Илья Лавров - Сказание с запахом ненависти

Похудел князь Игорь от жизни такой, высох в заботах, стал всего лишь в два обхвата. У волхвов совета спрашивает, что же делать, как же быть? Может, двинуть войско на Хазарию? Али за добычею пойти во Царьград?

А волхвы одно твердят, уговаривают:

–– Не ходи ты, князюшка, ни в Царьград, ни во Хазарию, не видать тебе там победы, а роди-ка ты наследника, он все сделает лучше тебя. Говорят нам звезды на небе, и листва шумит на дубах, и птицы поют певчие, что коль станется Ольге рожать, то родит она богатыря-победителя.

Усмехается Игорь в бороду: а попробуй-ка скажи это княгине. Как ходила Ольга девкой-поляницей, печенегам в чистом поле головы сшибала, так и дальше девкой оставалась, не пускала мужа к себе в спаленку. Нашептали ей купцы иудейские, есть, мол, у царевны царьгородской чудо невиданное, ожерелье непростое. Голубее Ольгиных глаз камни, в золото оправленные, в ожерелье том, на свету переливаются радугой, в темноте горят огнем. И подначивает Ольга Игоря толстомордого:

–– Кабы было у меня такое ожерелье, вот тогда бы и пустила я тебя в спаленку.

Расспросил и Святогор иудеев о таком чуде. Стало сниться ему то ожерелье. Да куда ему в поход на Царьград идти, больно стар стал князь. Смерть уж близко, а наследника-то нет. Заколдованный круг получается: без наследника не освободиться от Хазарии, без смирения Ольгиного не родить наследника, без ожерелья греческого Ольгу не усмирить, без силы ожерелье не взять, без свободы от Хазарии сил не накопить. Думал-думал князь, голову ломал, пошел снова у волхвов совета просить. А они все одно твердят – о наследнике. Тут всю правду Святогор возьми и выложи. Посмеялись волхвы тихонько в бороды: экий муж – с женой не совладает. Как еще он с подданными справляется? Да делать нечего, решили помочь Игорю в походе ратном.

Удивился Святогор:

–– Али вы хотите от своего князя, светла солнышка, избавиться? Где же видано, чтобы старик со своим малым войском греков одолел?

–– Отправляйся, – говорят волхвы, – а уж мы тебе подсобим. Да запомни три заповеди, коли их исполнишь, жив останешься и вернешься домой с ожерельем. На Царьград с собой возьми только воинов христианской веры; развелось их много на Руси – на целую рать наберется. Будет Ольга-княгиня тебя просить-умолять, чтобы взял ты ее с собой в битвах потешится, брать ее не смей, оставь дома. А когда завоюешь Царьград да потребуешь ожерелье, ничего окромя него не бери, чтобы тебе не сулили.

Обещал князь Игорь все исполнить, как велено. Только вышел из горенки, самый старый волхв и говорит:

–– А ведь шло бы и без нашей помощи все, как надо. Вижу, князь Мал древлянский из города Искоростеня уже выехал.

Закивали согласно другие волхвы головами, тем словам непонятным, да ведь что волхвам ведомо, другим людям не сразу откроется.

Делать нечего князю Игорю, стал в поход он сбираться. Кликнул клич он среди христиан, набралось охотников немало. А княгиня Ольга о походе прослышала и давай просится, чтобы муж ее с собой взял – больно любы ей были сражения.

Отвечает ей Игорь:

–– Не велели мне, женушка, тебя с собою брать волхвы окаянные. Сам дивлюсь, а ослушаться не могу.

Долго ль, коротко ли, собрался Святогор и отправился на ладьях за море. Вот как вышли ко Царьграду русские корабли, стали греки их огнем поливать змеевым, тут и екнуло сердечко у Игоря: «Вот и смертушка моя пришла», – думает. Да откуда ни возьмись, налетела вдруг туча черная, и пошел из той тучи дождь силы невиданной, загасил греческий огонь. Дивятся греки: не бывало еще такого, чтобы их огонь от дождя погас, не боялся, они думали, он ни морской воды, ни небесной. Да что делать, защищаться надо. Стали стрелами да копьями закидывать русские ладьи. Не укрыться было от тех стрел-копий. Да опять откуда ни возьмись, как подует ветер с моря, такой сильный, что все стрелы копья восвояси полетели и немало греков побило. Испугались тут греки, третьего раза ждать не стали. Посылают послов к Игорю на замирение, спрашивают, чего русские воины пожелают. Отвечает им князь Игорь:

–– А отдайте-ка вы мне ожерелье, что лежит на груди высокой, у вашей царевны, вместе с грудью пышной мерно вздымается, я тогда и уведу свое войско.

Еще больше греки удивились: где же видано, чтоб дань такую малую брали? Принесли ожерелье на подушке шелковой, жемчугами вышитой. А царевна греческая расставаться с ним не желает, и ревет, и плачет, победителей-обидчиков за платье хватает. Подивился тому князь Игорь: «Видно, впрямь ожерелье так дорого». Да никто ее, царевну сердечную, не утешает, не спрашивает. Греки знают – честь империи дороже.

Ушли корабли русские восвояси, не взяли ничего больше из дани, и подушку, жемчугами вышитую, оставили.

Тут дружина Игорева зароптала:

–– Что же, князюшка, не взял ты злата-серебра, что же ты свою дружинушку нищею оставил, не дал нам повеселиться, пограбить.

Отвечает Игорь:

–– Не велели мне волхвы окаянные ничего-то брать кроме ожерелья. Сам дивлюсь, а ослушаться не могу.

Зароптали дружинники еще пуще прежнего. Где же видано такое, чтобы князь, всему голова, волхвов слушался. Были воины Игоревы все христиане, веры новой, греческой, и волхвам-колдунам не верили, да забыли, что и их Христос кудесником был. Взяли и высадили князя своего на берег. Дали ему конька убогого, мол, скачи на нем до Киева со своими стекляшками. Сами же отправились новой дани с греков требовать. Той порою туча черная чудесная на ветрах разгульных возвращалась. Разыгрались ветры, рассвирепели, унесли русские ладьи в море – больше их и не видели.

Долго Игорь Старый скитался. И от печенегов прятался, и от тиверцев, и от уличей. Обещал, вот дойдет до Киева, жене ожерелье подарит да родит наследника, вот тогда с наследником сюда и вернется; говорил, посмотрим, чья возьмет. От скитаний, от лишений похудел вконец, осунулся – стал всего в один обхват. Позабыл о вкусе хлеба белого, со своим коньком на равных ел травушку пожухлую да из ручьев гнилых воду пил. А весь путь, всю-то опасную дороженьку запах ненависти его донимал, будто шел рядом с ним кто-то смердящий.

То-то горя было в народе, как прознали, что с войском сталось; то-то радости было в палатах княжеских, когда Игорь Старый с ожерельем вернулся. Как отмыли князя в бане, напоили как, накормили, той же ночью, той же ноченькой понесла княгиня Ольга наследника.

Распрощалась Ольга со своим девичеством, потеряла в миг свою силу богатырскую, да проснулась в ней другая сила – бабья. И не думала она, не гадала, что так любо ей будет с мужем ночевать-дневать. Да ушло то время мимолетное, стал давно уже муж стар, за желаниями жены ненасытной не поспевал. Реже дома он бывает, все по землям своим скачет, дань сбирает – лишь бы в спаленку молодуха не зазвала. А княгиня Ольга о ласке мужниной только и вздыхает, о наследнике, сыне Святославе и не вспомнит.