Кирим Баянов - Babylon

– Мое либретто. Что хочу, то и записываю.

– У меня такое впечатление, что должен пояснить свой ответ. Почему два тома? Вообще-то, весьма… неожиданный вопрос. Ну а почему луна светит ночью? Или почему из крана идет вода. Конечно, мы не играли ни в какие игры. Просто так случилось, что нас четверо… Случилось, что тома два.

– К чему игра с персонами реальных людей?

– Кого вы имеете в виду?

– Фиалкора.

– Да… это моя ошибка. Прошу у неё прощения, если доставил какие-то хлопоты. Если, конечно это ошибка… Ошибка ли?

– Лично я не увидел в этом персонаже ничего предосудительного, за исключением противопоставления его модели универсальной конфессии в вашем произведении. Противопоставления церкви. В то время как реальный человек, не имеет никаких претензий к последней.

– Это фантастика. Это вымысел. Это сказка. Она всегда немножко искажает реальность. Хотя я обижен тем, что вы увидели это противопоставление. Ведь если оно и есть, то исключительно в форме шуток и доброго юмора. Все остальное более или менее относительно.

– Зачем потребовалось вводить так много персонажей?

– Каждый персонаж несет свое рациональное зерно и выполняет свою функцию. К тому же создает впечатление многогранности мира и одновременно выполняет функцию масштабности. Из всей толчеи и сутолоки, создаваемой множеством действующих лиц, на первый план выходят те, кого читатели считали второстепенными или же не столь важными, о ком успели позабыть и постепенно становится ясно, кто из них главные. И хотя то идет вразрез с основными постулатами создания любого рассказа или произведения более крупной формы, это ошибка сознательная и представляет из себя выразительное средство в теле всей композиции. Это её выразительность, которая рассматривается на более глобальном уровне. Это наше фата-моргана, если хотите. Отличительная особенность и стилистическая фигура. Ну а то, что мы не такие, как все, и рубим с плеча, идем наперекор канонам и плюем против ветра – знаете, это тоже весело. Главное это умение обратить свой недостаток в свое достоинство или, по крайней мере, поймать плевок себе прямо в глаз. Упасть на коленки и воскликнуть: «Наконец-то я прозрел, господи!».

– Ну а как ваши родители относятся к тому, что вы делаете?

– По большому счету им все равно. Делаю я что-то – ну и делаю. Мой отец, к примеру, не выразил никакого восторга, прочитав книгу. С другой стороны, не дал никакой отрицательной оценки.

– Нет пророка в своем отечестве.

– Да. Им, в общем-то, без разницы, что мы работали над этим проектом 9 лет, начиная с рождения идеи его создания. Понятно, что работа прерывалась уже по известным причинам, материал разрастался, видоизменялся, мы учились, учили друг друга. Идея ширилась и превратилась в традицию – шучу. Работа над первым томом закончена и уже ведется работа над вторым. Так долго ждать не придется, потому что половина рассказов уже есть в наличии. Моим родителям, возможно, трудно понять нашу книгу в силу возраста. Но это проблема всех детей и отцов. Разве нет? Им гораздо интересней «Конан Варвар». Мне тоже он импонирует, если что. Но мне не нравится писать такие произведения, когда ты садишься за стол, а через семь дней встаешь и книга готова. Вычтите отсюда: сходить в туалет, поесть, выпить с друзьями на лавочке и два выходных. Получается – четыре дня. Мне нравятся более серьезные вещи. Я очень горжусь нашим проектом, потому что он дался нам потом и кровью. Он наше детище и никто меня не переубедит, что Конан-варвар намного серьезнее.

– Вы говорите «сказки», «сказки». Но произведение на самом, черти меня возьми, деле нешуточное. Вам не кажется, что имеющиеся там рассказы очень далеки от сказок?

– Мы очень старались, чтобы они были не так далеки, как вам могло показаться. Ведь это объективное мнение взрослого человека. Но изнутри – субъективное. Дети воспринимают информацию не так, как взрослые, и потому вполне серьезные вещи, вполне легко трансформируются в форму сказок. Но это мнение все же: мое или моих коллег; или ваше, или чужое. Это всего лишь – мнение.

