Юрий Линник - С бала на корабль. Итакин дуб. Повести и рассказы

Вернее, попытался осмотреться, но вмиг его вниманием завладели они, и Юрка, инстинктивно прошептав детское заклятие «Чур меня», как завороженный, уже не мог отвести от них глаз. Сравнительно небольшое низкое помещение было сплошь заставлено сигарообразными штуками шарового цвета. Так вот они какие, настоящие реактивные глубинные бомбы! Они оказались большего размера, чем Юрка предполагал. Их ровные ряды и высота с человеческий рост создавали странное впечатление, что это закованные в броню живые солдаты, вытянувшись во фрунт, замерли в строю в ожидании команды командира. Они вместе с кораблём, не нарушая строя, в грозном молчании то взмывали вверх, то летели вниз и единой несокрушимой глыбой переваливались с борта на борт. От этой безумной мысли и их ужасающего вида у Юрки на лбу выступила испарина. «А если, не дай бог, рванёт, – суетливо закопошилась в Юркиной голове ещё одна паническая мыслишка, – расщепит на атомы, мокрого места не останется». Под голландкой гулко застучало сердце, кровь забилась в висках, язык во рту приклеился к нёбу.

– Сколько их здесь? – не оборачиваясь, с хрипотцой от волнения спросил Юрка.

– Штатный комплект, девяносто шесть, – с гордостью произнёс минёр, словно это были не глубинные бомбы, а поросята в его личном свинарнике.

Боцманёнок Вишнёвый с детской непосредственностью продолжал доброжелательно скалиться, и, видимо, разгадав Юркины страдания, обыденно, словно в курилке, произнёс:

– Да не рванёт, не боИсь! У них тройной предохранитель на взрыв. Не ты один такой, у меня поперву очко ещё как скрипело от страха.

У Юрки отлегло. Ему стало стыдно за минутную слабость, и он демонстративно отвернулся от этих «железяк». Так он в мыслях оскорбил грозное противолодочное оружие в отместку за испытанное унижение.

9

Казалось, что в погребе качает сильнее, чем наверху. Как и в настоящем деревенском погребе, где хранятся съестные припасы, в бомбовом погребе было холодно, но вы разве почувствуете укус комара при встрече с тигром? При виде контингента начинённых взрывчаткой адских штуковин Юрку едва в жар не бросило, а вы говорите «холод».

Но вот в проёме люка нарисовались по-хозяйски нагуталиненные прогары моториста Пастики. Чуть погодя по трапу достиг погреба и трюмный Галузов. Лицо его просилось на кисть иконописцу для написания образа страстотерпца. Со стоическим терпением он переносил «морскую болезнь» и не просил, и не надеялся ни на какие поблажки на свой счёт. Вся заряжающая команда была на месте, мичман Кудин, как вы уже догадались, в её состав не входил.

Минёр Яцев, распорядитель предстоящего действа, окинув взглядом участников, остановил свои рыбьи зенки на Садовском и призадумался. Юрка, посчитав, что хозяин бомбового погреба оценивает его пригодность к предстоящей богатырской забаве, расправил плечи и выкатил грудь. Сильно сказано – да какие там плечи у пацана ростом 183 см и весом 75 кило? Селёдка, если не сказать обидное «глиста»! Зато, к Юркиной радости, качка на него практически не влияла. Испытывая лёгкую эйфорию с примесью куража типа « Эх, где наша не пропадала!», он был бодр, полон сил и энергии! Тем более, он видел, в каком плачевном состоянии находится трюмный, как изменился в лице моторист. Даже морской волк, видавший виды мичман Кудин, который час назад на баке стращал его пятибалльным штормом, нахохлился, как воробей в ненастье, поскучнел и притих. Так что Юрка ответным, уверенным в себе взглядом как бы говорил минёру, мол, гляди, какой я огурец и готов к выполнению задачи без всяких.

Но Юркина показуха минёра почему-то не впечатлила. Напротив, его лицо при виде Садовского помрачнело, словно минёр, присмотревшись, вдруг вспомнил, что когда-то уже встречал этого типа, и новая встреча не сулила добра. На самом же деле его, хранителя корабельного боезапаса, поразила острая и ясная, как отточенный до блеска клинок, мысль, что человек этот не должен находиться в бомбовом погребе, помещении со строго ограниченным доступом персонала. От осознания того, что он допустил проникновение в погреб постороннего лица, лоб у него покрылся испариной, несмотря на собачий холод, царящий в отсеке. Минёр сдёрнул с головы берет и провёл им по лицу. Ведь ему никто не давал приказания на доступ электрика в погреб ни устного, ни, тем более, письменного. А кто он такой, этот «карась»? По корабельным меркам – никто, ноль без палочки, «дух». Третий день на корабле, не сдал экзамены по книжке «Боевой номер», по устройству корабля, не допущен к самостоятельному обслуживанию заведования. Да что там заведование – не допущен к бачкованию в кубрике!

«Отправить наверх в кубрик, – впопыхах уж было решил минёр, но вид никакого трюмного и дремлющего на ходу моториста его отрезвил». Минёр щёлкнул тумблером переговорного устройства.

– Бомбовый погреб, старший матрос Яцев. Товарищ главстаршина, прошу разрешение на допуск в бомбовый погреб молодого электрика.

– Какого ещё электрика? Яцев, там тебя что, укачало?

Минёр понял, что старшина минёров Чирков понятия не имеет о прибывшем на корабль электрике. Это усложняло дело.

– Матрос Садовский прибыл на корабль три дня назад. Сегодня работает в составе аварийной партии по боевому расписанию.

– Ты что, хочешь его заставить бомбы загружать? – догадался Чирков

– А больше некому. С ним как раз комплект.

– Ну, так в чём дело? Давайте, вперёд! И воду, Яцев, не мути, без тебя тошно!

– Товарищ старшина, Садовский не имеет права доступа в бомбовый погреб… Короче! Прошу дать разрешение на его пребывание в отсеке на время проведения учений по загрузке бомбометательных установок.

– М-м-м…, – красноречиво промычал Чирков в ответ. – Да у меня вроде бы тоже таких полномочиев немае. Не облечён… Лычек, друже мий Яцив, не хватает, – помягчел старшина. – Подожди-ка, «бычка» поспытаю. До побачення, пан Яцив.

То, что главстаршина Чирков с командирского официоза перешёл на хохляцкий волапюк, явно свидетельствовало о его замешательстве, дескать, «да мы тоже серые, что с нас взять».

– То-то! – откинув тумблер, ядовито произнёс минёр. – А то давай-давай! Вот и давай! Бомбовый погреб це вам не матросский клуб с вертихвостками. Вот там дают, так дают и фамилию не спрашивают…

Садовский переговоры минёра слышал и, конечно же, всё понял. Понял, что бомбовый погреб это не проходной двор, а помещение со строгим режимом допуска персонала, и посторонних людей здесь быть не должно. Поразмыслив ещё немного, он проникся чувством собственной вины, ведь ему никто не приказывал спускаться в погреб. Полез, что называется, «поперёд батьки в пекло». Этак с дури можно таких чудес натворить…

Включился «Каштан»