Кира Грозная - Кудряшка

Лёшка считал себя похожим на Рокко. Подражая Рокко, он носил кудрявую чёлку на бок. Список Лёшкиных девушек, с его слов, достиг ста пятидесяти, но до меня он ни к одной не относился серьёзно. Я гордилась своим «трофеем» и была счастлива.

Когда началась моя служба, страсть не утихла, и в управление я приходила сонная, вялая.

– Ты по ночам чёрт знает чем занимаешься, вот и соображаешь плохо, – замечал Гришка. – Интимная жизнь не должна мешать работе. Бери пример с меня!

– У тебя вся шея в засосах, – огрызалась я. Гришка довольно смеялся (у него это получалось дебиловато, с высунутым кончиком языка и прищуренными глазами).

Да, работа Гришки не страдала от его амурных дел! Несмотря на внешнюю Гришкину легковесность и даже раздолбайство, его в кадрах ценили – за опыт, за связи, за въедливость. Ни одной справки не пропустит, не проверив. Гришка ездил по дальним подразделениям – в Псков, в Мурманск, в Петрозаводск. «На линии» у него была слава дотошного проверяющего.

Иногда Гришка и меня брал с собой – чтобы училась. В подразделениях управленцев встречали накрытым столом, а то и баней, зазывали на охоту и на рыбалку, соблазняли шашлыками и ухой. Дохлый номер: Гришка по приезде требовал всю документацию и дня два тратил на изучение толстых папок. Приём на службу, увольнения, работа с советом ветеранов, «секретка», наставничество… Особенно почему-то его интересовали суды чести. В отделах кадров, где это направление работы не было развито, Гришка сам его налаживал. Зато после его визитов никого не наказывали: недостатки он находил, но всегда писал, что они устранены в ходе проверки. И это правда.

В моей же деятельности «косяков» хватало. Однажды я получила телетайп из дежурной части, вбила данные в справку да отправила её в Москву. Там была графа «Утрачено табельного оружия (штук)» – и напротив размазанная цифра. Потом выяснилось, что это ноль. А мне показалось – восьмёрка…

После моей справки к нам проверка из Москвы чуть было не нагрянула! Добрейший начальник отдела кадров, Сергей Петрович Фокин, в первый и последний раз на меня голос повысил. Даже Сам Самыч заинтересовался моей персоной!

– Ой, уморила! Отправила нас в «негативный обзор» и лишила премий ко Дню милиции, – веселился (хотя следовало плакать) мой сосед по кабинету, Стасик из Барнаула. Мы звали его так, потому что Стасик часто восклицал: «Меня советская милиция из Барнаула вытащила!» – и хлопал ладонью по столу.

– Десять «волын» за неделю утрачено, ха-ха-ха, – мелодично смеялась Рита Чиж. Видимо, мечтала, чтобы мне выговор объявили, а тут до него рукой подать!

Гришка не смеялся. Он меня отмазал – в московском ведомстве сидел его кореш, – однако позже устроил выволочку. Дескать, голову надо включать, когда работаешь с документами (в этом месте Гришка поднимал вверх указательный палец), чтобы таких ляпсусов больше не было, – а иначе какой из тебя психолог?

Я болезненно пережила свой первый серьёзный прокол. И с тех пор действительно стала внимательнее.

Освоившись на новом месте, я решила провести тестирование в коллективе. Изучить личностные качества, написать заключения с прогнозами. В общем, запустить «пробный шар», показать себя. Добрейший Сергей Петрович поддержал меня и дал сотрудникам указание отнестись к исследованию серьёзно.

Я приготовила батарею длинных многошкальных тестов. Но хотелось как-то разрядить обстановку – и я придумала, как этого добиться.

Есть такой тест Розенцвейга, с картинками. На них изображены сценки из жизни, показывающие её различные стороны – на работе, на отдыхе, дома. В каждой сценке два активных персонажа. Один из них произносит реплику. Испытуемый – второй персонаж. К нему пририсован пузырь без текста, и его задача – ответить первому. Оценивается адекватность, коммуникабельность, агрессивность… да много что.

Большинство ситуаций были профессиональные, но редко встречались такие, которые подошли бы моим подопечным. Например: «Я знаю, что ты собрался на рыбалку, но подежурь-ка за меня, приятель!». Что ответить? Большинство ментов, как я догадывалась, пошлют абонента подальше.

Недолго думая, я изготовила карточки с собственными рисунками. Все ситуации на картинках – из жизни ментов.

Например, милиционер в дежурной части получает по телефону ориентировку об убийстве, а к нему подходит старушка и говорит: «Сынок, у меня сумочку отняли…» (Реплика – ответ старушке.) Или – стоят в строю милиционеры, один из них грязный и оборванный, с подбитым глазом. Перед строем офицер, который говорит оборвышу: «Я знаю, Морковкин, что вы обезвредили опасного преступника, но это не даёт вам права являться на развод в таком виде!» (Ответ Морковкина начальнику.) И всё в таком духе.

Мои картинки вызвали восторг у милиционеров. Особенно им приглянулся Морковкин. Пришлось выпускать целую серию «комиксов», посвящённых этому герою.

Наконец дошла очередь до Гришки. Он тоже пришёл тестироваться.

Гришка лениво просмотрел карточки и поинтересовался: кто такое выдумал? Пришлось рассказать ему про Розенцвейга.

– А эти ситуации – моя выдумка, – похвасталась я.

– А у Розеншвайга – хуже?

Я улыбнулась. И Гришкина неосведомлённость в отношении психологических методик, и то, как он смешно переврал фамилию создателя теста, вызывали умиление.

– Нет, не хуже. Там показаны ситуации не из нашей жизни, – снисходительно объяснила я.

– Но ведь, предлагая милиционеру разрешить служебный конфликт, ты прямо-таки заставляешь его отвечать неискренне! Я, например, в форме никогда не отвечу искренне. А в другой ситуации – могу взять да ляпнуть. Поняла теперь?

Я помолчала, сбитая с толку. Потом промямлила:

– Tы хочешь сказать, что…

– Я хочу сказать, что тебе лучше использовать картинки Розен… как его… Розенкранца. Наверное, они подходят людям любой профессии. Да и зачем мудрить, что-то придумывать, рисовать, если уже есть проверенная методика. Ведь так?

– Так, – пробормотала я.

Гришка меня попросту заткнул за пояс! И сказать больше нечего.

– Ладно, девочка, – Гришка встал из-за стола, надел свою неизменную кепку, – впиши за меня мои реплики, а то мне некогда. До завтра!

И он вышел, аккуратно прикрыв дверь. Я осталась сидеть, разглядывая картинки…

Конечно, мы с Гришкой не всегда вели серьёзные разговоры. Случалось, что просто валяли дурака.

В соседнем кабинете сидели двое со смешными фамилиями: Куманец и Скорохват. Оба были старшими инспекторами кадров по ОП (то есть «особым поручениям»). Саня Куманец, тощий, остроносый, с веснушками и глазками-бусинками, напоминал моего героя Морковкина. Лёха Скорохват, тучный и хамоватый, был алкоголик. Никакими средствами воздействия Сергею Петровичу не удавалось заставить его являться на работу трезвым.