Полина Лоторо - Боги-17

– Мне нужно зайти в аптеку, у бабушки кончился корвалол, – неожиданно сказала Анюта, сбив Сашкины мысли, – Пойдём.

Сашка не торопился идти.

– Зайди без меня, а я его посторожу, – предложил он. – Неудобно же с ним внутри. Аптека такая маленькая.

Анюта задумалась на несколько секунд.

– Ладно, – сказала она, отпуская ручку. – Думаю, за пару минут с ним ничего не случится.

И скрылась за тихо брякнувшей колокольчиком дверью аптеки.

Сашка остался один на улице, под зонтом. Прохожих почти не было. Дождь привычно шуршал по асфальту и – недавний, пока ещё новый звук – барабанил по куполу зонта. Сашка стоял и прислушивался, пытаясь внутренне нащупать ощущение от зонта. Не прошло и тридцати секунд, как Сашка почувствовал, что за ним как будто следят. Он посмотрел на чёрную изнанку. Ощущение пропало. Стоило отвести взгляд – оно появилось вновь. Анюта стояла у окошка в аптеке – Сашка мог видеть её через стекло витрины. Тут ему пришла в голову странная идея – словно бы кто-то шепнул ему на ухо и толкнул под локоть для верности. Сашка поколебался мгновение, потом осторожно взялся за ручку зонта двумя руками и перевернул его, уткнув куполом в землю.

Дождь прекратился. Внезапно наступила полная тишина, и она была обескураживающе непривычной. Тишину порождал зонт. Сашка придерживал его за ручку. Вдруг стало совсем неуютно. Как будто даже улица сжалась, словно испуганная старушка. И тут прилетела чайка. Сашка не заметил, откуда. Птица с жалобным криком, камнем упала с неба и провалилась за безмятежно-гладкую, не дрогнувшую ни единой складкой, чёрную изнанку зонта. Как ухнула в черную дыру, которую вырыли посреди улицы. Он, Сашка, вырыл. Он будто окаменел: тупо смотрел в зонт, стараясь разглядеть там птицу.

Со стороны дома раздалось раздирающее душу мяукание, скорее даже вой обречённого животного. Сашка медленно поднял голову. Из кустов, покачиваясь, выходила кошка. Она упиралась изо всех сил, но было похоже, что ее волоком тянут. К зонту. Кошка продолжала вопить. Сашка не двигался, завороженный. Внезапно раздался щелчок, и всё прекратилось.

Кошка спешно скрылась в кустах. Сашка очнулся. Кругом вновь знакомо стучал дождь. Сашка посмотрел на зонт. Он был закрыт. В это время из двери аптеки вышла Анюта. Сашка сунул зонт подмышку и спрятал руки в карманы. Он даже умудрился улыбнуться. Криво, но тем не менее.

Анюта подошла и протянула руку к зонту.

– Как ты это сделал? Как ты его закрыл?

Сашка подумал, что никогда и ни за что не расскажет Анюте о том, что произошло. Он пожал плечами и взял её под руку, мешая забрать зонт.

– Случайно. Мне кажется, я повторить не смогу.

«Без жертвы» – додумал он про себя. Они пошли в сторону Анютиного дома. Анюта молчала. Дождь моросил.

– Знаешь, кто ты? – спросила она, когда они были уже у самого подъезда.

Сашка отрицательно качнул головой. В ушах стояли вопли кошки и крыло чайки, которое он успел разглядеть прежде, чем птица полностью погрузилась в зонт. Анюта сказала чуть торжественно:

– Ты тот, кто умеет управляться с этим зонтом. Единственный, кроме его настоящего хозяина.

Сашка смотрел ей в глаза, неловко улыбался и думал о чайке. Он не хотел знать, кто был хозяином этого зонта. Он мог поклясться, когда возвращал зонт Анюте, что тот игриво царапнул его ладонь. И Сашка вдруг чётко понял, что птица больше никогда не вылетит обратно.

– Зайди за мной в шесть, – попросила Анюта прежде, чем уйти.

