Терентiй Травнiкъ - Три года писем…

Здравствуйте, уважаемый Игорь Аркадьевич!

Вот уже больше месяца я здесь существую. Время для меня предстает циферблатом часов, и первый час уже прошел. Михалыч совсем не скучает, он говорит, что дома отдыхает, так как мы, наконец, живем одни. А я часто думаю о матери. Она тяжело пережила отъезд. Когда по приезду, я позвонила (у меня было всего 40 секунд), она очень быстро говорила, чтобы я приняла все, как есть, значит так надо и т. п. По-моему, она больше уговаривала себя. А для меня, самые духовно близкие мне люди, остались там, и это ничем не компенсируешь. У тебя есть мама, друзья, твое обычное творческое окружение, у меня же, кроме Михалыча, никого. Я думаю, что три года (!), я не буду общаться с мамой, а ведь она уже не молода, и чем мы старше становимся, тем ценнее кажется прожитый день. И он проходит не зря или наполнен искренним общением. Может быть, у нее так немного осталось лет, дней, а я не с ней, и эти годы, как будто украдены у нас, и не только с ней конечно. Я часто вспоминаю людей, с которыми работала, в сущности, последний год у меня была работа сходная с работой проповедника. Я вкладывала в нее столько душевных сил, и чем больше вкладывала, чем больше видела, что могу что-то пробудить в человеке, может быть, несколько иное отношение к себе, другим, жизни вообще, немного повернуть картинку жизни, тем большую силу в себе ощущала. Я, как личность (хоть, ты, личностью считаешь только Христа), но для меня, каждый, созидающий человек – личность. Так вот, я, как личность, живу во многих. Я не едина: «Кто я теперь? Единая – нет. Завоеватель? Нет, завоеваны»… А здесь, не имея возможности вложения душевных сил (ввиду понятных тебе ограничений), я ощущаю засуху (я писала уже об этом). Причем, что интересно, это ощущение практически физиологическое даже. Еще месяц назад, было ощущение, что «„путь длиною в тысячу километров начинается у меня под ногами“», что я держала кончик Ариадновой нити в руке, и сейчас снова, и снова я задаю себе вопрос: «А так ли я поступила, что отдалась на милость судьбе, поплыла по течению, дав возможность событиям, разворачиваться самим по себе? Не потеряла ли я, ту, единственную возможность в жизни, которая дается лишь раз! Не заплачу ли я, за покорность, потерей себя, и своего смысла? Это очень жестокий для меня, и мучительный вопрос. У меня ощущение медленной пытки, как будто, в одну и ту же точку головы, падает вода».

Я знаю, что, как профессионал, в настоящее время, я ничего особенного из себя, не представляю, и все же, я могла бы пойти по пути психотерапии, он был бы мучительным, трудным, со множеством срывов и неудач, но это был бы мой путь, и от того, что он был бы мучительным, может быть, приобрел еще больший смысл и значимость. Тем более перед отъездом, у меня было два опыта позитивного результата этого таинства, которое называется психотерапией. Но чтобы заниматься этим, кроме ума, надо иметь, хорошо наполненную само ценность, и ощущение, почти вселенской любви. Хватит ли у меня силенок вернуться к этому? У меня ощущение остановки развития, которой не должно быть. Таня (о которой я писала) перед отъездом, сказала мне, что, когда я вернусь, она будет заниматься со мной психологией, даже если придется начать все с нуля? И захочу ли я? Иногда, у меня чувство продажи души, хотя выбор был, и не совсем свободный. Мама говорит, что я страшно честолюбива. Я ей доказывала, что это не честолюбие, а самолюбие. Честолюбие, когда человек добивается чего-то ради престижа, чествования окружающих, их признания, карьеры (это основная черта застревающего характера, а в перспективе, параности), я же добиваюсь успеха, ради осознания значимости своего собственного «я». А это называется самолюбие. Я со словарем ей это доказывала (кстати, ради интереса можешь посмотреть). Для меня важно чувство уважения к самой себе, и ничего я сделать с этим не могу. Это подпитывалось годами тем, что люди часто тянулись ко мне, искренне раскрывались. Могу с твердостью сказать, что это никогда не использовала, да и зло преднамеренно не делала, хотя нечаянно, наделала наверняка много, не даром говорят: «услужливый дурак, опаснее врага», да и молимся мы за грехи «вольные и невольные», конечно оттого, что они невольные, они не перестают быть грехами. На психотерапевтической группе по психоанализу (фрейдовское направление у англичан, у меня выявили интересную проблему), проблему защиты кого-то, что у меня стремление, постоянно защищать кого-то (должно быть, я не состоявшийся адвокат, по гороскопу, во всяком случае). Я думаю, что это оттого, даже наверняка оттого, что я сама себя ощущаю беззащитной и слабой, может быть, именно поэтому я не могу противостоять судьбе, в корне изменить сценарий жизни, совершить поступок. Но мне кажется, что я могу до этого, дорасти.

Что написать про мою жизнь? Тебе и так все понятно. Посетила церковь Святой Ядвиги (католический), скорее протестантский храм, совершенно не похож на наш. Очень большое здание куполом высоким, стены – сплошные витражи, круглое, икон никаких нет, орган, статуя святой, кафедра (очень красивая, современная, для священника), за которой какое-то панно в стиле абстракционизма. По кругу сидения. Свечей нет. Много света, и все очень аскетично, но ощущение возвышенности остается. Посещение культурных мест, пока осложняется отсутствием денег, и знание языка. Честно говоря, я побаиваюсь заходить куда-то, так как ко мне начинают непременно обращаться, и чувствуешь себя дурой. У меня есть мечта съездить в Манцуси, дворцы Фридриха великого в пригородах Берлина. В перспективе, посетить Берлинскую оперу. Билеты в театр очень дороги, от 40 марок. Я бы с удовольствием обошла Берлин пешком (имея карту), но Дмитрий после пройденного километра начинает ныть, что он устал, пить, хочет и т. п., так что и здесь я повязана. Дома один надолго оставаться боится. Кстати, я здесь совершенно перестала быть похожей на барышню. В туфлях ходить не удобно, в Берлине не асфальт, а камень, набойки тут же летят, и стоят они дорого (гораздо дороже, чем у нас). Поэтому хожу, как большинство местных в спортивных черных тапочках, или кроссовках, чаще с шортами или джинсами, в почти черной майке, иногда с рюкзаком за спиной (с рюкзаками здесь многие ходят), ходить так легко и удобно, а выпендриваться, здесь не перед кем. Хотя, иногда хочется чего-то женственного (мужского во мне, и так хоть отбавляй).

Все вечера долбим язык (на пару). Слова я запоминаю в основном зрительно или по ассоциации. Слуховая память у меня, как у большинства психастеников, плохая (у тебя, тоже должна быть не очень). Слова запоминаю быстрее, чем Михалыч, он меня спрашивает, как, но мои ассоциации понять не может. Вот так я учу немецкий, многое приходится зазубривать (типа артиклей), это я не люблю. Кстати, я тебе давно хотела сказать, можно в русском тексте, случайно написать слово на другом языке, если постоянно этот язык слышишь (насчет мужа Оксаны). На группах с англичанами и американцами, я это сама на себе почувствовала.