Вячеслав Смирнов - Инженер и далее. Повести и рассказы

– По какому случаю, ребята? Круглов:

– Защитил диссертацию. На что Базлов сразу в карьер:

– Не переношу вас, ученых, вы не работаете, только и заняты диссертациями, а завод страдает, мы вас кормим, всех бы выгнать, да дать лопаты и т.д. Вот такой лихой был наш руководитель НИР.

Он со своим пристрастием не выпадал из когорты руководителей. В заводе традиционно встречались выпивающие руководители. Так первую публикацию Смирнова на Всесоюзную конференцию вычитывал главный инженер, как председатель экспертной комиссии, однако, в далеко нетрезвом виде. Отношение к пишущему инженеру было самое благодушное, ободряющее, но заметив соавторов из Академии наук, потребовал удалить их из публикации.

– Какое отношение они имеют к электропоездам?– Хотя разработка касалась износа зубчатых колес электропоезда, который определялся по заводской методике, но с использованием их метода нейтронно–активационного анализа и ядерного реактора. И заставил-таки убрать. Считали его сильным главным. Готов был работать на пользу завода, не щадя здоровья, защищать его интересы. Труднейшую борьбу приходилось ему вести у заказчика в МПС, от которого зависели оплата и премии завода. Там он в каком-то высоком кабинете и кончил дни своей жизни от сердечного приступа. И главный же конструктор, назначенный после Соколова, просто спивался и дома, и на службе, и вынужден был оставить место. Базлов с его новым методом управления из автомобиля все же не прижился в заводе.

Тренировки Круглова в скрытности, маскировках, видимо, продолжались всю жизнь. Правда, позднее, по рассказам, он сдал и позволял себе покрикивать на приличных людей. Дар маскиратора начал иссякать. Звонит ему Смирнов вечером. Попал, видимо, в момент, когда тот окапывался и как скорпион втирается в песок, погружаясь и исчезая в нем полностью, входил в состояние невидимости, неслышимости и отсутствия. Смирнов:

– Здравствуй, Круглов. –В ответ голос Круглова:

– Смирнов, это факс.– При повторном наборе Круглов уже полностью замаскировался, ввел себя в роль факсимильного аппарата и звучал уже только знакомыми модулированными тонами факса. Совершенствованию маскиратора нет предела. Достигнута высочайшая степень надежности маскировки. И высокотехнологичная техника ему в помощь теперь. Но получилось менее тонко, чем в былые времена. С годами маскиратор потерял былое изящество, и последний сеанс маскировки больше напомнил обычный русский посыл. Скрывать свое отношение к Смирнову, по–видимому, не было больше мочи, да и не нужно – ведь так далеко развела их жизнь, что пыль зла вряд ли долетит и вернется, чего опасаться, а европейская корректность так и не совладала с брянской закваской.

Через десятки лет, когда не стало того завода, когда и Смирнов и Круглов, расстались, казалось, навсегда, все же произошла их встреча. Хоронили последнего директора завода, при котором работал Круглов, бывшего однокашника Смирнова. Смирнов, направляясь к часовне, увидел группу мужчин, пришедших проводить в последний путь почившего. Люди в группе одеты обычно – то в костюмах, то в курточках, а то и в рубашках под галстуком. Выделялся один, стоял спиной, одетый в куртку и брюки в военных маскировочных извивах с преобладанием зеленого и песочного цветов. Смирнов подошел и, надо же, человеком в камуфляжной одежде оказался Круглов. Он пополнел, белые волосы поседели, сутулится, форма на нем сидит мешковато, лицо раздобрело, щеки отвисли. Смирнова встретил широкой улыбкой, закряхтел, захихикал. Смирнов бодро:

– Привет, Факс!.– Круглов понимающе засмеялся, пробормотал что-то невнятное, скрывая смущение, понимая, что был тогда, давно, уличен. Далее – ни единого слова. Он прежний. Камуфляж очень подходил для маскировки на кладбищенской местности. Так и дама с косой не заметит, не запомнит и не затянет погостить.

Вдоль рогатки слияния Оки с Волгой лежат высокая и низинная части города Горького, а в прошлом и вновь – Нижнего Новгорода. Два сотрудника бюро надежности электропоездов (надежники), Вячеслав Смирнов и Михаил Кривонос, прилетели из Риги и остановились в высокой его части, в гостинице. Прибыли по заводским делам и научным Смирнова. Каждый день по извилистым путям, огибая стоящий на пути Кремль, съезжали трамваем по кручам, с высот, в низинную часть города, в депо. В депо возвращался на отстой электропоезд и два надежника скрывались под его вагонами и выполняли нехитрую часть научной работы – отбирали пробы смазки из редукторов, просто высасывая ее ртом, заполняя полиэтиленовую трубку. Трубки Смирнов приобрел в заводе, где познакомился с производством полиэтиленовой пленки. Для него, инженера – механика, это производство было внове. Увидел машины высотой в два этажа. Ощутил жар, исторгаемый разогретыми до двухсот градусов экструдерами, в которых гранулы полиэтилена плавились, превращаясь в вязкую массу, выдавливаемую шнеком в цилиндрическую щель головы в виде толстостенного рукава, раздуваемого в пузырь до тоненькой пленки.

Под вагоны залезали в рабочей одежде, оставляя свою рядом с поездом. Пройдя под вагонами весь поезд, возвращались к одежде и переодевались.

Стоял жаркий июль. Надышавшись подвагонными запахами мазута на шпалах, сожженного при торможении железа и серной смазки, вытирая губы от нее же, попавшей при отсасывании порций из редукторов, выбравшись из-под вагона и дуя на обожженное горячими ребордами колес предплечье, Смирнов увидел Мишу, стоявшего в недоумении, вертя головой и поворачиваясь в разные стороны. Смирнов с удивлением и тревогой в голосе спросил:

––Что случилось, Миша?

––Не ошибся ли, у этого ли вагона я переодевался?

––Конечно у этого. Вот и мои одежда и сумка.

––А моей–то сумки нет, – ответил Миша.

Нет сумки, а в ней был кошелек и часы. Мы поняли, что обворованы.

В этом депо подобная история случилась с нашим инженером Виталием Сидоровым. Он остановился и ночевал в комнате отдыха локомотивных бригад. Его супруга правдами и неправдами одела мужа по моде тех времен в одежды и обувь, добытые в комиссионном магазине. Прилетел он в модном пиджаке, называвшемся „блайзер”, даже с вышитым на груди чьим-то фамильным гербом. Вернувшись вечером, оказался в комнате один. Разделся, аккуратно повесил на спинку стула брюки, рубашку с галстуком, накрыв их шикарным “блайзером”. Туфельки аккуратно задвинул под кровать и мирно заснул. Открыл глаза – уже светло. Посмотрел вокруг – по-прежнему в комнате он один. Встал и решил одеться. Но, увы. Спинка стула белела некрашеными ребрами. Нагнулся, чтобы вытащить туфли из – под кровати, но не нащупал их. С ошарашенным видом, в синих трусах, босиком дошел он до тумбочки с телефоном и позвонил дежурному по депо. Тот обещал вскоре принести ботинки и спецовку. Деньги на прожитие и на билет, на самолет, получил под роспись в кассе депо. В спецовке закончил дела в депо. В спецовке его встретили Рига и жена.