Ярослава Казакова - Роза – стервоза. Повесть

– Вишневская! – Услышала я раскатистый, гневный голос, доносившийся с высоты ста восьмидесяти семи сантиметров.

Вообще-то, моя фамилия по отцу Винькеле. Этот пошатущий козёл ничего мне не дал, кроме самой дурацкой на свете фамилии. Достигнув совершеннолетия, я сменила её на нормальную, благозвучную фамилию, которую никто не переспрашивает по сто раз. Лайма взяла мамину девичью, и теперь они с мамкой Соловьёвы.

– Вы что-то хотели, Леонид Абрамович? – Вежливо поинтересовалась я, глядя прямо в глаза главному хореографу театра.

– Я хотел, чтобы ты прекратила опаздывать и закончила жевать сопли! – С места в карьер раскипятился наш главный. – Ты посмотри на себя! Пора идти в класс, а ты до сих пор не готова! Стоишь тут в шубе, вдобавок всё время жрёшь…

Здорово! Это я-то всё время опаздываю и жру?! Нашёл жрунью-опаздунью! Да, с чего он…

Тут до меня дошло, что я и впрямь не сняла шубу и к тому же за каким-то предметом держу в руках чёртово яблоко. Я его машинально схватила со стола, когда выходила из гримёрки. Такая уж у меня привычка – всё своё ношу с собою. Однажды в юности мне довелось прожить пару месяцев в таких притонах!.. Что выпустил из рук, то уже не твоё, можешь забыть.

Непроизвольно обернувшись на Костика, я обнаружила, что его уже и след простыл. Вот, она, цена словам и клятвам. Верь людям после этого! Впрочем, я не собиралась никому верить, особенно всяким с осени закормленным маменькиным сынкам.

Не отводя глаз от лица главного, я молча сунула в карман злосчастное яблоко и стянула с себя шубку, представ перед Молостовским в гимнастическом купальнике, трико и пуантах, в общем, полностью готовой к репетиции. Однако это не успокоило, а ещё сильнее разозлило вредного дядьку:

– Что ты себе позволяешь? Кем ты себя вообразила, несчастная? Ты давай, бросай, свои звёздные замашки! Неровён час, без работы останешься. Вообще, без всякой! Думаешь, я не в курсе, что тебя не приняли в театр эстрадного танца? Навострила лыжи, понимаешь, думала, там будешь звездить, ан, нет!..

Молостовский ещё долго не умолкал, но я уже почти ничего не слышала. Кровь бросилась мне в голову, зашуршала в ушах и перекрыла без того слабый коридорный свет моим глазам.

Дело в том, что в конце лета я и впрямь ходила на показ в театр эстрадного танца, и меня туда не приняли. Не приняли не из-за моих профессиональных данных, а из-за роста. Из-за моих несчастных, мать их, ста пятидесяти пяти сантиметров. На эстраде высокие девушки нужны, а папаша, который, между прочим, наполовину прибалт, не соизволил нас с Лаймой им наградить. Даже несчастных генов роста ему для нас оказалось жаль!

Я никому не рассказывала о своём неудачном походе, но какая-то сволочь, по-видимому, из комиссии, доложила. Спасибо ей огромное.

Ещё я поняла, что против меня всё же развёрнута полноценная война на истребление. Тут, возможно, Костькина мать подкузьмила, либо кое-кто из нынешних прим устал ловить на себе мой сочувственный взгляд, потому что не по Сеньке шапка. Всякое возможно, но результат будет один: меня выживут из театра. Я перевидала косой десяток подобных историй за время своей учёбы и карьеры, заканчиваются они всегда одинаково.

Правда, у объекта травли всегда есть выбор способа реагирования на ситуацию. Он может:

– плакать и бросаться начальству в ноги;

– найти богатых и могущественных покровителей, чтобы те усмирили гнев руководства, разумеется, на время, до следующей массированной атаки;

– уйти, гордо хлопнув дверью себе по заднице;

– игнорировать неприятности ровно до того момента, как будет вывешен приказ об увольнении по причине несоответствия занимаемой должности;

– жаловаться в вышестоящие инстанции и судиться-судиться-судиться до тех пор, пока не закончатся ресурсы, либо время пенсии не подойдёт.

Я не хочу тратить драгоценное время своей жизни на суды и пересуды. Несмотря на все тяготы, я люблю жизнь и хочу наслаждаться ею, а не брезговать. К тому же, данный способ реагирования стоит немалых денег. Да, у нас в стране трудовые иски рассматриваются бесплатно, но, у того, кто сам себе адвокат, клиент, как известно, дурак. Ещё я не собираюсь тратить на суды свои сбережения, а просить денег на это дерьмо у Григория не собираюсь ещё сильнее. Я вообще ничего ему рассказывать о своих сложностях не собираюсь. Наши с ним дни сочтены.

Мы скоро расстанемся, и этот факт тоже нельзя игнорировать, ибо я не намерена ждать, когда Гладышев сам отвесит мне смачного пенделя. Я не намерена ждать, собирая на себя плевки начальства и коллег, когда мне наподдадут под зад в театре. Я не мусорный пакет и не плевательница, поэтому игнорировать травлю – не мой вариант.

Гордо уйти под оскорбления и улюлюканье… В чём тут гордость?

Можно, конечно, нажаловаться мамке, и она обязательно что-нибудь придумает, но я не хочу жаловаться. Не хочу расстраивать свою не такую уж молодую мать, которая только в последние лет десять начала жить жизнью, похожей на человеческую.

Плакать и бросаться в ноги однажды мне приходилось. Подействовало. Правда, тогда я ещё не окончила училище. Я из него попросту сбежала на два месяца.

Глава 6

В свои неполные пятнадцать лет я сбежала с любимым парнем Юрасиком, насквозь криминальным и невероятно харизматичным элементом, из города. Мы с ним отправились в нелегально-гастрольный тур по стране.

Не поверите, но наше знакомство произошло в университетской библиотеке. Меня туда направил преподаватель народного танца, седовласый дедок возрастом немного за восемьдесят. Он попросил сделать ксерокопии нескольких страниц одной редкой книги, которая хранилась в читальном зале и не выдавалась на дом ни студентам, ни преподавателям. Сам дедулька идти в библиотеку боялся: той весной почти до самых майских праздников свирепствовал гололёд.

Оформив пропуск, я шла по коридорам храма книг, поражаясь его красоте и величию. Шедший навстречу двоечник-прогульщик с юридического факультета Юра Бердников был зеленоглазым, темноволосым симпатягой. Он не испытывал в тот момент никаких чувств, кроме скуки.

Позже Юра говорил, что приметил меня сразу, и ему понравилось наблюдать за мной. Он всегда восторгался миниатюрными девушками, вдобавок мои движения и походка… Спасибо хореографическому училищу, за наше счастливое детство!

Я задержалась тем пасмурно-тягучим тягучим днём в библиотеке почти до закрытия, потому что увлеклась своей спонтанной экскурсией и просмотром редких книг. Юра полдня ходил за мной, как приклеенный, и подошёл знакомиться уже в гардеробе.

Я отнеслась к взрослому парню настороженно, но было в его облике, словах и манерах что-то невероятно располагающее. Я позволила симпатяге проводить меня до ворот училища, и мы подходили к ним уже добрыми друзьями. На второй встрече я влюбилась по уши, а на третьей окончательно потеряла голову. Лето и осень прошли в любовной горячке. После Нового года мы решили бежать.