Надежда Грода - Белый Ковель

Антонина незаметно хмыкнула: «А вот здесь ты, пожалуй, врешь! Знать бы только, зачем?». Она попыталась углубиться в классификацию документов, но мысли скатывалась к только что услышанным вопросам. В итоге – две бумажки отправились не в ту папку, а третья и вовсе спланировала на пол. Нет, так дело не пойдет. Надо разобраться сначала с чем-то одним. Например, с директором. Ну-ка, попытаемся для начала вспомнить, чем именно обычно завален соседний стол? Антонина прикрыла глаза, дабы облегчить задачу зрительной памяти, и минут через пять пришла к однозначному выводу: судя по всему, директора интересуют исключительно документы рубежа 17—18 веков. И далеко не все подряд! Инвентарные описи, личные послания… «А не то ли ты ищешь, что случайно попало в мои руки?! Навряд ли… Хотя… Почему бы и нет? Каких только совпадений не бывает!» И внезапно уверившись в своей правоте, Антонина с усмешкой глянула на директора: «Любопытно только – ты ученый, наткнувшийся на хвостик тайны или – не приведи Господь! – можешь оказаться моим дальним родственником?! Вот было бы забавно глянуть на твою родословную – наверняка ведь составлял!».

Нарастающий гул давил на уши, но, занятая своими мыслями, она опомнилась лишь услышав голос директора:

– Антонина Адамовна! В бомбоубежище!

Антонина спешила домой, невольно улыбаясь. Замечательный день! Наши бомбят все чаще – хоть и страшно, а все же, значит, погонят немцев скоро! Димке опять же сандалеты выменяла просто за фантастическую цену – всего за полмарки! Оно и понятно – люди все больше пропитанием озабочены, не до одежек сейчас. А Димка и так всю зиму в хате просидел, носа на улицу не казал. Ну, и про документы вспомнила – тоже, конечно, приятно! Когда мама им с Антошкой легенды рассказывала, им все больше это сказкой представлялось. Кто бы мог подумать, что именно ей посчастливиться найти в архиве подтверждение маминым байкам?! Ух, рассказать бы Антону! Она-то уже большая была, во всяких заколдованных принцесс да несметные сокровища не очень-то верила, а вот младшенький всегда открыв рот слушал. Да только где братика сейчас сыщешь?

Антонина свернула в уже ставший родным переулок. Споткнувшись о невесть откуда взявшиеся комья земли, подумала – кому это здесь понадобилось копать? – и еще успела машинально сделать пару шагов, прежде чем обессилено рухнула вниз. Во всех окрестных домах выбиты стекла. Привычно замыкающего тупичок высокого забора не было вовсе. Вместо их дома зиял провал.

Пожилая проводница заучено улыбнулась щуплому пожилому господину, только что вышедшему из ее вагона, и тут же неодобрительно проводила его взглядом. Одет, кончено, моднее некуда. Для тех, кто ездит в заграницу еще на поезде, а не уже на личном самолете. А ведет, ведет-то себя как?! Ну, чисто мальчишка – подпрыгивает, руками зачем-то размахивает. Трещит, что твой будильник! Никакой солидности! Впрочем, кто нынче только за рубеж не отправляется. Это раньше все были почти под копирку. Только и отличай, что ежели у мужика костюм в плечах трещит, да рукава до локтей задираются – то командировочный, в Польшу первый раз едет. И по этому знаменательному случаю вытащил костюм, что еще к своей свадьбе шил. Такие, ясное дело – тоже благонадежные и проверенные-перепроверенные, но все же не настолько, как другие, у которых пиджаки всегда тютелька в тютельку по размеру. А сегодняшние… Эх!

Профессор Крашевский, совершенно не чувствуя осуждающего взгляда, что сверлил ему спину, остановился на перроне в некотором раздумье. Зачем-то глянул на часы. Как будто и так не понятно, что если сто четвертый скорый Варшава-Минск прибыл по расписанию в 8:04 – а он таки прибыл! – то сейчас никак не больше четверти девятого. И по этому поводу встает вопрос – что сейчас делать? Сразу на работу? Или заехать домой переодеться? Ай, только время терять! И профессор споро зашагал к подземному туннелю.

Выбравшись спустя четверть часа из метро, он поеживаясь пробежал мимо колонн Президиума и нырнул в холл Института истории и культуры Беларуси. На втором этаже, освещаемым единственным окном в конце коридора, как всегда царил полумрак. Впрочем, свою кафедру он и с закрытыми глазами обнаружит! Профессор повернул ручку нужной двери:

– Приветствую, молодые люди! Не ждали?

Судя по синхронно дернувшимся мышкам – угадал. Небось, по сайтам с какой-нибудь «клубничкой» шарили! А теперь вот дергаются!

Через смежную комнату, занятую его собственными – и довольно нерадивыми, надо сказать! – аспирантами он прошел в свой кабинет и закрыл дверь. На ключ. А то сейчас начнут хором демонстрировать усердие! Только вот соберутся с мыслями, чтобы придумать какой-нибудь умный вопрос. А ему так хочется сразу сличить документы!

Он нетерпеливо принялся выуживать из портфеля тоненькие цветные скоросшиватели. Общий результат, конечно, ясен – прямых доказательств обнаружить так и не удалось. После тщательного исследования белорусских и литовских архивных фондов, Главной архив древних актов Польши оставался, практически, последней надеждой. Нет, есть, конечно, отдельные документы и в России, и в Украине, даже в Германии кое-что осталось, но это такая толика, что найти там что-либо существенное крайне маловероятно. Значит, не судьба. Хотя ясно, что эти письма существовали. Документы в Несвиже содержались в образцовом порядке. И ежели в описи отмечена «Переписка по личным делам Екатерины Радзивилл, урожд. Сангушко с кн. Каролем Сангушко», стало быть, она имелась в наличии. По крайней мере, в середине девятнадцатого века, когда составлялись описи. А вот с косвенными доказательствами – получше!

Профессор выудил, наконец, нужную папку и вытряхнул на стол целую стопку отксерокопированных страниц. Еще одну небольшую пачку листов, по внешнему виду очень схожих с первыми, он извлек из недр солидного сейфа. Нет, конечно, он и сразу по прочтении уже мог сделать выводы. Но все же очень хочется сравнить поточнее! С карандашом в руке, так сказать!

…Катерина подняла с ковра индийскую саблю и осторожно покатала пальчиками холодные, идеально ровные жемчужины. Как удалось вставить их подвижным образом в прорезь лезвия и при этом ни одной не повредить?! Загадка! Она передала клинок брату, и один из самых ценных экспонатов их коллекции тут же исчез в мягкой ткани. А Катерина, не поднимаясь с колен, сделала пометку на листе бумаги, разложенном на низеньком столике.

Следом в длинный деревянный ящик отправилась так же бережно упакованная чудесная персидская сабля с рукоятью из слоновой кости. Турецкий ятаган с резными кораллами. Карабела, украшенная пластинками из черепахового панциря. Несколько дамасских клинков, безошибочно узнаваемых по отсвечивающим на поверхности линиям и спиралям. Кинжалы.