Артём закурил на выходе из универа, перекинул лямку сумки с ноутбуком через грудь и двинулся к дому. Сегодня они с куратором продуктивно поработали над его кандидатской, Артём был доволен. Сейчас было шесть вечера, а на девять он договорился с Сеней выпить пива в бильярде. Ну и поиграть, конечно. День был хороший, солнечный, Артём мимолётно пожалел, что вечер до заката проведёт в помещении. Хотя, до дома можно было и прогуляться, не торопясь. Он свернул во дворы, чтобы не тащится вдоль дороги. Машин ему хватало и без того. Солнце и тут било в глаза. Артём без удовольствия вспомнил, что сломал последние солнечные очки. Докурил сигарету, зажал окурок между пальцев, высматривая урну. Урны не было. Зато были равномерно распределённые в грязно-талом снегу на газонах – бутылки, банки, тряпки, окурки, приветы от домашних животных и бомжей. Солнце безжалостно и насмешливо высвечивало весь весенний человеческий позор. Артём плюнул под ноги. Вдоль дорог по крайней мере не так заметно всё это дерьмо – там дворники работали усерднее. Центр комнаты вымыли, а по углам грязь вроде как и не видна. Артём брезгливо поёжился, «вот и погулял в тишине по солнышку, мать твою» и свернул обратно на улицу, к назойливому дорожному шуму. Выбросил окурок в урну. Тут кто-то окликнул его:

– Эй, Артём! Это ты, Артём?

Голос сопровождал шуршащий звук колёс, катящихся по асфальту. Артём обернулся. Рядом с ним затормозил на самокате чернявый парень в красной кепке. Артём моргнул, автоматически пожимая протянутую руку.

– А, это ты… – ему было неловко вслух произносить кличку. Локки, кажется. Он давно отвык от подобных вещей.

– Точно. Это я. Здарова, – жизнерадостно улыбнулся тот.

Тут Артём сделал неприятное открытие – он впервые на себе испытал дурную игру разума: как ретушируются события, которые ты не способен объяснить и принять. Ведь он не сказать что забыл о вчерашних невероятных вещах. О своей телепортации на крышу дома, о странном собрании «богов», дурацкой записке. Не забыл, но и не вспоминал. Память туманила, скрадывала неудобные моменты совсем недавнего прошлого. А ещё он понял, что рад видеть Локки, ему понравилось пить с ним пиво.

– Ваще отлично, что я тебя встретил. А то такое кому попало не расскажешь, – продолжал сиять Локки. – Штука специфическая, в духе вчерашнего бреда, вникаешь?

– Что такое? – осторожно поинтересовался Артём, слегка ошарашенный напором.

Локки прислонил самокат к стене.

– Цени, – объявил он, извлекая из кармана дутого жилета некоторый объект.

– Ну что, солнечные очки. Детские, пластмассовые, – констатировал Артём после напряжённого изучения. Пытливо глянул Локки в глаза: – Шутки шутишь, студент?

– Ни разу. Надень и посмотри через них, – сияя ярче солнца за своим плечом, предложил Локки. Весь его вид выражал нетерпение и предвкушение.

Артём, хоть и сомневался, буркнул «Окей, давай в сторонку отойдём, чо под ногами у людей торчать».

Он глянул на Локки ещё раз, пытаясь определить, точно ли он не издевается, не пытается разыграть. Лицо Локки хранило безмятежно-восторженное выражение. Артём хмыкнул и надел очки.

В первую секунду ему показалось, что ничего особенного не происходит. И он открыл уже рот, чтобы сообщить об этом, но тут заметил: мусор, разноцветно и разнообразно валяющийся вдоль домов – исчез. Солнце било с неба особенно ярко и весело, не слепя глаз. И даже старый снег, как увидел сейчас Артём, был похож не на грязные груды, а на серые, чистые ледники, из которых бежали тысячи прозрачных ручейков. Он снял очки и поморгал. Мусор был на месте, снег – не просто серый, а чёрный, как обычно рядом с дорогой, таял мутными потоками, которые ползли одинокими тёмными полосами от домов, через тротуар, чтобы вылиться в канализационные решётки на дороге. Артём надел очки снова. И опять попал в немного иной весенний день. По-настоящему чудесный. Ему почудилось, что и пахнет иначе – не сыростью и выхлопным газом, а свежим ветром, весной и солнцем. Он перевёл растерянный взгляд на пешеходов. Людей было немного – человек пять-шесть. И все они были такими приятными, казались такими знакомыми, что так и тянуло поздороваться с каждым или, на худой конец, улыбнуться. Артём снял очки. По улице шли два мордоворота, тяжёлыми взглядами буравя воздух перед собой, бабуля с гигантской сумкой-перевозкой и группка школьников с синюшными мордашками.