– На самом деле ваша фата-моргана – это открытие. На мой взгляд. Представляете, что сейчас каждый ринется его применять.

– Это не совсем так. На самом деле это сомнительное открытие. Это частность. Потому что она действует наряду с выбранной подачей материала, с выбранным стилем и манерой. Очень велик риск, что она превратится в некое покрывало или даже беспросветный занавес кабуки, под которым читатель растеряется, не отыщет сюжета и не поймет смысл сказуемого. Поэтому, безусловно, что ею нужно пользоваться очень аккуратно. И так как это часть всей конструкции, то вряд ли кому-то придет в голову использовать этот стилистический прием налево и направо. Это не открытие. Это просто находка, которая отыскалась сама по себе. Мы не домысливали её, не изобретали. Она всегда была на поверхности. Любой может ею воспользоваться. Но будет ли в этом необходимость?

– Очень много недосказанностей в этой книге. Она буквально ими дышит, ими живет. Они на каждом шагу. Отчего так? Это путь Дзен?

– Да, эта недосказанность. Её очень много… Очень. Она остается… остается в наших читателях. И это движение. Но не движение вперед… а движение в твоем сердце.

– Славный мёд.

– Не люблю длинных пауз. Когда нечего сказать. Вам что-нибудь интересно в «Эскизах вайдой»?

– Только один вопрос. Кто написал эту красоту?

– Все приложили руку. Чья это идея – моя. Исполнение – в четыре руки. Мия и Рик – консультация. Сюжеты – из жизни. Вайда из бутика. Настроение – из Ахматовой. Что еще добавить? «Sleep… angels will watch over you. And so…”… Dawn of a New century. Time of new beginning. Это не ум, это не логика. Это нужно понять посредством чувств, принять или не принять. Делаю тупое лицо и глупые круглые глаза – жду реакции.

– Хватит меня уже жалить. Я медвежонок, которому дали в ухо за его неловкое одобрение и похвалу! Я уже поднял лапы вверх и сдаюсь. Вот моя белая ручка.

– Простите. В пылу азарта и неистовства.

– В глазах беседчиков увидишь ты симпатию, в шутках искренний, незлобный смех.

– Сомневаюсь, что госпоже Стоун будет понятна эта цитата. Я сам могу с трудом припомнить из каких дел лет минувших.

– Добейте меня. Добивайте… чего уж там.

– Я пошутил… Конечно, будет. Она всем понятна. И даже мне… Задавайте другие вопросы. С удовольствием отвечу на все, что занимают ваше внимание.

– «Полет ворона» довольно странный рассказ…

– А это не рассказ вовсе. Это атмосфера… это настроение. И так его нужно воспринимать. Там нет сюжета как такового. Он был написан для того, чтобы задать тон. Первое впечатление очень важно. Об этом нужно помнить. Раньше мне тоже казалось: «А что такое первое впечатление? Ну, есть оно, ну и что? Я-то знаю, какой я на самом деле». Но это абсолютное заблуждение, потому что первое впечатление очень стойкое и все последующие ваши действия и слова могут вызывать неприятие или одобрение, вступать в консонанс с тем, которым вы себя показали с первых мгновений. Это очень важно для того, кто вступает в свои обязанности или заступает на работу. Для уборщицы цеха или для токаря на фабрике. Для начальника завода. И для художника. От того, куда смещен фокус картины зависит её признание и содержание, будет ли она шедевром или нет. Это начало, в котором всегда есть риск возможной удачи или провала. «Полет ворона» атмосферен, и в этом плане он несет самый главный… нес для нас самый главный риск. В прошедшем времени – потому что нельзя уже его изменить или что-то поделать. Он такой, какой есть. Мы можем только давать комментарии и пояснения. Но вряд ли их суть будет существенно отличаться от того, что уже мною сказано.