Надежда Грода - Белый Ковель

– Я решил, что скарбницу вскрывать не будем, – нарушил долгое молчание Кароль. – Она запечатана, хорошо сокрыта – пускай так и остается.

Катерина с сомнением оглядела с десяток уже заколоченных ящиков с оружием и картинами. Прилично. А ведь еще столовое серебро. И драгоценный фарфор, только-только начинающий входить в моду! И… Словом, куда же это все, если не в подземелье?

– В подвалы, – успокаивающе кивнул брат, отвечая на невысказанный вопрос. – Но, во-первых, ценности лучше разделить – больше шансов сохранить хоть какую-то их часть. А во-вторых, сейчас только я знаю о точном расположении сокровищницы. Вот пусть так и остается. Ни к чему нам лишние свидетели. А для этого, – он еще раз махнул головой, объединяя все громоздившееся вокруг них, – я выбрал небольшой тупиковый ход. Там всего два погреба, и те не используются. Сначала заложим бутом само помещение, а потом замуруем и весь ход. Через пару месяцев кладку будет не отличить от старой, и кто угодно там пройдет мимо, даже не заподозрив о существовании прохода.

– Пару месяцев?

– Я думаю, у нас они есть. Карл XII только в начале января собирается выступать в направлении Гродно. А дойдет ли до нас – вообще не известно.

– Откуда такая уверенность в его планах?

Кароль промолчал, и Катерина, по опыту зная, что настаивать бесполезно, задала следующий вопрос:

– Кто будет знать о новом тайнике?

– Никто. Каменщиков я заведу и выведу сам. Предварительно, естественно, хорошенько попетляв по ходам.

Усмехнувшись, он добавил:

– Им даже глаза завязывать не придется.

Катерина молча кивнула и, проследив за руками брата, сделала очередную пометку. Что верно, то верно. В темноте Кароль видит как кошка, а весь подземный лабиринт знает, как свои пять пальцев.

– За ночь управимся, – продолжал, между тем, Кароль. – С рассветом я хочу выехать. Ты тоже не задерживайся. Для твоего сундука я велел вырыть яму. Постарайся отобрать туда самое ценное.

Да уж. В принципе, в подвалах и подземных ходах Белого Ковеля можно без проблем разместить все его убранство, включая особо громоздкую мебель. Но брат справедливо рассудил, что, ежели замок будет захвачен, то лучше пожертвовать малым, чем пустыми комнатами сподвигнуть грабителей на тщательные поиски и потерять потом все.

– Примету ты знаешь, – Кароль приладил крышку к последнему ящику, – но лучше выучить последовательность поворотов наизусть. Сейчас закончим и спустимся вниз, поупражняешься, чтобы и с закрытыми глазами могла найти нужное место.

Забив еще несколько гвоздей, он ловко вскочил на ноги и протянул ей руку:

– Проследи, чтобы ларец несли вниз те, кого ты потом заберешь с собой. И у кого здесь нет никакой родни. Не стоит лишний раз рисковать.

…Профессор поставил последнюю галочку и удовлетворенно глянул на оставшиеся чистыми строки. Все, как он и предполагал. Инвентарные описи Смолянского замка, сделанные до Северной войны и после нее, неоспоримо свидетельствуют о том, что часть княжеских сокровищ, предположительно опущенных в подвалы перед самым приходом шведов, бесследно исчезла во время войны и больше никогда нигде не упоминалась. Допустим, многое могло погибнуть, когда замок был захвачен. Ковры, гобелены, зеркала… Но вот свою сокровищницу Сангушки нашли нетронутой – тут им повезло! – и позднее благополучно вывезли. Только вот уникальные фамильные драгоценности там почему-то не значатся! Очень маловероятно, что их решили презентовать шведам. А в сочетании с легендой это дает неплохой шанс!

Крашевский в волнении подскочил и пробежал туда-сюда по кабинету – на сколько позволяли более чем скромные размеры последнего. Потом остановился и стиснул ладони, как будто их хаотичное движение мешало ему сосредоточиться. «Значит, так! Что у нас на дворе? Декабрь. За зиму как раз хватит времени написать заявку, подобрать литературу и аргументировано доказать необходимость раскопок. Это первое. Провести через все инстанции, получить подписи. Это второе. Слава Богу – большинство членов Ученого совета настолько древние, что отлично помнят, как я начинал археологом!». Профессор хихикнул: «А к кому маразм подкрался поближе, так и вовсе забыли, какой именно кафедрой я руковожу последние двенадцать лет. И как только снег сойдет – можно приступать!».

Он подбежал к столу и вытащил из портфеля еще пару листов, аккуратно склеенных скотчем в один большой. Тщетно поискав свободное место нужного размера, профессор опустился прямо на пол. «Так, судя по сохранившимся описаниям, под продовольственные склады использовали это крыло и это. Сюда, – он машинально провел карандашом по чертежу, – попасть будет полегче. В эту часть… – Крашевский крякнул и озабочено почесал в затылке. – Тут все будет зависеть от состояния подземных ходов. Крупно повезет, если дело обойдется без разбора обвалов».

Костик медленно ехал вдоль тротуара, всей своей кожей ощущая, как он выделяется на фоне несущихся машин. Как бухая улитка! Которая еще спьяну и домик в красненький цвет покрасила! Блин, надо было тачку понеприметней брать! А еще лучше – подарить жене эту. Тогда и голову бы не ломал, как за ней дальше следить. Сейчас нырнет в метро – и что ты будешь делать? Точно, к «Кунцевщине» топает!

Костик зарулил на стоянку к Западному рынку, пипикнул сигнализацией и бегом бросился следом. Особо и не скрывался – по утреннему времени в метро народа столько, что, даже ища кого-нибудь специально – фиг его заметишь, а уж случайно… Но на всякий случай сел в соседний вагон. А что? Риск потерять ее – минимальный, такой наряд можно рассмотреть через весь поезд! Хотя, конечно, хороша! Алое платье с прилично – или неприлично? – оголенной спиной, наводит на мысль о посещении бала или как минимум ресторана. Шелковистые концы шарфика из той же материи свешиваются на спину и чуть шевелятся на сквознячке подземки, делая картинку уж вовсе эротичной. Но вот заканчивается платье, мягко говоря, высоковато для вечернего наряда. Да и для дневного тоже. Зато открывает стройные ножки на умопомрачительных шпильках!

Яркое пламя в переднем вагоне двинулось к выходу, и замешкавшийся Костик едва успел выскочить следом. Пристроился сзади на эскалаторе, настолько близко, что в нос пахнуло знакомыми духами. Еще недавно сказал бы – родными. Родными, как и многое другое, казавшееся незыблемым, постоянным, отданным ему на веки вечные.

Этот привычный аромат мгновенно довел его до кипения – как будто раньше он был спокоен! – и Костик с бешенством уставился в затылок, украшенный замысловато уложенными локонами. «Ну, сколько ты еще будешь бегать? Надеюсь, здесь марафон закончится, и я, наконец-то, расставлю все точки над „i“? Честно говоря, даже хочется разобраться с этим побыстрее. Чтобы наступила хоть какая-то определенность».