Эдуард Вайнштейн - Записки практикующего христианина. Письма 2005—2008 гг. к братьям и сестрам во Христе

Я рад, что тебе выплатили какие-то деньги. Считай, Александр Невский дал. А второй там над тобой – Дмитрий Донской, или Димитрий Солунский. У меня вот первый начальник в «Крестьянке» был Иван Рожнов. И я сразу понял, что против него идти не надо. Начальство нужно уметь чтить. И тогда оно для тебя будет Божьим. Ты помнишь, что без воли Божией ничего не бывает, а что мрачное происходит – это по нашим грехам и для нашей пользы. Не хочет Господь нам делать больно, да не понимаем мы по-другому. По этому поводу слышал я когда-то такую «притчу о лошади». В цирке дрессировщик репетирует с лошадью номер, при этом безжалостно стегая её кнутом. Лошадь прыгает, бока вздымаются, пена изо рта идёт. У дрессировщика спрашивают: «Что же вы так бедное животное мучаете?» А он сам, со слезами на глазах, отвечает: «Да я рад бы по-другому, но иначе она ничего не понимает!» Я часто вспоминаю эту историю, и стараюсь понимать Господа и без тумаков.

конец 2006-начало 2007гг.

Между прочим, насколько я помню эту библейскую историю, Иаков боролся с Богом, и за это был наречён Богом Израилем. И, борясь с Ним, он говорил: «Не отпущу, пока не благословишь». И Бог его благословил. И я слышал, что святые отцы толкуют эту борьбу как молитву. Человек молится Богу до тех пор, пока Он его не благословит. Так что, по-моему, в имени Израиль ничего плохого нет. Может, я чего-то не понимаю? А дух противления Богу называется сатанинским духом, потому что «сатана» и есть «противник». Слово же «жид» имеет происхождение от «иудея», то есть чётко выраженную национальную окраску. Для чего есть, конечно, основания, но иногда людям, имеющим соприкосновение с еврейской нацией, по родству ли или просто по дружеству, бывает больно это слово слышать. Есть жидовство, духовная зараза, а есть евреи, которые далеко не всегда «жиды».

Вообще, повторюсь, эти вопросы не главные. Сам знаешь, главное со Христом быть. И это трудно.

Рвётся там, где тонко, там и слабое место. И светло там, где истончается грубая поверхность вещей. Вот в тебе, на удивление, тонкое перемешано с грубым. Мне кажется, это твоя главная проблема. Тебе надо благодатью Божией совершенно изжить грубость, и вместе с тем нарастить силу, чтобы уметь эту тонкость защищать. Сила наращивается через несение креста, грубость же изживается, по-моему, только благодатью Божией. Именно грубость катастрофически действует на женщину.

Ты хорошо и правильно вспомнил о Державной иконе Богородицы. Это наша надежда, что будет ещё у нас Царь, что не лишена Россия до конца этого чудесного благодатного Присутствия Божьего. А в Англии, понятное дело, что худо дело, но всё-таки хотелось бы думать, что надежда ещё есть. Сорок или даже пятьдесят лет служил там митрополит Антоний Сурожский, и Церковь Православная там увеличилась в несколько раз за это время. Да и Америка дала нам отца Серафима Роуза, и этот святой теперь молится за свою Америку. Мою сестру, живущую в Америке, удалось по-настоящему заинтересовать Православием только через отца Серафима (Юджина) Роуза.

Да, ты прав, мы очень плохо соответствуем нашим именам. Но имена эти нам даны не просто так. И иногда, силою Божией, эти имена действуют, несмотря на наше недостоинство. Имя – тоже дар, от Бога полученный. Просто всё доброе в нас не наше, а Божие. А доброе в нас есть. И иногда даже нас касается великое и высокое. Просто мы не можем удержать эту благодать, и она уходит. А удерживается она смирением и кротостью.

Мой крест – работа. Поэт Николай Гумилёв говорил о себе: «Отправлять поэтов на войну всё равно что жарить соловьёв». Приблизительно так со мною соотносится работа экономистом в издательстве. Но я не ропщу, а верю, что это путь к вечной радости. Вообще, самое тяжёлое – нести на себе неверие, гордость и озлобление окружающих людей, иногда близких родственников. И это крест каждого христианина.

Ты, дорогой, просто не можешь меня не помнить: я был «повитухой» при твоём духовном рождении. И чтобы то, что с тобой происходит сейчас, имело смысл и цельность, и ты, а в гораздо большей степени N., должны меня помнить и хранить благодарность. И это никак не может ни вас унизить, ни меня возвысить. Просто так подобает. В каком-то смысле, тут даже нет ничего личного, это просто соблюдение духовного закона. А при его несоблюдении возможны всякие уродливые и болезненные деформации и метаморфозы. Я же, грешный, должен за вами следить и духовно заботиться, чтобы смысл произошедшего был полным и вечным. Если же вы не в состоянии соблюсти этот закон, то для уменьшения духовного ущерба с обеих сторон нам нужно по возможности ограничить общение.

Благодарить Бога можно через тех людей, через которых Он явил свою милость. Тогда в ответ будет новая милость от Него. И получается цепь спасения. Благодарность – милость – снова благодарность – снова милость, и так без конца. А неблагодарный теряет и то, что сначала было ему дано…

Рад, что ты так относишься к деньгам и работе. Это правильно. С другой же стороны, насколько я помню, у апостола Петра есть слова о том, что достаток, соединённый с благочестием, есть великое благо. И Господь, как правило, не оставляет прежде всего работой, во что не только верю, но и проверил жизнью не один раз. Просто дары Его нужно уметь ценить, чтобы от меньшего можно было спустя годы переходить к большему.

Когда-то Батюшка сказал мне такие слова: «Ты, говорит, в святые не лезь». Не знаю, правда, актуальны ли они для тебя или нет. Я про себя понял, что я обыкновенный грешник.