и направляясь в туалет, от неожиданности пугался, завидя троих-четверых бойцов в ОЗК и противогазах. Фоменко или Миронов сидели на табурете здесь же, разъясняя провинившимся свою правду, а бойцы совершали уборку, или приседали с гирями. Когда на следующий день Родионов встречал одного из этих солдат вновь в туалете с сигаретой, он с изумлением спрашивал:

– Неужели тебе не достало вчерашнего опыта?

– Курить хочется, что поделать… Сержантов, кажется, нет в роте, – отвечал тот. Сержанта, конечно, не было в роте в тот момент, но сержант вскоре появлялся, чувствовал запах, и всё повторялось.

Другим средством борьбы с курением была печально известная «трубка мира». Это дьявольское изобретение больного ума являлось простой снятой с кровати железной душкой. В отверстие с одной стороны сержанты вставляли с десяток крепких сигарет «Святой Георгий» и поджигали, а с другой провинившийся боец вдыхал дым. После первой же затяжки почти всем становилось плохо, хотя кое-кто отваживался на три-пять затяжек. После подобного лицо бойца обычно бледнело, его тошнило и рвало целые сутки, а желание курить пропадало на неделю. Первым опробовавшим «трубку мира» стал молодой Прокофьев. Он был уверен в своих силах и задумал ради всеобщего удивления выкурить весь десяток забитых в душку сигарет. Однако его хватило ненадолго, лицо его тогда вмиг приобрело зелёный оттенок, а через пять минут он уже в туалете проклинал весь свет.

Порой Родионов, проходя по казарме, видел, как кто-либо из бойцов стоял у стены, обняв её руками.

– Что ты делаешь? – спрашивал поначалу Родионов.

– Кубрик держу, – отвечали ему.

Башмаков, из Москвы, который был глупым и несносным малым, совсем юным и ничего не понимающим в происходящем, не способным делать выводы из своих проступков и наказаний, встревал чаще остальных. Именно ему выпала честь чистить унитаз зубной щеткой, а в дальнейшем и дрелью с примотанным к ней ёршиком. Для того он протянул удлинитель из коридора в туалет, надел перчатки, а Фоменко откуда-то принёс ему маску сварщика. Посмотреть на то зрелище собралась страшная толпа зевак, а слух об этом разнёсся далеко за пределы полка.

«Формулой один» назывался весьма трудоёмкий аттракцион, в ходе которого выделялись несколько команд, были гонщики и болиды, трассой служил центральный проход, а суть состояла в том, что один боец берёт другого за ноги, становясь пилотом. Тот, которого держат, одевал на руки резиновые солдатские тапки и становился болидом, ему предстояло бежать на руках как можно быстрее, а сзади его подгонял пилот. На другом конце прохода тапочки у «болида» менялись, что называлось «сменой резины», и заезд продолжался. Это зрелище было массовым и настолько абсурдным, что зачастую развлекало даже самих новобранцев, но, как правило, лишь тех, кто не участвовал и наблюдал за ним со своих кроватей.