Олег Батлук - Баланс белого

Роберто выучился на археолога и начал раскопки в окрестностях Порчеллино. «Ищет следы Данте», – умилялись старики. Роберта пошла работать в городской музей. До ее прихода там под видом древностей выставлялась утварь, выброшенная местными жителями из окон во время ссор. После появления Роберты экспозиция значительно расширилась. Она привозила экспонаты из Большого Города и даже из Рима. Но настоящей жемчужиной новой музейной коллекции стали находки Роберто, которые он щедро передавал своей возлюбленной с пылу с жару, из щедрой на историю итальянской земли. Среди них не было следов Данте, но встречались вполне интересные экземпляры.

Об их помолвке до сих пор шепчутся платаны на центральной площади. Роберта была в белом платье, Роберто – в белом костюме. Когда они обнимались, то сливались в одно белое светлое пятно: их тел было не различить. До алтаря они не дошли.

Где затонувшая Атлантида, кто убил Кеннеди и почему расстались Роберто и Роберта – некоторые вопросы так навсегда и останутся без ответа.

Роберто забросил раскопки, стал профессором и теперь каждый день ездит на перекладных в университет в Большой Город. Роберта дослужилась до директора местного музея. Хотя «дослужилась» – слишком сильное слово, благо конкурировать ей пришлось бы разве что с котом Челентано, жившим при музее, но тот в директорское кресло не метил (как не метил он уже и всего остального). Новых экспонатов от Роберто не поступало, и музей захирел. Современная Роберта проводит рабочий день рядом с черепками, в каком-то смысле и своего счастья тоже. Сталкиваясь на улочках Порчеллино, эти двое теперь даже не здороваются. Они встречаются взглядом так, будто чокаются бокалами в ненависти – только осколки летят.

Но за красивой мифологией, к разочарованию романтиков, стояла-таки экономика. Дело в том, что мэр деревеньки в гробу видал и экономику, и хозяйство, и деревеньку, и свое мерзкое мэрство в целом. Его так и прозвали «мэр Порчеллино» – мэр Поросенок. Он толще кота Челентано, а это о многом говорит. Кругленький, розовенький, пыхтящий одышкой, неповоротливый, на коротких ножках – плоть от плоти своей деревни. Несправедливо утверждать, что мэр Порчеллино ничего не делает для своего города. Он делает. Он делает сайт. Уже третий год мэр собственноручно делает сайт деревни на бесплатном конструкторе сайтов. Первый год он выбирал фон. Второй год он выбирал шрифт. На третий год мэр Порчеллино, наконец, разместил на сайте первую информацию – про городской музей. Роберте, правда, было все равно. А коту Челентано – и подавно.

Все прочие обитатели этого последнего круга ада, на котором заблудился Данте, по неформатности не уступают своему мэру. Мой самолет уже пробил лбом московские облака и по-птичьи встал на крыло, так что я мог блаженно растянуться в кресле, перебирая в памяти драгоценную (для меня) россыпь милых чудаков Порчеллино. В предвкушении скорой встречи, в качестве аперитива к ней.

Первым делом я, конечно, вспомнил старушку Инганнаморте. Старушка Инганнаморте настолько стара, что поговаривают, будто это именно она видела в окрестностях Данте. Пожилая женщина не выходит из дома, сколько ее помнят. Ее содержит муниципалитет. Ей приносят продукты из местного магазинчика. Старушка Инганнаморте круглые сутки сидит у открытого окна своего дома возле центральной площади. С ней проживает собачонка, такая же древняя. Силы давно покинули четвероногую, и вместо лая животное шипит. С собачкой гуляют жители Порчеллино. Время от времени старушка Инганнаморте извлекает псину из недр своей пещеры и через окно передает ее первому встречному прохожему на улице. Прохожий выгуливает моську и тем же способом возвращает недовольно шипящую четвероногую субстанцию хозяйке.

Старушка Инганнаморте не просто сидит целыми днями у окна. В этом не было бы ничего странного, в конце концов так сидит половина жителей Порчеллино почтенного возраста, а старушку Инганнаморте считают именно что странной. В таком местечке, как Порчеллино, нужно очень сильно постараться, чтобы прослыть странным. Все дело в том, что старушка Инганнаморте сидит у своего открытого окна с огромным армейским биноклем цвета хаки. Для всех остается загадкой, как ей удается удерживать это оптическое чудовище в своих трясущихся руках. Некоторые из аборигенов так и не смогли привыкнуть к тому, что их в упор разглядывают в гигантский бинокль, когда они проходят мимо окон старушки. Остроумные старики, торчащие вместе с голубями на центральной площади, шутят, мол, вон, смерть опять выбирает себе жертву в четыре глаза. А возможно, и не очень остроумные. Потому что мнительная молодежь от этих слов каждый раз вздрагивает.

Следом за старушкой Инганнаморте в моей памяти возникла колоритная фигура синьора Герра, хозяина местной гостиницы. Если бы мы жили в Древней Греции, я бы сказал, что синьор Герра – это бог жадности. «Человек с зашитыми карманами» – говорят про него в Порчеллино. Он разговаривает с тобой, стоя полубоком, как бы пряча что-то в нафталиновых складках своей души. Приезжая в Порчеллино, я каждый раз останавливался в самом меленьком и затрапезном номере его гостиницы, практически в конуре, несмотря на то что остальные номера вечно пустовали. Синьор Герра ни разу не предложил мне переселиться, хотя я платил за конуру довольно приличные деньги даже по меркам Большого Города. В его случае это был бы слишком широкий жест, настолько широкий, что в результате синьор Герра просто разошелся бы по швам.

Конкурировать в жадности с синьором Геррой под силу только таксисту Феррари. При первом знакомстве с ним я подумал, что это прозвище досталось ему от местных острословов. Но оказалось, что это не прозвище, а настоящая фамилия, довольно распространенная в Италии. Определенно про таксиста Феррари можно сказать только одно: в гонки «Формула 1» его бы не взяли. Потому что трудно взять в гонки человека, который отказывается ездить за рулем. Весь свой рабочий день Феррари просиживает на стуле возле своего такси, припаркованного у гостиницы синьора Герра, и никуда не едет. Поездка на его такси стоит как билет на Луну у Илона Маска. От такой интенсивной «работы» у автомобиля Феррари периодически спускают колеса. Считается, что Феррари установил астрономический ценник из жадности в пику гостиничным расценкам своего доброго недруга синьора Герра. Он не мог позволить себе продешевить и брать за свои услуги мелочь возле такой дорогой гостиницы. Так вдвоем они и процветают бурьяном: отельер, который никого не селит, и таксист, который никого не возит.

Чудаковатости на палитру странностей Порчеллино добавляет и единственный в округе ресторатор, владелец остерии Месье Мишлен. Вот это уже точно не настоящее его имя, как можно догадаться. До мишленовской звезды местной остерии так же далеко, как коту Челентано до самого Челентано. Непросто получить звезду Мишлена, если в твоем меню – одна пицца. «Одна пицца» – имеется в виду не «только пицца», а буквально: один вид пиццы, и больше ничего. То есть суммарно – одно блюдо. Возможно, именно на этом рационе и распух мэр Порчеллино. При этом у Месье Мишлена есть существенный баг: он слишком худощав для повара. Старики в остерии постоянно ворчат про то, как можно питаться у повара, который не может сам себя накормить. Мэр Порчеллино и тот больше годится на эту роль, со своими весомыми достоинствами, свисающими со всех сторон его шарообразного тельца.