Alinda L. - Есть только «сегодня»

***

В тот день, несмотря на как обычно страшный холод, я вышла на улицу без шапки, но с собой её всё же взяла, а вот обувь на каблуке не надела… просто потому что у меня её и нет. Зачем мне зимняя обувь на каблуке, если я даже на нормальной платформе каждый раз иду, боясь упасть на льду, который лежит толстым слоем на тротуаре порой несколько месяцев подряд? И боюсь упасть я только, когда рядом кто-то идёт, это понятно. Упасть на льду – это стыдно. Хотя я уж точно не буду виновата, если упаду, но всё равно я убеждена в этом. Ну неприлично падать на улице. И вообще падать. Неважно как. Мы с Эриком встретились в центре, у метро и пошли в сторону галереи. Я опоздала всего на 15 минут, что для меня опозданием не считается. По дороге мы говорили о том, как изменилась Москва за последние годы, о том, что общего у Петербурга и Москвы и в чём разница, говорили о художественных вузах, стилях и направлениях, которые наиболее актуальны сегодня, я ему начала говорить о некоторых своих работах, но мы уже дошли до пункта назначения. Гулять, да ещё и активно разговаривать, когда губы отказываются работать, а глаза слезятся от ледяного ветра, несильно хотелось. Я не хотела портить общение своими рассуждениями о том, как можно жить в таком климате, какая здесь может быть жизнь и том, почему столько людей живут в вечном холоде, ведь для человеческой природы это ненормально. Сдержалась. Решила побыть нормальной. Выставка была масштабная, мы увидели огромное количество работ совершенно разных стилей, разного времени и разных авторов, и нам потом было что обсудить. Я всю свою жизнь, по сути, изучаю изобразительное искусство и искусство в целом, но я мало что в нём понимаю. Да, я, конечно, различаю стили, разбираюсь в технике, знаю историю, помню очень многое из того, что мы углублённо изучали в институте и так далее, но я не понимаю, почему многие работы стали известными на весь мир и как можно отдавать миллионы за одну картину. Я ни фига не понимаю и не признаю гениальность знаменитых художников, несмотря на то, что очень многое про них знаю. Так бывает. И изначально, мне кажется, что я права, но потом я начинаю понимать, что я полнейшая дура, и засовываю свои мысли куда подальше. Так случилось и в этот раз. Я начала очень смело и открыто говорить о том, что не вижу художественной ценности в ряде работ, но потом после объяснений Эрика, я просто закрыла свой рот и весь мой пыл вмиг испарился.

Мы зашли в одно небольшое и уютное итальянское кафе, недалеко от того места, где мы находились. Я заказала себе пасту, а Эрик – пиццу, после чего мы продолжили говорить. Позже я пожалела, что заказала еду, ведь я, как часто говорит моя мама, была «сыта разговором». Эрик говорил о том, что в современном изобразительном искусстве поменялись сами принципы этого искусства, в корне изменилась концепция.

– Французский живописец Гюстав Курбе, который жил в 19-м веке, говорил: «Дайте мне грязь, и я напишу ею солнце». Сейчас же художник может сказать: «Дайте мне грязь, и я заставлю покупателя видеть в ней солнце». Сегодня подлинным творцом стал агент-посредник, интерпретатор деятельности. Важно, как ты продаёшь свои работы, как ты их позиционируешь и как позиционируешь себя. Сейчас все гениальные, все великие… Но только даже если ты и добился успеха, этот успех скорее всего продлится очень недолго, – объяснял Эрик. – Классическое искусство продаётся всегда, а вот современное должно «выстрелить», должно найти своего зрителя, который поймёт, что именно это ему нужно и близко.

– Я всегда за смысл и эстетику. Любая художественная работа должна быть красива, канонично красива. Для меня это прежде всего. Я считаю, что создать что-то красивое – очень сложно, это требует гораздо большего труда, чем сделать что-то кое-как или изобразить то, что неприятно будет созерцать.

– Ты идеалистка. А мир неидеальный, не сказочный, и многие художники показывали его таким, какой он есть.

– Зачем? Любой вид искусства требует красоты! Искусство должно быть прекрасно! Да возьми музыкальное искусство, театральное… Танцы, фигурное катание… Красивые костюмы, красивые движения, красивое пение, красивое выражение чувств… Даже плачут там красиво!

– А кино? – слегка улыбнулся он. – Там тоже всегда всё красиво?

