Александр Крылов - О плотницком деле, тайнах и любви

‑ Здоров, молодой, ‑ хлопнул Константина по ладони и отдал ему честь, приложив свою ладонь к козырьку кепки, ‑ свежий анекдот хочешь? Сегодня пассажир рассказал. Короче, в кабинете директора цирка звонок. «Алле? Вам нужна говорящая лошадь? И не бросайте сразу трубку, думаете легко набирать копытом номер!», ‑ он громко засмеялся.

Костя расхохотался тоже.

‑ Умеешь ты поднять настроение, Жора. Ладно, пойду, заявки заберу.

Забрав заявки на плотницкие работы, Константин спустился в мастерскую переодеться. Неожиданно там он застал своего напарника. Вообще дядя Ваня работал через день, но сегодня, несмотря на законный выходной, сидел в столярке на табуретке напротив маленького зарешёченного оконца и внимательно смотрел на картинку полуобнажённой девицы, неизвестно кем и когда вырванную из одного зарубежного журнала и прикрепленную к стене с помощью клейкой изоленты. И еще Костя заметил, что, несмотря на раннее утро, его напарник был явно выпивши!

‑ Дядя Ваня, ты чего, смены перепутал? ‑ весело спросил Костя.

Дядя Ваня медленно повернул голову в его сторону, пожал плечами и вновь отвернулся к стене.

‑ Ты чего молчишь-то, а дядя Ваня? – вновь заговорил Константин.

‑ Да-а-а, не молчу я, ‑ проговорил медленно дядя Ваня, ‑ я вот думаю.

‑ О чём, о своей вечной истине? ‑ весело предположил Костя.

Дядя Ваня презрительно смерил Костю взглядом и проговорил, явно борясь с икотой:

‑ Да нет, я не об истине, я вот об этой бабе на стене думаю.

‑ И что же ты о ней думаешь? ‑ рассмеялся Костя

‑ А то думаю, что вот я уже совсем старый, а она, падла заграничная, молодая и всё мне улыбается. Сколько лет висит тут на этой стенке и не берёт её время, а меня вот берёт.

‑ А давай, дядя Ваня, её снимем и пришпандорим кого-нибудь на стенку, кто тебя много старше, ‑ балагурил Константин, переодеваясь в рабочую спецовку, ‑ давай на стенку приклеим ну, скажем, фотку Милляра в роли Кащея Бессмертного, или давай товарища Маркса приклеим, а он-то точно много старше тебя и с каждым днём будет всё старше и старше. А ты будешь по утрам приходить и говорить ему: «Здравствуйте, товарищ Маркс, как там ваше ничего себе, наше ‑ преотлично». Или, хочешь, я для тебя нашу соседку бабу Настю сфотографирую, вот тут ты точно будешь спокоен.

Дядя Ваня слушал Костину болтовню, покачивая головой. Его лицо выражало презрение к фиглярству молодого напарника.

‑ Эх, ладно, пойду-ка я домой, вздохнул он.

‑ А чего ты приходил-то, ‑ удивился Константин, ‑ оставайся, сейчас заявки посмотрю, и чайку сгоняем по-быстрому.

‑ Нет, ‑ с пьяной решимостью мотнул головой дядя Ваня, ‑ пойду я, устал.

Он накинул старенькое пальто и направился к двери. Возле самой двери повернулся к Косте, поманил его к себе, притянул за шею и слюняво прошептал ему на ухо:

‑ Костька, хороший ты парень, я тебя Христом Богом прошу, оставайся человеком, а не сукой дёрганой!

Прошептал и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Задумался Константин. Присел к верстаку, инструменты в своём рабочем чемоданчике перебирая. Никогда не видел он прежде дядю Ваню таким. То есть подвыпившим он-то его не раз видел, но вот слов таких тот ему не говорил. И потом, почему шёпотом? Странно всё это было для него. Но особенно рассиживаться было некогда. Надо было клеить дюжину поломанных стульев, поменять стекло на третьем этаже и потом ещё и заявки на ремонт, обычно к утру их бывал целый ворох. Собрав инструмент, отправился Костя наверх из подвала работать. Но прежде, чем идти, он внимательно просмотрел все заявки. Заявок было опять много. Большинство касалось ремонта замков в дверях номеров гостиницы. В общем-то, это было обычным делом. Но сегодня заявок было так много, что складывалось впечатление, будто постояльцы нарочно повадились ломать замки в дверях собственных комнат, находя в этом забавное времяпровождение. Читает Костя заявки, шелестит листочками, просматривает графу «этаж» и «Комната №», словно ищет что-то…

Глава 3

Говорить о природе любви такое же неблагодарное занятие, как рассуждать о смысле жизни или пытаться объяснить непосвящённому глубинные процессы мироздания. Никто не знает, из чего рождается любовь и по каким причинам она порой исчезает бесследно. Большинство объяснений на эту тему сводится к жалким попыткам толкования непостижимого с помощью медицины или психологии. Костя никогда и не пытался рассуждать о природе любви. Он вообще не сразу понял, что это случилось с ним. Её звали Ирина. Она была «русская француженка», то есть из семьи русских эмигрантов, уехавших из России во время революции, и жила в номере 231 на втором этаже. Судя по всему, приехала в СССР недавно, видимо для работы в представительстве какой-то компании. Вот уже вторую неделю он начинал работу со второго этажа (благо заявки оттуда поступали регулярно) и, занимаясь чем-нибудь в коридоре, ждал, когда она выйдет из своего номера, чтобы идти по делам. Девушка появлялась обычно ровно в восемь сорок, в строгом черном пиджаке, и такой же строгой юбке, с небольшим портфелем в руке. Закрыв дверь, она перекидывала через руку демисезонное пальто и неспешно проходила мимо Константина, который изо всех сил пытался рассмотреть черты её лица, вдохнуть аромат духов, будоражащим шлейфом тянувшихся за ней. Костя был неробкого десятка, и познакомиться с Ириной не составляло бы для него никакого труда, если бы не одно обстоятельство – ему было запрещено общаться с постояльцами гостиницы, особенно с иностранцами. Тогда же в рубрике «Ноябрь» он, придя как-то домой, записал: «Я всё время пытаюсь представить себе, какая она. Что ей интересно. О чём бы мы говорили, если бы наконец встретились».

Но сегодня, наконец, случилось то, на что он надеялся. В его заявках был номер её комнаты! В заявке значилось: «Не работает шпингалет окна, невозможно открыть и закрыть окно». По инструкции он должен был ремонтировать окно в присутствии горничной. Но это не смущало Костю. Как только, как всегда, Ирина прошла мимо него, Костя поспешил к дежурной по этажу. Они вошли в её номер вместе с горничной, и Константин, дождавшись, когда горничная, прибравшись в комнате, направится наводить порядок в ванной, достал заветный конверт и аккуратно, не нарушая формы туго взбитой подушки, вложил его под наволочку. Дело было сделано, оставалось только ждать. Весь день Костя работал без устали, ремонтируя дверные замки и оконные шпингалеты. Работал, повторяя про себя текст письма, которое написал несколько дней тому назад:

«Вот уже две недели я провожаю Вас восхищённым взглядом, а Вы, проходя мимо меня, даже не замечаете этого. Я работник этой гостиницы и не имею никакой возможности заговорить с Вами, потому что это строжайше запрещено.