Эля Джикирба - Лиловый рай. Роман. Том первый

Из дома доносился кашель неизвестно каким образом простудившейся Инес.

Услышав её кашель, Гонсало поморщился и поднял голову вверх, откуда глядело на него огромное, густо расшитое звёздным бисером небо. Вдохнув полной грудью ночной воздух, он усмехнулся в густые усы, подумав, что купит маленькому гринго всё, что продают в магазине игрушек.

Краем глаза заметил огненный небесный след и, проследив за ним, пробормотал:

– Эх-х, не успел загадать желание, как звезда пропала. И твоя жизнь так же пропадёт, Гонсалито. Чирк – и будто не было её.

От грустных мыслей стало не по себе, и, досадливо сплюнув, он вернулся в дом.

На следующий день Гонсало уехал пораньше и вскоре вернулся с полной машиной подарков. Чего там только не было! Машинки, конструкторы, роботы, солдатики, два автомата на батарейках, большая пожарная машина с дистанционным управлением, краски, карандаши, целый ворох книжек с яркими картинками, блестевший красными боками велосипед и детский скейт. Он-то и заинтересовал Майкла больше остальных подарков, исключая разве что краски, поскольку он очень любил рисовать.

Вытащив из багажника пахнущий свежей лакировкой и резиной колёс скейт, он сразу же попробовал встать на него, но кататься не смог. Но не потому, что не умел, а из-за дворового покрытия, состоявшего из мелкого, плотно пригнанного булыжника.

Тереса и Гонсало переглянулись, и решение проблемы возникло в их головах одновременно.

Позади дома, в одном из уголков сада, был пустырь, точнее, небольшая каменистая площадка, на которой скапливались ящики, коробки и прочая ненужная дребедень. Периодически под несмолкаемую ругань Инес Хесус вывозил этот «габаритный мусор» в нанятом грузовичке, но ящики и коробки вновь появлялись, опять приходилось нанимать транспорт, опять кричала Инес, а Гонсало в очередной раз обещал засунуть в мусоровоз всех, кто попадётся ему под руку: и бездельника Хесуса, и доставшую всех своим криком Инес.

Вот на этой площадке Тереса и Гонсало и решили построить Майклу горку для катания.

Чтобы доказать Тересе, что он любит мальчика не только на словах, Гонсало, вопреки своей привычке тянуть резину, на второй же день съездил в город, нашёл там чахлую фирму по устройству детских площадок, и через два дня на пустыре вырос мини-трамплин.

С той поры Майкла было не остановить. Он всё время катался, очень скоро освоил все техники и даже научился делать сальто и приземляться обратно, причём столь ловко, будто вырос на трамплине.

Сальто сильно пугало всех женщин поместья и вызывало жгучую зависть Хосито, но Майкл ничего не замечал и катался без устали до тех пор, пока с ним не случилось то, из-за чего в поместье произошёл большой скандал – лучший, как известно, вестник грядущих бедствий.

Если уметь слышать, конечно.

Женившись, Стив быстро понял, что должен стать для семьи Маклинни «своим парнем» просто для того, чтобы назвать себя окончательным победителем в экзистенциальном споре с доном Паоло, который он вёл с того дня, когда в первый и последний раз увидел его глаза – глаза уставшего от собственных страстей человека.

Надо было много работать над собой, и Стив принял вызов.

Он занялся освоением этикета и правильной речи, брал уроки верховой езды и совершенствовал навыки игры в гольф, без особого успеха пытался изучить французский и прослушал в университете курс лекций по искусству, причём увлёкся настолько серьёзно, что через несколько лет мог вести длительные беседы с профессионалами, самостоятельно выбирать кураторов и с их помощью пополнять семейную коллекцию антиквариата без оглядки на мнение Лиз и бабушки Аннет.

Так же блестяще складывались его дела в бизнесе.

Свой первый миллиард Стив заработал уже в восьмидесятые, когда не без помощи Эндрю стал сотрудничать с Пентагоном и увёл традиционный фармацевтический бизнес семьи Маклинни в иные сферы. Мудрое решение сильно расширило деловые горизонты семьи и дало Стиву принципиально новые возможности, в первую очередь потому, что в закрытой среде военных заказов и сверхсекретных фармразработок он, наконец, получил счастливую возможность развернуть своё фирменное умение выстраивать эффектные схемы по извлечению быстрой прибыли.

С той поры миллиарды посыпались на него, как созревшие плоды.

Были, конечно, и неудачи. И связаны они были не с тщательно спрятанным прошлым и трудностями адаптации, которых и не было вовсе, поскольку Стив с детства обрёл навык приспосабливаться к любой среде. Неудачи коснулись лишь одного аспекта его новой жизни, и назывался он «отношения с Маршей».

Об этом почти никто не знал. Ни Скинни, подруга детства Марши, ни Эд, избалованный братец, ни бабушка Аннет, ни даже Эндрю, в отличие от Лиз, сохранивший способность замечать что-то вокруг, не касающееся лишь его персоны. Но Марша молчала, а Эндрю не умел приставать с расспросами. Если дочь захочет рассказать, он готов будет выслушать. Если нет, значит, справляется самостоятельно.

Ничего не знал о взаимоотношениях мужа и жены и Джанни. Более того, ему было на них наплевать. Он всегда был убеждён, что Марша и в подмётки не годится Стиву, и не считал нужным вмешиваться в те дела, развитие которых ему было априори неинтересно.

– Если поубиваете друг друга, помогу спрятать концы, – мрачно шутил он и закрывал на этом тему семейной жизни друга.

Правду, как ни странно, знала как раз Лиз, ведь Марша с детства ничего не скрывала от матери. Не стала скрывать и на этот раз. Кроме Лиз, в интимные проблемы семьи Дженкинсов отчасти были посвящены и многочисленные психоаналитики Марши, которых она меняла с частотой, почти неприличной для считавшейся обладательницей устойчивой психики супруги и матери двоих детей.

Брак Стива и Марши оказался сплошной пыткой для обоих. И вовсе не из-за Стива. И даже не из-за того, что Марша решила при их первой встрече в парке, что любит его, а когда он уложил её в постель в её аскетичной квартирке, подумала, что нет, не любит, а раз не любит, то и не стоит притворяться. На самом деле умозаключения Марши по поводу отсутствия любви были скорее бравадой обуреваемой комплексами гордячки, так и не смирившейся с тем, что кто-то оседлал её тело и душу без разрешения, нежели отсутствием любви. Вопреки уверениям Марши, что она терпеть не может Стива, всё было с точностью до наоборот. Марша не только любила его, она полюбила его, что называется, с первого взгляда и навсегда, но с упорством, достойным лучшего применения, отрицала поначалу и отторгала в последующем этот факт. К тому же Марше казалось, что это не она приняла решение сблизиться со Стивом после знакомства, а он захватил её в плен так, как в старину захватывали хорошо укреплённые и способные к долгой обороне крепости. Захватил путём банального обмана.