– Должно быть! Сейчас там тоже стёрта грань… между художественным кино и документальным… И мне это очень не нравится.

– Как твоя паста? Ты её почти не ешь, – перевёл тему разговора Эрик.

– Да я почти всегда медленно ем… – объяснила я. – Но итальянскую кухню я обожаю. Восхищаюсь ей. Как и Италией в целом. Это самая прекрасная страна мира. Хоть я там и не была… но я уверена в этом, я так в неё влюблена! Только… -я запнулась.

– Что?

– Никогда не обещай мне, что я туда поеду, ладно? Мой отец тоже обещал моей маме поездку в Италию… И в итоге мамина мечта так и не сбылась. И мне тоже много чего обещали… Но ничего не выполняли.

– Хорошо, не буду. Я тебя понял, – то ли всерьёз, то ли смеясь, сказал Эрик.

Спустя некоторое время недолгая пауза закончилась, но мне удалось хоть что-то съесть.

– Ты была счастлива?

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто интересно.

– Я была счастлива, когда была на море. В красивых тёплых местах. А в Москве… я очень долго и с трудом буду вспоминать, когда была счастлива, но боюсь, что так и не смогу вспомнить… Я мечтаю уехать навсегда отсюда в комфортное для жизни место… Но уже знаю, что этого не будет… как и не будет всего, о чём я мечтаю…

– Мечты не работают, пока не работаешь ты…

Эта фраза стала главной в том вечере. Потом я ещё долго думала о том, что мне сказал Эрик. Если честно, я вообще не понимаю, как смогла сдаться, полностью опустить руки, не то что прогнуться под жестокую и ужасную реальность, а просто упасть в неё и раствориться в ней целиком и тупо плыть по течению времени, не сопротивляясь! Просто отдаться всему самому плохому и сказать себе и всем: «Я слабая, я не могу!» Это ужасно. И стыдно.

Мы с Эриком расстались недалеко от кафе, в котором сидели. Он вызвал мне такси, поскольку было уже поздно. Я боялась этого момента, не знала, что мне нужно будет делать, как всё это будет… как правильно себя повести… В итоге он просто сказал мне: «Пиши, если захочешь ещё куда-то сходить или просто встретиться»… и всё. Я просто сказала «Пока» и села в машину. Внутри было ужасно неприятное чувство незавершённости. Но он хотя бы дал мне надежду… однако всё равно всё было как-то странно и глупо. Я видела это так. Потому что как обычно страшно сомневалась в себе. Сомневалась во всём. Всё время до того момента, когда мой мозг не погрузился в состояние сна, я думала, конечно же, о нём, вспоминала то, что было… Его слова, его вопросы, его взгляд, его улыбку… Мне снова стало дико страшно от осознания того, что я могу в него влюбиться, могу стать зависимой от человека, как это было уже много раз в моей жизни, но только я уже очень не хочу повторения, слишком сильно не хочу. И знаю, что буду долго с собой бороться… Но только в любой битве с собой я всегда проигрывала. И зная это, идти дальше слишком тяжело. Я боялась начинать новый день. Я боялась впускать в своё сердце нового человека. Я слишком сильно боялась боли. А в моей жизни случилось всё то, чего я очень боялась. Почти всё. Я не хочу сознаваться самой себе, но мои мысли очень сильны… Это страшно. Это мистика в реальной жизни. Порой мне кажется, что моей жизнью управляют только лишь мои мысли. И что же делать? Если я не могу не думать, не могу не бояться? Я могу обманывать себя сколько угодно, но только в какой-то момент мой мозг увидит правду, откроет её мне, какой бы она ни была. И вот тогда станет по-настоящему тяжело. Я не знаю, как правильно. Не понимаю до сих пор. Не хочу надеяться. Но ведь я всё ещё живу, а значит, так или иначе надеюсь… Скажу честно… я надеюсь, что в моей жизни появится тот, кто будет рядом… и кто даст мне то, чего я не получила и что мне так необходимо. Я снова начала плакать. И поняла, что ни к чему останавливать этот поток эмоций. Мне страшно. И боль внутри всегда рядом, она всегда даёт о себе знать. Справиться с ней могу только я, сейчас никто не поможет, никто не заберёт её себе. Я одна. Впереди неизвестность, которая лично меня пугает больше всего на свете. Я не знаю, что делать. Надо спать. Снова спать. А после сна надо будет снова жить…