ВАДИМ ШАЙХЛИСЛАМОВ - НЕУГОМОННОЕ ДЕТСТВО

Подходим к воротам, первым на улицу выхожу я, а вслед за мной Валерка. Уверенно, не хуже, чем Гайфулла абый, как нам казалось, поковыляли по улице в сторону нашего дома. Время почти обеденное, на улице народа много. Люди, увидев нас на улице приходят в оторопь: «Такие маленькие, и оба инвалида!» Важно прошагав до нашего дома, уверенно поворачиваем и ковыляем к дому Валерки. Открываем ворота, заходим во двор. Руки и ноги затекли от напряжения. Как по команде сваливаемся в траву. Долго лежим отдыхая. Эксперимент удался – мы ходили не хуже, чем Гайфулла абый, а самое главное привели в ужас и удивление людей.

Прекрасная пора года – весна. Весной всё приходит в движение – тает снег, ярко светит солнце, прилетают перелётные птицы, появляются на холмах проталины, где можно бегать и резвиться. Весна – это такое время, когда душа в самом деле поёт от радости.

В один из весенних дней, по привычке раскачиваясь на качелях и придумывая, что бы такое сделать, Талгат неожиданно заявил: «Я сегодня утром вышел в огород и увидел, что по огороду вниз течёт большой ручей. У меня возник план – нужно выкопать пруд и заполнить его водой». Предложение было интересным, но возник вопрос, который озвучил Фарит: «А для чего нам нужен пруд, ведь до настоящего пруда рукой подать?». Талгат возразил: «Настоящий пруд растает ещё не скоро, а нам нужно срочно сейчас». «А для чего такая поспешность?» – поинтересовался я. «Наберется вода в наш пруд и устроим там купальню» – сказал Талгат. Эта идея нам всем понравилась, почему бы и нет – на улице ярко светит солнце, аж жарко – не мешало бы освежиться.

У Талгата оказалось только две лопаты. Валерка с Ришатом побежали за лопатами. Пока ждали их, раскачиваясь на качелях Талгат с важным видом заявил: «Вот Вадим, мне уже исполнилось восемь лет и скоро Фариту тоже будет восемь. Осенью, 1 сентября мы с ним пойдём в школу». Фарит важно заявил: «Мы будем учениками, а вы втроём останетесь уличными пацанами». Мне вдруг стало грустно. Ведь играть с ними было намного интереснее.

Появились Ришат и Валерка. Ришат в обеих руках нёс по лопате – для себя и Фарита, а Валерка для себя. Всё было готово к свершению великого дела – сооружению пруда.

Мы все впятером босиком, с закатанными штанинами дружно взялись за дело. Грязевую массу складывали тут же, сооружая возвышенность в форме бортов пруда. Работали долго, сопя и переговариваясь. Скоро всё было готово – пруд получился славный, достаточно глубокий, в нём мы все могли одновременно устроить ранние, весенние купания. Направили ручей, выкопав канаву, в пруд. Пруд стал быстро наполняться и скоро был полон воды.

Отойдя туда, где ещё лежал снег, разделись до трусов, сложили одежду на снег и, проваливаясь почти до колен в жидкую грязь, вошли в пруд. Вода оказалась ледяной, но ничего не поделаешь, раз решили устроить купание, шагу назад нет. Привычным движением погружаемся в воду, с криком и визгом от холода и восторга устраиваем плавание. Холодная вода не даёт нам долго «наслаждаться» купанием. Вскоре мы как ошпаренные выскакиваем из воды. Все с ног до шеи – чёрные от весенней грязи. Бежим к нашей одежде, хватаем её и забегаем во двор. Резона одеваться нет – мы до неузнаваемости грязные и одевать одежду на грязное тело не хочется. Бегом вприпрыжку, не договариваясь, помчались к своим домам. Не прощаясь, Талгат буквально залетел домой. Также без слов Фарит и Ришат забежали в свой двор, дальше Валерка. Я остался один – бегу во всю прыть, правой рукой придерживая одежду и обувь. Наконец – то добрался до дома!

Появление моё на пороге дома вызывает суматоху – сестрёнка со страху убегает за печку, бабушка, оправившись от первого шока убегает в баню и тащит ванну, в которой стирают бельё. На счастье в печи стоял чайник с горячей водой, наливает её в ванну, добавляет холодной воды чуть – чуть и буквально заталкивает меня в ванну. Из-за печки выглядывает сестрёнка, которая до сих пор не поймёт, что произошло со мной – почему я вдруг стал такой чёрный. Долго сижу в ванне, бабушка, грея воду вновь и вновь добавляет горячей воды, причитая: «Когда же ты станешь нормальным!».

К приходу родителей я, уже согревшийся, сидел на лавке у окна. Это вызвало подозрение у папы: что – то я такой смирный сижу дома, а не болтаюсь на улице. Сестрёнка, как могла объяснила, что я на этот раз учудил, а бабушка более подробно рассказала, чем я занимался с утра со всей нашей командой. Отец не рассердился, но, для профилактики в этот раз потянулся за толстым прутиком за матицей. У меня отлегло от сердца – будет не очень больно!

После обеда мы встретились с друзьями. Каждый из них рассказал, как отнеслись к нашему купанию взрослые. К нашему удивлению – все одинаково, как будто договорились! Все были наказаны, каждый получил на орехи!

В начале декабря наступило долгожданное событие: мне исполнилось шесть лет. Но начало моего шестилетия было омрачено одним событием.

В один из январских дней, по привычке, я пошёл к своим друзьям. Первым я обычно заходил к Валерке, далее мы заходили к Фариту и Ришату и уже вчетвером шли к Талгату. И в этот раз я шёл привычным маршрутом. Зашёл к Валерке. У него была собака по кличке Шарик, дворняжка черно-белой масти. Шарик был доброжелательным псом, с которым мы играли, иногда катались на нём верхом как на лошадке, зимой впрягали в деревянные санки и он становился ездовой собакой.

Моё появление во дворе Шарик встречал весёлым лаем и без конца виляя хвостом. Шарика держали на привязи на цепи у конуры. В этот раз на моё появление Шарик никак не отреагировал. Подойдя поближе, я понял почему – перед ним лежала большая кость и он с удовольствием грыз её. Приглядевшись, я вдруг увидел, что кость ни дать, ни взять прекрасный пистолет для наших военных игр. И решил – вот счастливый случай – судьба преподносит подарок в виде пистолета. Подойдя к Шарику, я нагнулся и выдернул из его лап «пистолет». События разворачивались молниеносно – зарычав, Шарик кинулся ко мне и вцепился в лицо. Боль была ужасающая, как удар током. Понял: нужно спасаться. Сработал инстинкт самосохранения. Резко повернулся лицом в снег и прикрыл руками голову и что было мочи стал кричать. Шарик остервенело пытался меня перевернуть, разорвал фуфайку напрочь на спине.

На мой истошный крик выбежал отец Валерки Галимзян абый. Приговаривая «Батюшки! Батюшки!», оттащил Шарика от меня. Когда я приподнял голову, увидел вокруг себя окровавленный снег и везде валялись клочья ваты от моей фуфайки. Нестерпимо болело лицо, особенно верхняя губа. Галимзян абый что – то спрашивал, но я его слабо слышал и ничего не понимал – был в предобморочном состоянии.

Выбежал Валерка и с ужасом смотрел на меня.