Марина Кужман - Бруклинский мост

© Марина Кужман, 2020

ISBN 978-5-4498-3753-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1/ ОТЬЕЗД-2

2/ ПРИЕЗД-13

3/ lIVING IN-22

«Лети по воле волн, кораблик.

Твой парус похож на помятый рублик.

Из трюма доносится визг республик.

Скрипят борта.

Трещит обшивка по швам на ребрах.

Кормщик болтает о хищных рыбах.

Пища даже у самых храбрых

валится изо рта.

Лети, кораблик! не бойся острых

скал. Так открывают остров,

где после белеют кресты матросов,

Не верь, дружок, путеводным звездам,

схожим вообще с офицерским съездом.

Тебе привязанность к праздным безднам. скорей вредна

Но ты, кораблик, чей кормщик Боря,

не отличай горизонт от горя.

Лети по волнам стать частью моря,

лети, лети»

Это я потом уже нашла спустя многие годы, наверное в году 2010,

это стихотворение определённо посвящено мне. То есть Бродский знал о моём существовании и даже о моих сильных и слабых качествах.

Да много странных совпадений я нашла позже. Например, перед отъездом Дом Мурузи, в котором жил мой любимый друг Борис, а с 1955 по 1972 там жил Бродский в 1992 был продан шведской компании.

В 1992 летом я сдаю комнату шведскому

студенту Матиясу, приехавшему в Россию изучать русский язык. Позже читая биографию Бродского узнаю что летом 1992 едет на отдых в Швецию. В Америке мне как-то попадается словарь, объясняющий происхождение фамилий и я нахожу что моя фамилия имеет шведское происхождение..

Раннее утро 29 октября 1992 Санкт- Петербург, холодно: пронизывающий ледяной ветер, снег с дождём. Мой рейс в шесть часов. Последняя ночь у Бориса и с ним. Надеюсь через полгода вернуться, он обещает меня ждать. Но у него глубокие сомнения в том что я вернусь. Почему?

А я думаю, как я устроюсь в Нью-Йорке, лечу по приглашению, которое купила по газетному объявлению. Всё меня

выталкивало из России последний год, а может и раньше, но когда переходишь точку сингуляр, начинаешь действовать. Казалось, ещё одну зиму в Ленинграде, ставшим Санкт-Петербургом, я просто не выживу. Но главное – мои неопределённые отношения с Борисом. Он любил меня, но не решался на совместное проживание не на моё желание родить ребёнка, всё сводилось к встречам, правда частым или я на несколько дней в основном на выходные уезжала к нему. Возможно всё шло в правильном направлении но я была слишком горячая и мне не хотелось скорей сейчас и здесь, а он был холодный как «айсберг в океане».

Другая причина отъезда советская экономика рухнула вместе с крушением государства и моя специальность экономиста стала не востребована,

была работа бухгалтером в новых кооперативах – кругом врали, мошенничали, воровали, а я как главный бухгалтер должна была всё это прикрывать и покрывать. Шохин, один из представителей нового правительства, снял материальную ответственность с главных бухгалтеров за объёмы работы, да и поскольку я была в единственном числе главным, без подчинённых, и объекты часто были на большом удалении, что-то проверить невозможно было физически. Новое правительство широко открыло ворота для беспредела, стратегическое сырьё шло за копейки во враждебные страны.

«Дебит с кредитом не сходится, а человек с человеком всегда сойдётся,» – любил повторять один мой знакомый.

Особенно, когда есть взаимная выгода, а

что будет с остальными, как это отразиться на всеобщем благе, «Put on yourself first "– Себя свой интерес поставь на первое место, – принцип капитализма везде властвовал, а после нас хоть потоп и никаких сдерживающих и регулирующих рычагов в новой стране не было. Советский Союз рухнул или совершил самоубийство, поскольку государства завоёвывают, а тут оно само себя уничтожило, и теперь шло разграбление России.

Благодаря моему обаянию, дружелюбию, умению и желанию нравиться все двери были для меня открыты: банк не задерживал зарплату, налоговая сходу принимала все отчёты, таможня без задержки подписывала документы, рядом в очереди сидели клиенты, которые приготовили десятитысячные взятки, и им приходилось ждать, я же

никому ничего не давала, и все удивлялись как это у меня так получалось. Директор моего первого кооператива давно заметил во мне это качество. Когда я увольнялась, он сказал: «Договоришься с кем угодно на любом уровне: и с последним работягой, и с министром,» – и с печалью в голосе добавил: «но очень взбалмошная». Это по поводу моего внезапного отъезда в Ленинград, в неизвестность – бросать место, где я была самым высокооплачиваемым экономистом в стране, ехать в коммуналку, когда тебе предлагают двухкомнатную квартиру в Москве. Но любовь не подвластна логике.

В сравнении с любовью, материальные выгоды и ценности кажутся ничтожными. Много примеров этому в истории и литературе.

По многим причинам, я улетаю. Но последняя, а может, решающая, что новый Санкт-Петербург с появившимися очередями за хлебом и молочными продуктами, нищими на станциях метро, просящих милостыню, стал очень криминальным и меня хотели физически убить. Я чудом спаслась и когда столкнулась с правоохранительными органами, увидела, что ничего не работает. У меня началась тревога. Я боялась за себя, за дочь. Боялась отпускать её в школу, я работала, и она должна возвращаться из школы одна. Мне не хотелось никуда уезжать, но моё беспокойство, смешанное с отвращением к новому режиму нарастало, я уже не могла больше так жить. Поэтому когда я прочла однажды объявление в местной

газете, что продаются вызовы в Америку, я позвонила, мне назначили цену. Я продала свою золотую печатку и на вырученные деньги 30 долларов купила себе вызов.

Я долгое время прожила в провинции и понятия не имела, как люди уезжают за границу.

В Советском Союзе это было, практически невозможно, да я особенно и не стремилась. При покупке вызова мне объяснили, что я должна сделать, и всё сработало. На следующий день после празднования моего дня рождения я приехала в американское консульство и в тот же день получила визу. В то время у меня снимал комнату студент из Швеции, в которой был сухой закон. Матиас приехал изучать русский язык, у него были доллары, покупная цена которых была высокая, шла

космическая инфляция, но цены на молоко, хлеб, овощи, рыбу, квартиру, коммунальные услуги оставались прежние и потом ничего не хотелось откладывать, потому что деньги в рублях обесценивались стремительно. Мы с ним сразу подружились, в нём не было ничего снобистского и в то же время европейская культура, он был простой, как из русской северной деревни, где люди добродушны и простодушны, никакой фальши, такой Афанасий Никитин в Хождении за три моря. Матиас меня отговаривал ехать в Америку. Он считает американцев, самодовольными, тупыми, интересующимися только материальными ценностями, в подтверждение он рассказывает как недавно здесь в Санкт-Петербурге он познакомился с двумя толстыми