Кира Грозная - Кудряшка

– Гриш, а… какие отношения у нас с тобой? Как их классифицировать?

Гришка вопросительно уставился на меня.

– У нас ведь никакого намёка на служебный роман. А просто дружить мужчина и женщина не могут, так?

– А, я понял, – проговорил Гришка. Он опять поднял глаза, пытаясь найти ответ. И нашёл.

– Я, ёжки-матрёшки, твой духовный наставник, – изрёк Гришка. – Тебя, скудоумную, ещё лет десять учить.

– Чему это ты собрался меня учить? – удивилась я.

– Ну, хотя бы хорошим манерам.

Я опешила. Гришка сидел передо мной, нахально посмеиваясь.

– Да, да, – произнёс он, явно наслаждаясь моим замешательством. – Неделю назад мы бухали с пацаном из анального контроля, помнишь?

Смущённая, я не сразу сообразила, что Гришка имел в виду «зональный контроль».

– Вспомни, как ты себя вела, – Гришка сделал негодующую гримасу. – Ты меня позорила на каждом шагу. Сама хватала бутылку и наливала себе коньяк. Сама хватала зажигалку и прикуривала. Сама! Пацан был в ужасе. Когда ты не видела, он бросал на меня взгляды, будто хотел спросить: «Что это за чудище?»

– Я – чудище?

– А кто же ещё? – Гришка пожал плечами.

– А что мне следовало делать? Как себя вести? – Моё возмущение уступило место растерянности. Я чуть не плакала.

– Ждать, ядрёна-матрёна, когда мужчины тебе поднесут зажигалку! – взвился Гришка. – Сидеть смирненько, пока тебе не нальют! Ты ведь не гопница? Ты – леди, ёж твою медь!

Я сидела пришибленная, не зная, что ответить. Истины, гневно поданные Гришкой, как заповеди некоего священного кодекса, которые я нарушила, никогда раньше не приходили мне в голову.

– Ну вот, это был пункт первый, – произнёс Гришка уже более миролюбиво.

– А второй? – жалобно спросила я.

– Ох, ёлы-палы… Получи, раз напрашиваешься. Ты, Вик, одеваешься как свинья.

– Чего? – я не могла поверить своим ушам.

– Ну, что это такое? – Гришка ткнул пальцем в мой свитер. – Что это за хламида? А что это за рейтузы?

– Это легинсы…

– Хрюгенсы, блин! Где строгий костюм? Где причёска деловой женщины? Что это за патлы? – Гришка больно дёрнул меня за волосы.

Я всегда считала, что у меня красивые волосы. Я и сегодня люблю носить их распущенными…

– Короче, свинья ты, Вик. Свинья и есть, – подытожил Гришка.

– Сам ты… – у меня не нашлось слов.

– Ну, девочка, не сердись на своего духовного наставника, – вдруг смиренно проговорил Гришка. И даже губы надул, показывая всем своим видом: как можно на него сердиться?

Злости и обиды как не бывало. Мы сидели и, улыбаясь, смотрели друг на друга…

Вскоре я вышла замуж. Свадьбу справили без особых церемоний. На излёте девяностых в моём кругу не устраивалось банкетов: берегли каждую копейку. Нам с Алексеем к тому же предстояло снимать комнату.

Однако кое-что было приоритетнее жилья. Я не хотела оставаться «свиньёй», а это требовало затрат.

В течение следующих месяцев, перекроив скудный семейный бюджет, я приобрела на Звёздном рынке два «деловых костюма». Один – коричневый, велюровый (бесформенная юбка до колен и однобортный жакет на молнии с подкладными плечиками), второй – серый, букле (широкий свитер с воротником-хомутиком и прямая юбка до середины икры). Я гордилась своими обновами и носила их на работу. А непослушные волосы стягивала в кичку на затылке. Или заплетала французскую косу.

– Вот теперь ты – настоящая леди, девочка, – тепло произнёс Гришка.

И прочувствованно моргнул.

Родители сняли нам с Лёшкой комнату на Пушкинской улице, близ Невского проспекта. Помимо нас, в квартире жила простая, как валенок, зато честная и добрая бабуся.

И началась наша самостоятельная жизнь! Без «долдонов», как выражался Алексей, подразумевая и тех и других родителей. Первое время мы только и делали, что устраивали «оргии» (так называла моя мама наши вечеринки). Глуховатая соседка терпимо относилась к гостям, которые являлись почти каждый вечер.

Однажды я решила пригласить домой Гришку.

Гришка пришёл не один, а с подругой Лидой. Она мне нравилась: интеллигентная женщина лет тридцати, с чувством юмора, полноватая, но миловидная. Симпатизируя Лиде, я мечтала, чтобы Гришка ушёл к ней от жены.

Мы появились на Пушкинской улице одновременно. Я и Лида возвращались с работы, а Гришка – «с объекта» (дежурная отговорка любого мента, оправдывавшая его отсутствие на службе: дескать, «на объекте» был).

Алексей, вероятно, тоже был «с объекта». Он сидел за столом и пил коньяк из гранёного стакана.

– Милый, здравствуй! – преувеличенно радостно воскликнула я, влетая в комнату и целуя мужа в щёку. – А у нас гости. Познакомься: Гриша, Лида…

Лёшка вяло отреагировал на мой поцелуй с приветствием. Лицо его было хмуро. Гришка вырос на пороге комнаты и сразу как-то испуганно обратился к Алексею:

– Лёха, привет! Пошли покурим на лестнице.

Алексей неторопливо повернул голову и окинул Гришку тяжёлым взглядом. Потом спокойно произнёс:

– Ну, пошли.

И вышел вместе со стаканом. Гришка – за ним.

– Надеюсь, не подерутся, – с улыбкой проговорила Лида.

– Ведь вроде не из-за чего, – пробормотала я, радуясь про себя, что Гришка пришёл не один.

– Пошли на кухню, приготовим поесть чего-нибудь, – предложила Лида, как старшая женщина.

Мы готовили ужин, когда в квартиру проник шум драки. Вскоре вошли Лёшка с Гришкой. Первое, что бросилось в глаза: несоответствие между их оживлёнными довольными лицами – и явными следами мордобоя на них.

– Вы чего, ребята? – воскликнула я.

Лёшка не ответил. Он улыбался, прижимая к груди руку, обмотанную окровавленным носовым платком.

– Всё нормально, я Лёху учил удары стаканом отбивать. Приём такой есть, спецназовский, – спокойно отвечал Гришка. Он заметно побледнел и выглядел немного растерянным, но тоже улыбался. Поддерживая Алексея под руку, Гришка препроводил его в ванную. Нас с Лидой они не пустили, потребовав «сообразить чего-нибудь порубать». Мы бросились накрывать на стол.

Ужин получился коротким и вялым. Все жевали молча. Если я заговаривала о чём-то, меня никто не поддерживал. Выпив сто грамм, Гришка вдруг помрачнел и засобирался домой, поторапливая Лиду, которая с удовольствием наворачивала жареную картошку.

– Хватит жрать, родная, поехали.

Алексей не пытался удерживать гостей:

– Что, пора? Ну, счастливо, заходите как-нибудь.

После ухода гостей я заставила мужа показать рану. Устрашающий разрез на ладони, в полсантиметра глубиной, под повязкой продолжал кровоточить.

– Вы идиоты, – не утерпела я. – Нельзя было обойтись без этих штучек? Дешёвые понты, игры для мальчиков-переростков…

Алексей хмуро покосился на меня. И неожиданно улыбнулся: