Марина Белякова - Стать архитектором!

– Да, да, точно, сено, а нельзя ли попросить и мне немного сена, я только что с работы пришел и проголодался! А у вас тут так вкусно пахнет свежеприготовленным сеном!

– Да, конечно, можно. Мамочка вкусно готовит сено, она его сварила, потом слегка обжарила, приправила солюшкой, – Лейла была в восторге.

– Что же ты, деточка, кулинарные секреты выдаешь, – засмеялась Саша.

– Ну, мамочка, я же папочке выдаю. Папочка, а ты сено будешь с чем?

Антон покосился на Сашу, ища подсказку. Саша тут же поняла и подхватила:

– Папочка будет сено с котлеткой, а Лейла с чем? С молочком?

Лейла кивнула. Взяла свою лошадку в руку и стала наклонять ее к тарелке, призывая родителей поступить также. Все лошадки начали дружно употреблять жареную картошечку.

– Ах, какое чудесное сено, надо теперь и папе попробовать, а то оно может остынуть, – забеспокоилась Саша.

Пока ужинали, Лейла умудрилась в промежутках между пережевыванием сена поведать родителям дальнейшую программу, в которую входили: хоровод с лошадками, запуск бумажных самолетиков, разбрасывание конфетти, поедание праздничного торта, прогулка на свежем воздухе, и еще, и еще…

Антон катал Лейлу на плечах, изображая скакуна, выправку которого Лейла высоко оценила. Потом ползал на коленях, а дочка запрягла его в уздечку, залезла на спину и требовала, чтобы он «мчал быстрее». Затем лошадку представляла Лейла, у нее была такая вещица, сохраненная Сашей еще из своего детства – полоска из кожи с нашитыми бубенчиками, с одной стороны к ней был пришит ремешок, который надевался через голову, а снизу к нагруднику с бубенчиками прикреплялись длинные веревочки, проходившие под мышками и обозначавшие поводья. Лейла носилась вокруг стола с согнутыми перед грудью ладошками, а Антон бегал за ней, держа вожжи и кричал: «Но-о-о, лошадка!!!». Между действиями Саша успела шепнуть ему:

– Спасибо тебе!

А он ей подмигнул и расплылся в своей обворожительной (знал об этом) улыбке.

На шум пришла соседка Люба, и веселье продолжалось уже с новыми участниками. Зарезали арбуз, хрустящий, густо-розовый, сладкий. Наконец наступила очередь десерта. Торт оказался потрясающим, потому что это и правда, был стог сена. Антон очень удивился:

– А как вы это?

– А вот так! – гордо объяснила Лейла, – закарамелизовали сахар!

– Ну, тогда все ясно, – Антон, кивнул головой, хоть ничего на самом деле не понял. Высокий тортик был обвит тонкими коричневыми нитями, а внутри оказался шоколадным, мягким, напоминающим пирожное «Картошку», – боже, как вкусно!

Этот чудесный вечер закончился совместной прогулкой по осеннему парку. Уже стемнело, но при свете фонарей все казалось еще более сказочным и загадочным.

Разволнованную событиями минувшего дня Лейлу с трудом удалось угомонить и уложить спать, прочитав три сказки, естественно про лошадок, что же сделаешь, день такой! Антон усыплял Лейлу, пока Саша убирала со стола. Когда он вышел к ней, в комнате уже все было чисто, только немного конфетти осталось лежать на ковре. Антон машинально нагнулся и поднял их.

– Ты самая хорошая! Самая!

Саша смотрела на него и улыбалась:

– Лейла все придумала, так захотела тебя увидеть! Ребенок-то умнее нас, ведь именно этого нам и не хватало – чтобы наступил День лошадок.

В поисках сведений о хозяине дома Марша стала наведываться в исторический архив. Уже несколько недель, по часу-полтора в день, если получалось. Архив был открыт в будни с десяти до шестнадцати, и попасть туда работающему человеку оказалось проблематичным.

По предварительной договоренности с Антоном Марша срывалась в обеденный перерыв, а потом вечером задерживалась на работе допоздна. Никто не знал, куда она так исправно исчезает. Виталик сгорал от любопытства, наверное, пройдет еще какое-то время, и он начнет за ней следить.

Марша не так много откопала данных, но всплыли некоторые фамилии и поиск все расширялся, а не углублялся, как хотелось бы ей. Она выяснила, что хозяин дома – Николай Генрихович Вульф, 1932 года рождения, его мать – Вульф Елена Никитична, урожденная Воронина, отец – Генрих Мария Отто Вульф, 1899 года рождения, немец по происхождению. Всплывали какие-то адреса мест проживания. Было интересно, но немного обыденно. Ей же хотелось узнать о той, кто подписывала открытки. Срочно следовало выяснить, как в этом городе оказался Генрих Вульф.

Марша, с разрешения хозяйки, вскрыла тайник с коллекцией Вульфов, которая содержала несколько изданий на иностранных языках с фотографиями работ Ле Корбюзье и его авторские книги. «Градостроительство» (1925 год), «К архитектуре» (1923 год), в холщовом мешочке, отдельно от других, хранились воспоминания: «Путешествие на Восток» (1913), на титульном листе было написано: «Teuerer Heinrich Wulf ab poklonnika seinigen Talents» – «Дорогому Генриху Вульфу от поклонника его таланта» и подпись: Ле Корбюзье, 1930 год.

В архиве работала Ольга Викторовна. Прямая спина, худая, жилистая (если так можно сказать о женщине), короткая стрижка, темные крашеные волосы, крупный тонкий нос. Она напоминала Ахматову с известных Марше картин и фото. Одежда дополняла образ. Ольга Викторовна носила женственные струящиеся длинные платья и юбки. Пена воланов порхала у шеи, скрывая возраст. На нее было приятно смотреть. Как выяснилось впоследствии, она профессионально занималась балетом, но травма не позволила ей выстроить полноценную карьеру. Называла Маршу она исключительно по фамилии, как когда-то делали курсистки. Марша обращалась к ней по имени отчеству, а она к Марше – Шарова, по документам. Перебирая пыльные папки, Марша бессистемно вела поиски до тех пор, пока это окончательно не надоело Ольге Викторовне:

– Шарова, или вы мне объясняете суть проблемы, и мы постараемся ее решить вместе, или ваша деятельность обречена на провал.

Марша не сближалась с людьми и вела замкнутый образ жизни. На работе была вежлива, внимательна, аккуратна, но полностью внутренне закрыта. От этой ситуации она испытывала неожиданный душевный комфорт. Ощущала себя защищенной и загадочной. Ей не хотелось никого посвящать в то, что именно она искала в архиве, но вкратце объяснить пришлось.

– Ольга Викторовна! По адресу, который я Вам указала, проживал архитектор Николай Генрихович Вульф, наполовину немец по происхождению. Мне необходимо узнать, каким образом его отец попал в Россию. Я научную работу пишу, по охране памятника истории и культуры, – добавила она, чтобы подчеркнуть важность поисков.

– Надо писать в Москву. С заграницей только тамошний архив связан. Я помогу, у меня такие случаи встречались. Официальным бланком быстрее получится, может, через месяц-два что-нибудь и пришлют.