Виктор Ростокин - Собрание сочинений. Том 2. Царствие земное

– Дак мы только что узрели, на что он способен… А вы, девушка, молодчина! Не след терпеть оскорбления и унижения. И Господь наш… В Святом Писании сказано, что Он «погубит губивших землю». – Человек в рясе, видимо, понял, что внедрился в сложные материи, пояснил: – То бишь люди сами друг друга изведут. А чтобы этого не случилось, надо всем миром исповедаться пред Всевышним, молиться неустанно.

По коридору прошла толстая, неряшливая, с багровым опухшим лицом баба, на кого-то ругаясь:

– Скупердяи! Ненавижу! Знал бы мой Игнат, за кого молодую жизнь положил!..

Поезд остановился. Вместо перрона – насыпь из щебня. Ни вокзала. Ни жилых домов. Лишь обочь приземистая невзрачная постройка, похожая на согбенную старуху, которая подошла к линии и замерла в ожидании.

Но вот появились люди, открыли дверь постройки, стали выносить фанерные ящики и рысью таскать их в следующий вагон. Под окном мелькнула спина Васьки. Вскоре опять он объявился с металлической бочкой на горбу. У входа его остановила кондукторша:

– У нас не пункт по приему металлолома!

– Томка, не строй из себя…

– Подобрал в кустах. Туда и выбрось!

Бочка загремела по насыпи в одну сторону, а Васька – в другую, под колеса.

– Сволочь! Пьяница! Тебя же щас разрежет пополам, как сосиску!

Она за шиворот вытащила с рельсов парня. И пока платочком брезгливо утирала руки, он так- таки проскользнул с трофейной ношей в вагон.

И устроился в соседнем с нами купе. Там его спросили:

– Зачем тебе эта бочка? Огурцы солить?

– Для огурцов у меня в погребе дубовая. А эта…

фляжек из нее понаделаю. Нержавейка! Деньжат огребу!

Когда поезд тронулся, Васька спохватился:

– Мать, а где мой ботинок с левой ноги? А-а, на шпалах обронил! Теперь поздно… Кто-нибудь подберет!

– Какой толк из одного?

– Дак одноногому…

Тот же женский голос спросил:

– Как же без ботинка-то? На станции сойдешь…

засмеют… В городе живешь?

– Ага. В Стокгольме. Вот такой город, как проехали щас: три избушки, два плетня!

– Жена не поругает?

– Она у меня понятливая! Не зря Путинкой зовут!

– Путинкой?

– Да. Меняла паспорт и пожелала в честь президента… Была Марья, стала Путинка. Любит она его. Вот, говорит, настоящий мужик: не пьет, не курит, каратэ занимается, умеет самолетом управлять.

– Аль тобой недовольна?

– Ну не так чтобы. Был в Волгограде. Хозяин в командировку послал – запчастей для легковушек прикупить.

– Где же они?

– У меня их украли на вокзале.

– А ежели положа руку на сердце?

– В баре погулял…

– Как же теперь?

– Фляжек наделаю. Нержавейка. Огребу… Расплачусь.

– Да. Супруге приятная новость.

– Она у меня ничего… Каждый день дает на автобус до райцентра, где я работаю в ремонтной мастерской. Да я всю неделю пешком хожу. А в выходной на сэкономленные – бутылочку… Хорошо! – Чего ж тут хорошего? Пристрастишься к спиртному…

– Ага… и на десять лет меньше проживу. Это я слышал от Елены по телевизору в передаче «Здоровье». А на хрена мне эти десять лет? Мать, скучно очень… нет смысла… все мы погибаем… – Он захлюпал носом. Покашлял. Успокоился. – Расскажу тебе… Надысь вечером в станичном парке подсел я на скамейку к женщине и соловьем залился: «Ах, какие в небе чудные звезды! Каждую бы погладил рукой! И у вас такое желание?» Она: «Было когда- то… Да испарилось с годами». – «Ничего, – продолжаю петь, – я помогу, чтобы оно вернулось к вам!» Она: «А я вас об этом не прошу. Поищите кого помоложе». Я не отстаю: «Не надо скромничать! Такая луна на небе!» А луны-то никакой и не было. Но, знаете, когда под градусом… Словом, я хотел ее обнять. Она увернулась. Вскочила. И быстро засеменила по аллее. «А звезды… а луна…» – бормотал я. Потом схватил ее за руку и с асфальтовой дорожки потянул в гущину деревьев. Споткнулись о валежину и завалились в рытвину.

Я оказался на ней. Стал целовать. Она хлестала меня по щекам. И чем больнее, тем азартнее мое желание обладать ею. «Подонок! Мерзавец!» – кричала она…

Девочка задвинула дверь. И голос Василия стал неслышным.

– Вот убедились! Я же говорил! – заученно произнес старичок. Заранее предусмотрев его последующее действие, я корпусом подался назад настолько, что его локоть дернулся вхолостую.

– Пойду Ваське еще врежу! – воинственно настроилась девочка.

Батюшка придержал ее за руку:

– Сейчас он изливает душу, раскаивается… снова будет плакать… Слезы, как проточная вода, уносят муть, плесень. Так-то оно… Человеческая жизнь на грешной земле измеряется и порочными поступками. Человек такое существо, которому помимо хлеба, вина и книг необходимо еще кое-чего много. Это божьей твари достаточно утолить голод, поспать… – Он прервал свои размышления. Буднично полюбопытствовал:

– А ты что же… аль спортсменка?

– Я кандидат в мастера по каратэ. Еду с областного соревнования. Там присвоили звание.

– Лепно, лепно! А почему же выбрала именно каратэ? Хотелось, как Путин? А Ельцин был бы у власти… теннисом занималась?

– Меня часто пацаны забижали. Теперь мне их бояться нечего.

– Знамо дело. Недавно ты блестяще доказала свою сноровку. Ну, Бог тебе в помощь, касатка! Человек, коль чего захочет… Силой воли может сердце остановить.

– А стать сумасшедшим?

– Сумасшедшим? Гм… Как тут ответить? Сие по воле Божьей.

Поезд замедлил ход. И, словно проверяя на прочность свои железные суставы и мышцы, оглушительно громыхнул, проскрежетал и замер. И сразу по коридору зазвучали голоса:

– Какая станция?

– Опять пустырь с одной уборной!

– Мама родная!..

– Че ж никто не объявляет? Где кондукторша?

– Небось к кумушкам в другой вагон умелась!

Или с каким мужиком в купе затворилась!

– Какая дикость!

– Погоди! Еще не то будет!

– Поезд поломается?

Наш старичок вскочил, возбужденно высунулся в дверь, ехидно пропищал:

– Хуже! Хуже!

– Ой, не пужайте, гражданин! Террористы нападут?

– Хуже, говорю!

– Да куда еще хуже?

– Убедитесь потом!

А глазастая девочка, прильнув к окну, весело указала:

– Гляньте, Васька! Во гад бессовестный!

Верно, он, Васька… с голой задницей сидел на корточках в мелком полыне откоса.

– Покаялся… исповедался… – ликуя, ехидно выпалил старичок. Две медали его словно целовались и тоже ликовали.

– По естественной нужде. Вестимо, грязные руки… несвежая пища… некачественное вино… Приспичит… и не то…

– Ага, всю Расею приспичило! Ловко!

– Можно и так сказать, образно. А вы, простите, чем так обеспокоены? Поди, небедное подворье имеете. Пенсия. Какая у вас пенсия?

– Почти восемнадцать тысяч. И у бабки стоко.

– Лепно, лепно при нынешних-то временах! Поди, при вашем разлюбезном социализме подобных доходов не имели? Абсурд получается!