ВАДИМ ШАЙХЛИСЛАМОВ - НЕУГОМОННОЕ ДЕТСТВО

Галимзян абый взял меня на руки и понёс к нашему дому. Мама и бабушка были дома. Они пришли в ужас – всё моё лицо было в крови и сильно болело, была сильно порвана верхняя губа. Погрузив меня на салазки, повезли в больницу. В хирургическом отделении мне сделали укол и долго колдовали, зашивая губу. Хирург успокаивающе сказал: «Ничего, джигит, будешь жить» и чуть подождав, добавил старую татарскую пословицу: «Джигит без ран не бывает».

Это событие сильно потрясло меня и навсегда оставило память в виде шрама на моём лице. До четвёртого класса я сильно заикался, затем постепенно заикание прошло. Но в моменты сильного волнения, нервозного состояния эта «старая привычка» вновь возвращается ко мне.

Именно это событие дало мне урок на всю жизнь – когда общаешься с животными нужно быть всегда осторожным. Оно стало той чертой, когда моё отношение к собакам изменилось и при виде любой собаки у меня возникает сильны страх, а рычание собак, даже в кино и по телевизору, ввергает меня в дикий страх.

Уже позднее я узнал, что собака всегда остаётся зверем и этот звериный инстинкт срабатывает, когда у него отбирают добычу. В этот момент он видит в человеке врага, а с врагом надо сражаться за добычу. Именно в этот момент я из друга превратился для Шарика в его злейшего врага.

Сегодня в районном центре села Верхние Татышлы четыре детских сада. Практически все дети дошкольного возраста посещают детский сад и уже подготовлены к обучению в школе. Поступая в первый класс ребёнок умеет читать, писать, считать и обязательно пользоваться компьютером. Проще говоря, детский сад – это первая ступень обучения.

Вернёмся в середину 50-х годов прошлого века. На весь райцентр был один детский сад. Не знаю, сколько детей его посещали. Думаю, не ошибусь, если скажу, что количество детей дошкольного возраста, посещавших детский сад, составляло примерно десять процентов.

Да и в детском саду дети не учились читать и писать, считать. Всему этому с первого урока учили нас любимые учителя. Моей первой учительницей была Садриева Шамсия Хаматовна. Помню, как под её руководством мы усердно выводили палочки и крючочки, первые буквы и цифры в тетрадях на уроках по чистописанию. Для счёта пользовались палочками для счёта, иногда своими пальцами на руках, когда забывали дома палочки. В итоге к концу первого полугодия мы научились писать, читать, считать. Это было великое достижение – из ранее незнакомых знаков получались слова и предложения! Но школа была впереди.

Я и мои друзья детский сад не посещали и не были охвачены государственным организованным воспитанием. Отцы у всех работали, а воспитанием в это время занимались или бабушки, или мамы – домохозяйки. Воспитанием Талгата и его сестрёнки Венеры занималась бабушка. Ришата, Фарита и их сестёр Риды и Венеры воспитывала их мама домохозяйка. Воспитанием Валерки, его братьев Раиса, Эрнеста и сестёр Галины и Ирины занималась мама домохозяйка. Моим воспитателем, а также моих сестёр Любы и Флюзы была бабушка.

Это было традиционное народное воспитание, когда большую часть времени мы были предоставлены себе, наслаждались свободой и проводили время в играх и развлечениях.

Нужно отметить, что неформальным «воспитателем» был и наш друг Талгат. Он, в отличие от нас, был не по годам смышлёным и грамотным, как нам казалось. Особой чертой его характера была большая фантазия и умение придумывать увлекательные игры, которые носили не только развлекательный, но и познавательный и полезный характер.

Напротив дома Талгата находилось пожарное депо. На его территории, которая соседствовала со стадионом, была деревянная изба, где нёс вахту дежурный пожарный, конюшня, где содержались две пожарные лошади. Во дворе стояли две телеги с бочками с водой и пожарная помпа, окрашенная в красный цвет. Украшением двора депо была пожарная каланча.

Нас она завораживала: высокая, с особой площадкой наверху для обозрения окружающего пространства на предмет отсутствия очага возгорания, пожара. Подход к лестнице каланчи находился внутри сторожевого домика, так что любой желающий без разрешения дежурного пожарного или начальника не мог подняться на сторожевую площадку.

Зартдин абый.

Пожарная каланча .

Начальником пожарного депо был исключительно добрый и отзывчивый Зартдин абзый, человек нелёгкой, как у многих из его поколения, судьбы. В 1941 году, после начала Великой Отечественной войны, он проводил на фронт своих братьев Шарифьяна и Фатихьяна. Оба брата не вернулись с войны, пропали на фронтах войны без вести.

В декабре 1941 года, оставив свою жену Анфису с двумя детьми, ушёл на фронт. В марте 1944 года Низамутдинов Зартдин абый вернулся с войны в результате тяжёлого ранения руки. Сначала работал портным, но вскоре по представлению райкома партии был назначен начальником Татышлинского пожарного депо.

В один из летних дней Талгат сказал: «Айда, пойдём в пожарку и попросим Зартдин абыя, чтобы нам разрешил подняться на каланчу».

Побежали во двор депо. Навстречу нам шёл Зартдин абый. Как будто читая наши мысли, он сказал: «Ну-ка, джигиты, живо поднимитесь на пожарную каланчу и посмотрите, всё ли спокойно, нет ли где пожара».

Обрадованные такой неожиданной удачей, мы все пятеро, гуськом друг за другом, поднимаемся по скрипучей деревянной лестнице всё выше и выше, аж дух захватывает. Наконец, смотровая площадка. Первым поднимается Талгат, за ним Фарит, Ришат, я и замыкает Валерка.

На площадке стояла скамейка, возможно, чтобы пожарный дозор мог сидя отдыхать во время обзора местности. Вокруг площадки высокие перила. Нам, четырёх – шестилетним детям дотянуться до перил и оглядеть окрестности стоило больших усилий. Талгат предположил встать на скамейку и тогда будет всё хорошо видно. Сам он был значительно выше нас, поэтому по-взрослому, не вставая на скамейку, начал разглядывать окружающее пространство. Скамейка была небольшая и поэтому можно было стоять только двоим. Первыми поднялись на скамейку Фарит и Валерка, потом мы с Ришатом.

Взобравшись на скамейку, я взглянул вниз и у меня что-то ёкнуло внутри и живот ушёл куда-то внутрь. Было очень высоко! Предметы во дворе пожарного депо обмельчали! И, наконец, собравшись с духом, я начал осматривать окружающее пространство. Такого я ещё не видел! Мир резко расширился! Если раньше выше крыши сарая мы не поднимались, а оттуда далеко не увидишь, пожарная каланча позволяла видеть очень далеко.