Полина Лоторо - Боги-17

– Пиздец тебе, падла, – пообещали ему.

Локки крайне редко встревал в драки, ему сходило с рук почти всё и всегда. Иногда людям просто не приходило в голову его бить, но чаще – его просто не могли поймать. Как ни редки были драки в его жизни, инстинкт, за миг до удара, заставил его прикрыть голову руками и сжаться. Метили в лицо… Били его недолго, но сильно, со злостью.

Спас Локки кряжистый мужик в полицейской форме, который вышел из подъезда за руку с четырёхлетним сыном и рявкнул по-армейски на весь двор: «Ну-ка разошлись, ублюдки». Бритых в момент как ветром сдуло. Полицейский приостановился было, с сомнением глядя на корчащегося Локки, но тут во двор вбежала Ленка и бросилась к пострадавшему. Мужчина с чувством выполненного долга пошёл дальше. Сынишка его с живым интересом крутил головой, оборачиваясь на побитого, пока они с отцом не скрылись за аркой.

Через несколько минут Локки сидел на поребрике, а Ленка поливала его перекисью, которую ей выделила сердобольная продавщица магазина. Она стояла у входа, смотрела на них и охала. Шарф у Ленки совсем размотался, губы подрагивали, блокнот валялся рядом на земле.

– Ты что, совсем дурной? – со слезами в голосе говорила она, – Их же толпа… Они тебя убить могли…

– Да какой там убить, не гони, – глухо успокаивал её Локки, пытаясь улыбнуться: из разбитых губ тут же начинала течь кровь. – Сопле-нацики обычные.

– Дурак, – продолжала Ленка, начиная уже явственно всхлипывать. – Пойдём в травму. Вдруг что-то сломали.

– Да ну, – фыркнул Локки, – не сломали. Доску спёрли. Пидоры… Пойдём домой, нафиг, я нагулялся.

Он потянул к себе рюкзак, стараясь не смотреть на Ленку.

– Пиво, что характерно, цело, – заметил он.

Ленка тяжело вздохнула, прикусила губу и вытерла шарфом слёзы. Спорить не стала, помогла Локки встать, и они тихонько пошли в сторону дома. Локки немного хромал, но в остальном, не считая синяков и разбитого рта, был цел.

Метров за сто от дома Локки замедлил шаг, а потом и совсем остановился, ткнул пальцем вперёд и вверх.

– Зацени, на крыше кто-то болтается.

Ленка посмотрела, куда он указал: в самом деле, на их крыше кто-то был.

– Ну и что, – неуверенно сказала она. – Мало ли? Ремонтники какие-нибудь, снег чистят.

– Какой снег, всё смыло давно, – отмахнулся Локки. Он просто впился взглядом в фигуру на крыше. – Стоит, не шевелится. И прикинут странно.

Ленка присмотрелась и фыркнула:

– Тебе все странные, кто приличную одежду носит.

– Че ему в деловом костюме на крыше делать?

Ленка замялась.

– Д-думаешь, самоубийца? – тихонько спросила она.

– Снайпер он или суицидник, а крыша наша, го проверять, – решительно заявил Локки и, прихрамывая, зашагал к дому с удвоенной скоростью. Ленка поспешила следом.

Митька стоял у края своей любимой крыши, залитой вечерним апрельским солнцем. За его спиной развевалось нечто вроде длинных рваных тряпок чёрного, бурого и багрового цветов. Митьку нисколько не беспокоило, что кто-то может его заметить. По своему опыту Митька знал – его никогда не видели. Отсюда он мог сколько угодно созерцать город. Заниматься этим можно было бесконечно. Но как раз сегодня его нагло отвлекли от приятного дела.

За спиной кто-то деликатно кашлянул и довольно высоким мальчишечьим голосом, прерывающимся от волнения, сказал:

– Эм… Ну …Привет.

Митька последовательно изумился, возмутился и даже рассердился. На объекты, сумевшие вызвать столько бурных и разных эмоций за такой короткий срок, внимание обращать было просто опасно. Так что Митька решил пока не оборачиваться и никак не показывать, что заметил незваного гостя: авось, тот как-нибудь сам смутится и рассосётся.

Но гость рассасываться не собирался. Он вздохнул и зашуршал курткой, по всей видимости, топчась на месте.

– Ты же Митя, да?

Это было уже слишком.

– А ты кто такой и что здесь забыл? – бросил Митька недовольным голосом, подавляя в себе желание обернуться.

– А я – Джек, Женя то есть, но ты меня зови Джеком, – сбивчиво и обрадованно заговорил парнишка. – У меня для тебя отличная новость!

– Неужели я выиграл миллион денег?

– Не, лучше! Ты – Бог!

Тут Митька уже не выдержал. Обернулся. Прямо перед ним стоял невысокий щуплый пацан лет четырнадцати-пятнадцати, болезненного вида. На голове, натянутая чуть не до носа, красовалась полосатая оранжево-зелёная шапка. Парнишка Митьке был совершенно не знаком. Знакомым было только одиночество, которым от того разило за версту. Митька такие вещи чувствовал.

– Что за бред ты несёшь и откуда ты меня знаешь? – с брезгливой жалостью поинтересовался Митька.

– Я тебя не знаю, – с готовностью пояснил Джек. – Я знаю только твоё имя. И что ты – бог.

– Завязывай. Иди, поиграй с другими детьми.

– Игру не выбирают, – заявил Джек и странно прищурился. Митька вздрогнул – настолько у Джека при этом изменилось лицо. «Пожалуй, он всё-таки мой ровесник» – всплыло в голове. Митька снова растерялся.

– Пока нам семнадцать – мы Боги, – продолжил тем временем странный парнишка.

– Ну вот и отстань от меня, – с облегчением сказал Митька, – мне девятнадцать, и я … – тут он замялся, – я – Демон, понял?

Джек рассмеялся.

– Да это ничего не значит. Считай, что демон – это порода, а Бог – должность… А про возраст. Тебе же было ровно семнадцать тогда…

– Когда «тогда»? – с вызовом перебил Митька.

– Когда ты стал «демоном», – спокойно пояснил Джек и исподлобья глянул на Митьку.

Тот вздрогнул. Рука помимо воли потянулась к груди, как будто к нательному крестику.

– Ладно, – миролюбиво продолжил Джек, – я тебе мешать не буду. Другие всё равно ещё не собрались. Я тут подожду.

– Чего?! Какие ещё – «другие»?!

В этот момент из чердачного проёма вылезли на крышу невысокий вертлявый парень в красной кепке и рыжеволосая крупная девушка.

– Здоров, пацаны, – деловито, с места в карьер припустил парень, слишком бодрый для человека с разбитым лицом, как отметил Митька. – Чего вы тут висите? На крышу хода нет.

– Ты дворник что ли? – неприязненно уточнил Митя.

– А ты – манагер что ли? – не моргнув глазом парировал парень. – Это почти частная собственность – это наша крыша, наша квартира прямо под чердаком, и ключ от него у меня хранится, усекли?

– Что ты лечишь про квартиру? – поднял бровь Митька. – Этот дом лет десять недостроенный.

На крыше на минуту воцарилась тишина. Каждый пытался совместить чужое представление о доме со своим собственным. На Джека, который тихо лучился счастьем в сторонке, внимания не обращали.

– Не может быть, – первой нарушила тишину девушка. – Я в этом доме с детства живу.

– По мне вы оба живёте в дурдоме, – отрезал Митька. – Я на эту стройку десять лет хожу и вас ни разу здесь не видел, кстати.