Эля Джикирба - Лиловый рай. Роман. Том первый

Будто кто-то неведомый снял с поляны невидимую завесу, и ему открылось её содержимое. Неприятное, отталкивающее и некрасивое. Зачем ему видеть их? Таких уродливых в своём потерянном одиночестве?

Да, он был прав. Это Инес. Стоит за спиной Тересы и тоже смотрит на него. Или нет, не смотрит. То есть смотрит, но явно не видит. Странно. Тереса видит Майкла, а Инес нет. А это кто рядом с ней? Это Гонсало! И падре Мануэль! И ещё какой-то человек, молодой и худой, с чёрными блестящими волосами. Да и за ним ещё кто-то…

И правда, неподалёку от худого молодца, ссутулившись, будто несла на плечах тяжёлую ношу, стояла ещё одна женщина, худая, средних лет, с неулыбчивым лицом и жилистыми, обутыми в туфли с лакированными пряжками ногами.

Он летал в синеве и лиловых лучах невидимого солнца и пристально всматривался в людей на поляне.

Тересита улыбалась в ответ и махала рукой. Молодая, красивая, похудевшая. В точности как на старых фотографиях, только ещё лучше.

Он махнул ей, и Тереса радостно замахала в ответ. Как странно ведут себя Гонсало и Инес! Они точно не видят его. И падре Мануэль сник, будто из него разом выпустили воздух. А худая женщина и парень с прилизанными волосами даже не пошевелились.

Вы кто вообще? Я не хочу вас.

– Сеньора Тереса, сеньора Тереса! Бегите скорее сюда!

Услышав крики, Тереса и Сэльма бросили все дела и выскочили через заднюю дверь кухни во двор, где увидели спешащего к ним Хесуса.

На руках Хесус нёс Майкла, находившегося в глубоком обмороке, и Тереса почему-то совсем не к месту вспомнила недавний обморок падре Мануэля. У того тоже была вялость в теле, когда он лежал, распластанный, на полу.

«Вот ещё! – подумала она, спеша навстречу Хесусу. – Что это ещё за обмороки! Надо бы к врачу Мигелито сводить!»

Она приказала Сэльме сбегать в дом за аптечкой, цыкнула на выскочивших служанок, чтобы не паниковали, и, приняв Майкла из рук Хесуса, только двинулась в сторону дома, как на возникший шум на крыльцо дома выскочила Инес, которая именно сегодня проспала, чего за ней не водилось уже много лет.

Голос Хесуса Инес услышала практически сквозь сон и тут же поняла, что в доме что-то произошло. И выскочила наружу, как была. Босая и в ночной сорочке.

– Что ты сделала с ребёнком?! – с ходу закричала она. – Что ты с ним сделала, ведьма?!

– Успоко… – попыталась было урезонить её Тереса, но Инес не стала слушать, а, словно тигрица, бросилась к Тересе и попыталась отобрать у неё Майкла.

Тересе пришлось оттолкнуть её, но Инес вновь бросилась в атаку и больно схватила Тересу за руку.

Короткая схватка между ними закончилась победой Тересы, воспользовавшейся тем, что Инес запуталась в полах длинной ночной сорочки. Она вырвалась из цепких объятий соперницы и почти бегом занесла Майкла в дом, где он и очнулся.

– Мамита, ты здесь, – обрадовался он, увидев Тересу, обнял её за шею и, явно нервничая, зашептал: – Не отпускай меня туда, мне там не нравится.

– Не отпущу, Мигелито, – еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться, обещала Тереса. – Нипочём не отпущу!

Она спешила уединиться с ним как можно дальше от всех этих людей, растерянно смотревших им вслед. Скорее, пока они не очнулись, не начали галдеть и делать много лишних движений.

Скорее, чтобы не слышать этот визгливый голос.

Только бы не слышать этот голос!

– Я хочу спать. Я устал. Мне даже не хочется ходить, вот посмотри, какие ноги слабые стали.

Он на ходу попытался показать Тересе свои ноги, попеременно задирая их.

«Только бы не зареветь… Только бы не заре… Смотри не испугай ребёнка, безмозглая свинья, сонная муха, безголовая индюшка!»

Тереса повторяла все известные ей уничижительные слова в свой адрес, потому что считала, что заслужила их. Мысли в голове от волнения смешались, и Тереса вдруг вспомнила похлёбку, которую варит Сэльма.

«Вкусная похлёбка. Её ещё любит Гонсало. И дети его тоже любили… Дело в том, что Сэльма добавляет в неё пряность… Пресвятая Дева, о чём это я? Какая похлёбка, совсем ты с ума сошла, Тереса Кастилья? Да, ты сумасшедшая, права ведьма, не можешь ты смотреть за ребёнком. Иди давай прямиком на кладбище, туда тебе самая дорога!»

Она положила ещё слабого Майкла на кровать, скинула на пол его кеды, а сама всё никак не могла остановиться. Мельтешила, суетилась, даже опустилась на колени и заглянула под кровать, будто потеряла что-то важное, но забыла, что именно. Уставилась на букашку, медленно ползущую по своим делам по гладкому деревянному полу. Спросила себя, куда она ползёт. Не найдя ответа, вылезла из-под кровати и обнаружила, что Майкл уже не лежит, а сидит и внимательно наблюдает за ней.

– Мамита, что ты делаешь под моей кроватью?

– Ничего. Ничего не делаю.

– Может, ты заболела?

Тереса встала с колен, оправила юбку и посмотрела на Майкла с виноватым видом.

– Да, наверное. Хотя нет, не наверное, а точно заболела. Самое время мне…

Она хотела сказать «самое время мне на кладбище», но прервала себя на полуслове.

«Что за привычка про кладбище болтать, да ещё при ребёнке?» – подумала она и сказала совсем иное:

– Самое, говорю, время побывать у доктора.

– Так я же доктор, – просиял Майкл. – Ложись, мамита, я буду тебя лечить.

Он спрыгнул с кровати, потянул Тересу за руку, и ей пришлось сбросить туфли и прилечь.

– Давай, Мигелито, вылечи меня поскорее, – закряхтела Тереса и протянула правую руку ко лбу.

Продолжить затеянную игру Майкл не успел. В коридоре послышался шум, с сильным стуком распахнулась дверь, и на пороге появилась разъярённая Инес.

– Что ты сделала с ребёнком, ведьма? – заорала она и, не теряя времени, подскочила к Майклу, схватила его под локти, приподняв в воздух, переставила, как переставляют с места на место куклу, в простенок между двумя окнами, затем бросилась к Тересе и начала за волосы стаскивать её с кровати.

Громкий крик и проклятья не смолкали ни на минуту.

– Дрянь, дрянь, змея проклятая, гореть тебе в адском пламени, что ты сделала с ребёнком?! – кричала Инес. – И чего это ты тут валяешься?! Э-й-й-й, с-м-о-т-р-и-т-е-е-е! Все смотрите! Все! Валяется на кровати, как какая-то сеньора! Проклятая ведьма, бесово отродье, кровопийца!

Она оттаскала Тересу за волосы, свалила её на пол и стала бить наотмашь: по голове, по лицу, по спине, по шее.

Тереса молча пыталась прикрыть голову руками. Она ни на минуту не забыла о том, что где-то рядом её мальчик, и он это всё видит, и ему нельзя на это смотреть, ведь детям нельзя видеть, как дерутся взрослые, это навсегда остаётся в их памяти уродливым несмывающимся пятном.

На крики Инес сбежались все обитатели поместья во главе с выползшим из своей комнаты Гонсало. Не было только накануне хватившего лишку и от этого спавшего крепким сном у себя в подсобке Хуана.