Полина Лоторо - Боги-17

Анюта всё ломала голову – может, это потому что она что-то сделала не так? Может быть, на самом деле этого просто не должно было произойти? Не было суждено? Просто она в чём-то ошиблась? Возвращалась домой по темноте? Но в апреле темнеет ещё рано, время было не позднее. Была в юбке, а не в джинсах? Не остановилась, когда её окликнули из подворотни? Ускорила шаг? Не побежала? Не закричала?

Она хорошо запомнила эту беспомощность, когда её схватили и потащили в арку – она почему-то не смогла ни шевельнуться, ни крикнуть – тело как сковало. Ещё запомнилось, что схватили её не за руку, не за одежду, а за волосы. Намотали на кулак и потащили, это было ужасно больно. С тех пор Анюта стриглась коротко.

Она предпочитала не думать о том, что произошло бы потом в подворотне, если бы не помощь.

Хрупкую, неказистую фигурку своего спасителя Анюта тоже помнить не переставала ни на миг. А вот лица вспомнить не могла. Она так и не поняла, что он сделал – в какой-то момент человек, который навалился на неё всем телом, обмяк и осел. Спаситель стоял в нескольких метрах от них и внимательно смотрел на Анюту, которую запоздало начала бить крупная дрожь.

– Идём, чтобы скорее, – сказал он и протянул ей руку. Анюта попробовала встать, но не смогла. Тогда спаситель прищёлкнул пальцами и из воздуха извлёк огромный зонт. Зонт надвинулся на Анюту, и словно бы невидимые нити из его купола прилипли к её рукам и ногам и помогли ей встать.

– Не теряйте, чтобы эту вещь, – сказал незнакомец. – Она чтобы защищать. Она чтобы вести.

– Спасибо, – прошептала Анюта.

Незнакомец подал ей руку, на которой Анюта практически повисла, и они медленно пошли к её подъезду.

– Я попросил бы от вас одну услугу, – сказал незнакомец, когда они дошли до самой двери квартиры.

Анюта посмотрела затравлено.

– Немного от вашей внутренней крови, – сказал незнакомец. – Немного лишь.

В руке у него возник узенький серебристый ножик, тускло блеснувший в сумраке подъезда. Анюта смотрела на ножик, не отрываясь, хотя изящная вещица не выглядела опасной. Незнакомец повернул Анютину руку ладонью вверх и сделал небольшой надрез поперёк линии жизни. Анюта вздрогнула, боль отрезвила её. Незнакомец тут же накрыл кровоточащий порез своей рукой. Когда он убрал её, ладонь оказалась невредимой.

– Благодарю, – сказал он и поклонился. – Вы отдали мне сил. Это нужно, я слаб и предан. Я запомню чтобы это. Берегите вещь.

И он посмотрел на зонт. Анюта невольно следом за ним подняла глаза на купол зонта, а когда опустила их – рядом уже никого не было.

Бабушка зонт не заметила – Анюта почему-то не смогла его сложить, но зонт сам поднялся под потолок и прилип к нему чёрным пятном. Анюту это не удивило и не напугало. Внутри всё было замороженным, застывшим. Анюта не стала скрывать от бабушки происшествия, но о странном незнакомце умолчала: по её словам выходило так, что подонка спугнул прохожий. Бабушка слушала её и качала головой:

– Сука не захочет, кобель не вскочит, – неодобрительно сказала она. – Да не рассказывай никому, стыдоба какая.

Оказалось, что нападение было не самым отвратительным, что могло произойти. У Анюты от бабушкиных слов даже дух захватило. Но она посмотрела на зонт, зависший под потолком, и почувствовала себя в относительной безопасности – больше с ней ничего не случится. В любом случае. Какой бы плохой и неправильной она ни была.

Она никому ничего не рассказала.

И никто ни о чём не догадался, хотя у Анюты было много подруг, друзей, поклонников. Так началось её одиночество в дождливом вторнике.

Анюте казалось, что в её глаза и в её сердце, как в сказке, попал осколок кривого зеркала: она начала видеть неприятные вещи. Теперь ей казалось, что все люди, даже самые хорошие и близкие, на самом деле находятся каждый в собственной комнатке, мягонькой, тепленькой, без окон и с полной звукоизоляцией. Дверь в каждой комнате есть, но никто не хочет открывать её. Анюта знает, что эту дверь можно открыть снаружи. Дверь могут попросту сорвать с петель. И ты никогда не знаешь, когда это произойдёт, при каких обстоятельствах. Со временем Анюта не только не разубеждалась в своих взглядах, но находила им все больше подтверждений. Все книги, которые ей довелось прочитать, были об одном. Все песни, которые она слушала, звучали в унисон с книгами. Всё кругом подтверждало её правоту. Все были слепы, глухи и ничего не хотели слышать и замечать.

Особенно такие вещи, как Анютин зонт, например. Сложить его так и не удалось. Забыть где-нибудь его тоже было невозможно. Зато с ним она чувствовала себя уверенней, а ещё, зонт действительно её вёл – в некоторые места он её просто не пускал – замирал в пространстве, Анюта тянула его за ручку и только с большим трудом могла его сдвинуть.

Обычно Анюта покорялась зонту, тем более с его появлением её реже мучили предчувствия, её больше не тянуло без причины куда-то. И сны она видеть перестала.

Проснувшись однажды в очередном вторнике, Анюта поняла, что ей нужно срочно выйти на улицу. Ей нужно кое-кого встретить. Анюта обрадовалась этому чувству. Она соскучилась по нему.

Она допила кофе, сполоснула чашку, надела своё любимое платье в синюю полоску, привела в порядок короткие волосы. Она попыталась взять с потолка зонт. Зонт не хотел идти. Он намертво прилип к потолку, как будто стал его частью. Анюта в этот раз не собиралась сдаваться. Они ожесточённо боролись четверть часа. Наконец, упорство Анюты было вознаграждено. Зонт нехотя отлип от потолка, и они вместе вышли на улицу. Анюта знала, куда ей нужно, зонт, как балованный пёс, то и дело уводил её в сторону. Но Анюту было не так просто сбить с выбранного пути. Они долго ходили под дождём, пока Анюта не заметила того, кого искала. Зонт тут же притих. Она отсчитала последние звонкие шаги по мокрому асфальту и протянула зонт бледному темноволосому парню, замершему перед ней. Теперь им нужно было зайти вместе ещё в одно место.

Солнце уже начало клониться к зубчатому горизонту города, а на крыше их по прежнему было семеро. Джек волновался.

– Ещё двое, – умолял он. – Ещё немного, я уверен, они придут.

– Может начнёшь суть излагать? – предложил Локки нетерпеливо: пиво они с Артёмом выдули в два счёта и теперь скучали по добавке. – Опоздавшие въедут по ходу.

– На этой хрени было написано в семь, – недовольно подтвердил Артём, тыкая бумажкой в воздух. – А щас уже полвосьмого.

– Л-ладно, – запнувшись сказал Джек и полез в карманы куртки.

Ленка слушала их вполуха. Она была поглощена тем, что разглядывала собравшихся. Украдкой, конечно. Для Ленки было характерно «залипать» взглядом – на людей, на предметы, на пейзажи. Она бы и зарисовывать начала, но для этого нужно было получить разрешение, а она стеснялась спрашивать.