Эля Джикирба - Лиловый рай. Роман. Том первый

– Ты же проводил расследование, дорогой, – мило улыбалась в ответ обретшая второе дыхание Лиз.

– Да, проводил.

– И вроде ничего не обнаружил?

– Да, ничего не обнаружил.

– Ну так не будь занудой. Тебе это не идёт.

– Эти двое чисты, как дети, и именно поэтому я им не верю, – стоял на своём Эндрю.

– Зато мы вновь на высоте, – пропела Лиз, и желание Эндрю спорить испарилось как дым.

Тереса в очередной раз пыталась поговорить с Майклом по поводу некоторых особенностей в его поведении. Они как раз сидели у телевизора. Тереса смотрела сериал, а Майклу было скучно, и он беспрестанно крутился на месте, хотя старался особенно не мельтешить, чтобы не мешать ей.

– А скажи-ка мне, Мигелито, чего это ты с Инес не хочешь общаться совсем? – спросила Тереса, когда сериал прервали очередной рекламой.

– Когда это я не общался?

– Например, когда падре Мануэль приезжал. Помнишь?

– А-а, это когда он порезался? А у него уже всё зажило, мамита?

– Зажило, куда же оно денется.

– А если не заживёт, тогда что будет?

Спрашивая, Майкл полез за диван, и его последние слова прозвучали оттуда.

– А если не… Так, понятно, – прервала саму себя Тереса. – Кто-то, кажется, заговаривает мне зубы. Я задала вопрос, и некрасиво, мой кабальеро, не отвечать мамите, когда она спрашивает.

И она деланно нахмурилась.

Понимая, что отвечать всё-таки придётся, Майкл вылез из-за дивана, руками слегка раздвинул Тересе колени, пролез между её растопыренных ног и, навалившись на одну из них, спросил:

– Мамита, а ты умрёшь?

Тереса даже поперхнулась от неожиданности.

– Все мы когда-нибудь умрём, Мигелито, – сказала она, прокашлявшись и вытирая выступившие слёзы.

Майкл кивнул и вновь спросил:

– Но ты умрёшь скоро?

– Почему ты спрашиваешь меня про скорую смерть?

– Ты там была. Я тебя видел.

– Где видел, Мигелито?

– Там.

– Где – там, Мигелито? Говори яснее. Я же тебя не понимаю.

Майкл понял, что сболтнул лишнее. Не то чтобы он хотел скрывать от Тересы свои мысли, нет, он доверял ей безгранично. Но что-то было в его тайне такое, чего он не смог бы объяснить даже ей. Во всяком случае, пока не смог бы.

Пришлось срочно менять тему разговора.

– За что не люблю Инес? – Майкл наморщил лоб. – Она… злая… внутри… Я не знаю… Мне так кажется. Не люблю – и всё.

– Понятно, – со вздохом ответила Тереса и подумала, что этот непростой, пришедший ниоткуда гость когда-нибудь так же уйдёт в никуда. – Значит, я скоро умру? – вернулась она к затронутой ранее теме, делая вид, что ничего особенного не происходит.

Майкл понял, что ему всё-таки придётся отвечать.

– Ты там стояла… когда я полетел, – сказал он. – Вот я и подумал, что ты умрёшь.

– Хорошо. Давай поговорим об этом.

Тереса старалась говорить спокойно, будто не замечая абсурдности обсуждаемой темы.

– Если я где-то там стояла, то почему должна обязательно умереть? – начала она разговор издалека. – С чего бы так? С чего ты взял, что я обязательно умру, раз стояла где-то там?

Майкл потянулся к ней, обнял за шею, прижался щекой к мягкой, поздно начавшей дряблеть щеке и зашептал прямо в ухо, задевая губами заколыхавшуюся от дыхания серебряную серёжку и чувствуя солоноватый привкус окислившегося от пота металла:

– Мамита, если ты умрёшь, я здесь не останусь. Я… я… убегу прямо в город, потом сяду на автобус и уеду.

