Иван Ленивцев - Бабушка и «Варшавянка»

А командир уже протягивал руки к большой бабочке – к женщине, жене, супруге, благоверной… черт бы их всех побрал! Он крепко обнимал ее, жарко целовал, а она, такая ослепительно красивая! – опустив руки, молчала, лишь разок чмокнув, или даже скорее – уткнулась в его колючую щеку. О! И тогда болезненная ревность пронзала «Варшавянку» от носа до кормы. Она всем своим умным нутром чувствовала, что эта холеная красивая женщина-бабочка, от встречи к встрече все больше и больше охладевает к командиру. Да и как лодке было не чувствовать, ведь и она сама, вроде как женского рода.

Эта вероломная бабочка-красавица, иногда надолго похищала командира, хотя еще неизвестно, у кого из них двоих на него было больше прав. Вот именно, неизвестно! Ночью, глядя на веселые огоньки военного городка, «Варшавянка» мучительно ревновала, переживала, иногда даже плакала, отчего вода вокруг нее становилась еще более соленой. Она безумно ревновала, а вокруг плескалось стылое равнодушное море. И тогда лодка – той женщине – разлучнице диагноз поставила: холодная, как арктический лед! А еще лучше: не рыба и не ракушка – медуза!

– Сми-рно! – заметив приближающегося командира, старший помощник быстро сбежал по трапу и, старательно печатая шаг, пошел к нему навстречу, затем остановившись в двух шагах от командира, бросил руку к пилотке и принялся докладывать: – Товарищ капитан второго ранга, личный состав лодки готовится к выходу в море! Весь экипаж на борту! Больных и отсутствующих без уважительной причины нет! Закончили приемку топлива, заканчиваем погрузку торпед, разгружаем продукты…

– Вольно! – скомандовал командир, пожимая руку старшему помощнику. Затем они медленно пошли по пирсу, в направлении носа лодки. «Варшавянка» знала, что ее командиры – одногодки, что закончили одно и то же училище и, поэтому оставшись наедине, отбросили служебную официальность.

– Ну, что у нас с ремонтом? – поинтересовался командир, внимательно оглядывая корпус лодки.

– Не докрашены торпедные стеллажи, в пятом отсеке электромех кое-что разобрал из своего хозяйства, обещал сегодня же собрать, на запасном командном пункте немного недоделали, в основном по мелочам, так, несущественно. Не успели… Я приказал с берега шланги перебросить, свою вентиляцию на полную мощь врубили, думаю, запах краски уже почти исчез. Если бы не сегодняшняя авральная спешка, за пару недель с ремонтом спокойно бы управились. Но и так экипаж ударно потрудился, думаю, не мешало бы поощрить…

У «Варшавянки», прямо-таки корма в зуде зачесалась указать отцам-командирам на многочисленные, по ее мнению, недоделки и прочие недостатки в виде прохудившихся сальников-прокладок, однако она нашла в себе силы смолчать: она – не ябеда, да и надобно соблюдать субординацию… черт бы ее побрал!

– Как настроение у людей? – Остановившись, командир посмотрел в сторону матросов, хулиганисто перебрасывающих друг дружке крупноголовые кочаны капусты.

– Да как сказать… Настроение, образно выражаясь, как в толще океанской воды: наверху тепло, внизу – холодно. Этим я желаю донести до командира, что экипаж и в море рвется, и в то же время… Зарплату бы, домой без денег не хочется возвращаться. Командир, ты понимаешь, о чем я… А действительно, что там наверху насчет зарплаты?

– Одни обещания. Извини…

– Ч-черт бы их всех там побрал! Как все это уже надоело! Только и слышно, как по телевизору талдычат: «подводный флот – надежный щит страны, гарант безопасности!» А у этого «гаранта» ветер в карманах гуляет, пусто – хоть шаром покати! Веришь, мне самому домой не хочется возвращаться, придешь —так и кажется, что вся семья с укором на тебя смотрит. Иногда, младшенький прямо в лоб спрашивает: «Папа, когда ты денежку принесешь, мне форму надо купить. Ты что, забыл, я же в этом году в школу пойду?» И-их! Как это унизительно – свои, кровно заработанные просить!

– Да понимаю я, Гена… – Командир смотрит себе под ноги.

И «Варшавянка» понимает, что в настоящий момент заботит друзей. Деньги! Что это такое, она знает, неоднократно видела в руках у людей эти разноцветные бумажки, которые они иногда почему-то называют презрительным металлом… или презренным? Лодка видела, как они радуются, пересчитывая деньги, и огорчаются при отсутствии последних. Она также уяснила, что деньги касаются и ее лично, потому как при их полном отсутствии тебя не поставят в док, не купят запчасти, топливо; при этом начальство отговаривается непонятным словом – недофинансирование. Пока выговоришь, язык сломаешь – как метко замечают люди. И «Варшавянка» для себя решает: если вдруг у нее когда-нибудь появится много-много денег – например, она выловит в океане сейф с деньгами, – она непременно отдаст их экипажу, все-все, до последней копейки. Для нее людская боль – как своя.

– А что адмирал? Наверное, как всегда, обещает? – Начинает заводиться старпом.

– Успокойся, – морщится командир. – Адмирал делает все, что в его силах и возможностях. Обещал нам в первую очередь зарплату, правда, в случае успешного выполнения задания. Так и обнадежил: первыми получите. Тебе что, этого мало? Объяви людям… Кроме того, отпуска обещал, грамоты.

– Да пошел он со своими грамотами! – Психованно дернулся старпом, видно, не в силах успокоиться.

– Не кричи… – взял его за локоть командир. – Твои эмоции, денег нам не принесут. Вернемся с победой – надеюсь, за три месяца получишь, оптом. Так что, успокойся, на тебя экипаж смотрит. Да и вообще, Гена, что-то я тебя не узнаю. Помнится, ты меня всегда в первую очередь спрашивал после моего возвращения из штаба: «Куда идем, командир?» А сейчас тебя больше волнует другой вопрос: «Командир, когда будут деньги?» Куда это твой патриотизм подевался, а, Гена? Или ты переродился в мелкобуржуазного мещанина?

– Ну знаешь ли… – Старпом от возмущения пунцово покраснел. – Ну ты даешь! Тоже мне, сравнил! Раньше мне не приходилось Христа ради умолять, зарплату выпрашивать на лекарство заболевшего сынишки…

– Ну извини, извини, тут ты прав, неудачное сравнение! – Поспешил взять свои слова обратно командир, на что старший помощник примиряющее махнул рукой, мол, да ладно, забыли.

– Командир, а вот теперь я хочу спросить тебя насчет выхода в море. – Старший помощник огляделся по сторонам. – Что это за дикая спешка такая? Торопимся сломя голову, точно на пожар. Из штаба подгоняют: давай, давай! Смотрю, сам командующий базой подключился, все что попросишь, выдают по первому требованию безо всяких бюрократических проволочек и очередей. Волшебство! Мясо-чуть ли не «мраморное», без костей, картофель – не прошлогодний проросший, а скороспелка молоденькая! А говорят, продуктов нет! Вино —нектар, чисто молдавское, не суррогат какой. Пока тебя на пирсе не увидел, думал – сам адмирал вступил в командование лодкой. Ей-богу! Куда идем? Или как обычно – пакет за семью печатями с большим-большим секретом, вскрыть в океане на глубине 250 метров! – предположил старпом с нескрываемой иронией.