Николай Литовка - Воспоминания об Атлантиде

– Мы поедем туда утром. Сразу же, как солнце взойдет. Пусть казаки спят, и ты иди, спи да помалкивай пока про то, что видел, – сказал он разбудившему его казаку. Казак ушел спать. Гетман еще долго наблюдал за странным светом, который кружил над курганом.

Утром следующего дня, едва показалось солнце, гетман, сыновья его и Петра и все казаки были на ногах. Жинка Петра готовила завтрак, а все остальные ходили возле хозяйства Петра. Когда завтрак был приготовлен, то уселись они дружно за столы – кто где. Кто на половине гетмана, а кто на половине Петра. Поели кашу, поели сало да хлеб. Перекрестился каждый, кто как мог, да и стали собираться ехать до кургана. Солнце уже поднялось повыше, и гетман дал команду трогаться с Богом в дорогу. Чем ближе подъезжали они к месту раскопок на кургане, тем тревожнее почему-то становилось на душе гетмана. Он всматривался в хорошо видимый курган, но Петра там не видел. Гетман не выдержал и поскакал на коне своем впереди всех до кургана. Уже на месте он спешился, обошел вокруг вырытую на кургане яму, заглянул вовнутрь. Петра нигде не было, но яма стала немного глубже. Кто-то копал ее ночью и, наверное, достал клад, а с кладом уехал к себе домой. Но где, же Петро? Подъехали и казаки.

– Смотрите! Смотрите! – закричал один из казаков, – клад-то вон он! – показывал тот на сундучок, окованный железом. Сверху на сундучке, придавленный грудкой земли, лежал лист бумаги.

Один из казаков взял осторожно ту бумагу и подал гетману. Тот прочитал, что было там написано, и казалось, повеселел немного. В письме же том Петро писал, что он не в правах рассказать гетману, что было выкопано и забрано из кургана этой ночью. Предметы, которые там были спрятаны, очень старинные и имеют ценность только для науки и для избранных которые смогут разобраться в них. Пришло время их выкопать и спрятать в ином месте, ибо так требует закон, который надлежит исполнить. Петро писал, что когда придет время, он расскажет гетману про все то, что случилось этой ночью на кургане, а пока просил присмотреть за сыновьями и женой его до самого появления Петра на хуторе. В награду за труды при раскопках, всем поровну, оставлял он кованный железом сундучок с золотыми монетами. Землю, от раскопок, он просил забросать в вырытую яму, что и было, сделано казаками

Прошло несколько лет. Гетман Иван постарел и от времени, и от государственных дел и иных забот. Долго он помогал сыновьям и жене Петра, пока тех неизвестно как, но не стало на хуторе. Куда они подевались, никто так и не знал и пока что не знает в местности той. Правда рассказывал гетману, после выпитого стакана горилки, один местный селянин, что видел он, как на его, гетмана, хутор прилетал Петро на большой миске, которая светилась снизу и жужжала. В ту миску посадил он жену свою и сыновей своих и улетел в небо, а уже после того их никто и никогда на хуторе, или в ином месте не видел. Так и оставалось загадкой для гетмана исчезновение Петра, а затем и его семьи. Еще большей для него загадкой были прекрасные, странные и загадочные сны, что приснились ему однажды на кургане. Иногда он думал, что побывал во снах своих в раю, иногда, что на Луне, или ином может каком сказочном месте. И еще, он продолжал верить, что однажды к нему явится Петро, пусть даже на странной летающей и жужжащей миске, и тогда все разъяснится. Для себя он твердо решил, что дождется появления Петра, тот же ему пообещал вернуться, а Петро человек такой, что никогда его не обманывал и теперь не обманет.

«Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (от Матфея 7:14)

Чуть в стороне от той дороги, по которой едут с Лубен на Полтаву, километрах в десяти за рекой Псел, примостилась хата в живописной долине. Вдоль по той долине протекал такой себе небольшой чистый ручеек, а по обе стороны ручейка росли зеленые деревья и кустарник. В долине той живописной и примостилась та хата, или по-иному, по-современному, дача Василия Ивановича. Собственно это была не совсем та дача, что бы о ней говорить в полном смысле этого слова, а просто добротная хата, в которой когда-то жили его родители и он сам, когда был ребенком. Но родители давно переехали жить в место иное, оставив и хату свою, и земельный участок на присмотр Василию. Василий теперь дачу свою, в живописной долине, хутором называет. Надо бы сообщить читателю, так на всякий случай, что раньше именно в местности той имелось такое себе веселенькое село под названием Лихвари. А название получило село то по прозвищу его основателя хуторянина Лихваря Петра. Жили себе там люди. Работали, веселились, печалились, женились, рождались да и умирали тоже. Ну, в общем, как и все люди, и, как и везде. Да случилось как-то, что постепенно село стало уменьшаться. Кто в город жить уехал, кто переселился жить поближе к железной дороге, а кто и умер вовсе. Вот так потихоньку пустела и пустела живописная долина, в которой стояли некогда хаты селян. Сейчас даже следа от хат тех никакого не осталось, как бы и не жил никто там вовсе. Что распахали, а что и травой поросло да дождями размылось. Вот так, на месте когда-то веселого села, осталась одна единственная хата-дача Василия Ивановича. Сам Василий Иванович давно жил и работал в городе с женой своей. Детей у них не было, потому и на дачу свою приезжал с города он с женой своей часто, так как иных забот не имелось у них. Правда приезжали они в основном в теплое время года – по выходным, или же в отпуск. Надо сказать, что любил Василий Иванович и хату эту, да и вообще всю ту местность любил, где прошло его детство. Даже снится она ему, бывало, там в городе.

Проснулся он сегодня на даче своей рано, жену будить не стал, а сам за косу дедовскую, да и пошел косить высокую сочную траву, что во дворе и вокруг него поросла. Сначала во дворе выкосил, потом в саду, а потом вокруг огорода своего стал косить. Огород рос чудесный там, ибо земля была черной и жирной. Косилось ему пока легко потому, что и росы на траве было достаточно, и коса еще острой была, не затупилась. Косил он траву, а мысли его где-то, витали далеко. Может, это от того что, тишина вокруг стояла, что утро сказочно красивое было, может и от чего другого… Думал он о том, что жили на этом месте родители его, раньше родители отца его – баба Мария и дед Лука, еще раньше прадед Павло. И еще раньше жили его родственники тут. Сколько их тут жило, кто знает? В силу причин разных никаких сведений про его давно умерших родственников Василий Иванович не имел. Интересно было бы взглянуть на его давних предков сейчас, имей он такую возможность. Какова была их внешность, как разговаривали, во что одевались, чему радовались и чему печалились? Пели ли песни, танцевали ли танцы? Ходили ли воевать и побеждали ли? Про что говорили при встрече друг с другом? Как женились и как детей растили?