Она обняла его в ответ на мгновение, потом, отодвинув от себя и глядя ему в лицо, сказала:

– Нет, Мигелито, нет. Если Тереса умрёт, Мигелито будет держаться возле Гонсалито. Обещай мне!

Майкл отрицательно замотал головой.

Тогда Тереса взяла его за плечи и стала говорить. Медленно, основательно, взвешивая каждое слово.

– Мигелито должен кое-что запомнить. Навсегда. Нельзя доверять посторонним людям, и в первую очередь мужчинам, хотя окружающий мир держится на них, так уж вышло. Тебе надо держаться тех, кому доверяешь. Кто и сам тебя не обидит, и другим не позволит.

– Кто?

– Гонсало, например. Даже Инес можно доверять. Она, хоть змея и командирша, тебя будет защищать до конца.

– А если и они умрут?

– Ну вот! Теперь, значит, ты решил, что все умрут? Глупости какие!

– А если?

– Ну а если и они умрут…

Тут Тереса задумалась.

Действительно, а что делать, если и они умрут?

Она отрицательно качнула головой и решительно заявила:

– Так не бывает, чтобы все умерли, Мигелито. Хоть кто-то же останется?!

Разговор постепенно сошёл на обыденности.

Майкл уже давно не позволял Тересе помогать себе ни в чём, даже ногти на ногах и руках, пусть поначалу кое-как, состригал сам. Он даже волосы хотел стричь себе сам, но Тереса решительно воспротивилась, и ему пришлось уступить. Она плавилась от счастья, когда брала в руку скользкие от шелковистой детской упругости локоны, любовалась их игрой на свету, ловила пальцами мелкие игривые кудряшки, а Майкл терпеливо ждал и, опустив круглую голову и покачивая ногами, напевал под нос всякие замысловатые мелодии, которым научился у неё.

В итоге они договорились посетить падре Мануэля в церкви, чтобы попросить его помолиться и снять таким образом сны-видения с Майкла.

– Наш падре – благочестивый человек, – пояснила Тереса. – Он помолится за тебя, и, кто знает, может, ты больше не будешь свои сны видеть? А ещё мы поговорим о том, как Мигелито плохо кушает.

Майкл закатил глаза и обречённо вздохнул.

– Мигелито, красавчик мой, ты пойми, еда – это сила, – продолжила увещевать его Тереса. – Вот ты съедаешь за неделю – я слежу за тобой, ты же знаешь – так вот… на чём это я остановилась?

Она наморщила лоб.

– Фу ты, забыла свою мысль! Не молчи, проказник, напомни быстро!

Майкл засмеялся. Сколько раз Тереса лишь покачивала головой, когда наблюдала, как люди реагировали на его улыбку. Глаза Майкла, не раскосые, а, скорее, удлинённые, начинали лучиться тысячами маленьких смешинок. Смешинки рассыпались вокруг лица крошечными фейерверками, губы, по-детски ещё не обретшие чёткого контура, открывались неожиданно щедро, а само лицо, аристократичное из-за тонкости черт, немедленно утрачивало обычную для него безмятежную отстранённость и становилось весёлым и родным. И смех у Майкла был рассыпчатый и катился по воздушным волнам, словно вырвавшиеся на свободу драгоценные жемчужные бусины.

– Какая ты смешная, мамита, – смеялся Майкл, глядя на не оставлявшую попыток поймать утерянную мысль Тересу. – У тебя сейчас лицо, как у Хесуса.

– Ну вот, дожила. С Хесусом меня сравнил!

Возмущённая Тереса схватила Майкла в охапку, стала щекотать бока, быстрыми движениями теребить его, хватать за нос, щипать за попку и то будто руку ему в живот вкручивала, то хотела боднуть. Майкл вертелся в её объятиях ужом, делано пытался ускользнуть, но не двигался с места, а только смеялся, периодически запрокидывая голову.