Анатолий Воробьев - Любовный лабиринт Тонки

– И не будет?

… -Мне кажется, мы отвыкли друг от друга.

– Да, что-то такое есть, я и слова сразу не найду…

– Пытаемся играть, что всё, как прежде, ещё лучше…

– А надо просто… помолчать? – неуверенно спросила она.

– Я не знаю… Кто-то сказал, что существует два типа людей: одни любят уметь, их зовут мастерами, другие любят искать. Иного не дано.

– Ты любишь искать?

– Нет, Мил, я не люблю уметь.

– Ты первый раз меня так назвал… Наверное, и правда, мы изменились, но пока не можем этого заметить.

– Ты говорила, мы поедем куда-то?..

– А… да, – согласилась она, помолчав, – я сейчас!

И пошла по дорожке, пока не скрылась за дверью. Та, жалобно скрипнув, закрылась за ней.

Появилась Милка с другой стороны. На ней был чёрный кожаный плащ и тот же, что и вчера, белый берет.

Взяла его руку.

Потом пропустила вперёд и пошла за ним.

Когда он уже одевался в прихожей, она подошла сзади, обняла его и сказала :

– Я знаю…

– Что, Милка?

– Молчи!

И она увлекла его за собой в дом.

Они оказались в зале. Он подошёл к столику, где стоял магнитофон:

– Милка, а Высоцкий…

– Молчи, – перебила она его, – ничего не говори… Вообще ничего.

В этой комнате был полумрак, свет они не зажгли. Было тихо, на стене мерно тикали часы.

Она коснулась губами его губ. Еле-еле.

Может, показалось?

– Только ничего не говори, – повторила она. – Давай обойдёмся без слов?

И стала целовать его, шепча :

– Ничего не делай… Я сама.

Она опустила руки, тряхнула плечами – и плащ, шурша, упал на пол.

Где-то в это время её мама торговала цветами, а, может, уже и ехала домой, его мама… скорее всего, читала лекцию в университете, её отец и брат купались в море и пили пиво, его брат, возможно, шёл из школы или гонял по школьным коридорам с товарищами…

По дорожкам Друскининкая, где ходили они вдвоём, не спеша гуляли совсем другие люди… И какая-нибудь не известная им пара купалась на их пляже, и между ними тоже появлялась эта тонкая тёплая хрустальная ниточка… Хотя, вряд ли, холодно уже.

– Иди за мной, – Милка завела его в спальню и прикрыла дверь.

Присев на кровать, стянула через голову свитер и помогла ему снять его.

«Я хочу, чтобы мы с тобой стали одним целым… Как было в Друскине.»

«Лошадь скучает, я думаю, без нас…»

Они говорили, не разжимая губ. Глазами. Через глаза… Или?

Словно они оказались внутри сферы в невесомости: они могли кувыркаться, легко оттолкиваясь от стен, плавать вокруг друг друга и, когда оказывались далеко, протягивали руки – и неведомая (нет, ведомая!) сила притягивала их снова.

И если бы сейчас сказать что-либо, то оно повисло бы в воздухе, как капля воды, колеблясь и пульсируя от малейшего шороха, звука…

Милка сидела у изголовья кровати вся пунцовая, не понимая, где находится. Антон, Тонка, встал и подошёл к окну, повернулся… но ничего не сказал.

– Тонка, почему ты так поздно приехал? – прервала она тишину.

– Я не мог раньше.

– Потому что я не звала?

– А этого времени не было, Милка! Ты только вчера приехала из Друскина – и вот я!

– Куда же оно делось?

– Никуда. Его не было!

– А дальше что?

– А дальше – армия, Милка! Полтора года без тебя!

– Разве ты не приедешь в отпуск?!

– Я совсем забыл…

– А дальше?

– А дальше у нас никогда не будет с тобой. Будет всегда только сейчас. Ни прошлого, ни будущего… Мне никого не нужно, кроме тебя!

– Давай будем всегда вместе?

– А…

– А ты приедешь ко мне! И мы будем жить.

– А если бы у нас появился ребёнок?

– Не думала… Было бы волшебно!

– Ты будешь растить его одна?

– Почему одна, глупый?! Глянь, сколько нас: моя мама, твоя, отец, братья! Нас так много, что не сосчитаешь!

– И он будет похож на нас.

– Вылитый – мы…

– Это наваждение… Ты попадаешь под мои чары, когда я приезжаю. Я – такой, когда рядом, а когда далеко – меня забывают.

– У нас с тобой каждую минуту что-то происходит, что-то необъяснимое… Так бы и было всегда!

– Вот мы уже и загадываем…

За окном пошёл дождь. По небу неслись рваные облака, ветер гнал их, как будто ему не терпелось побыстрее их растрясти, выжать и отпустить вверх. Проглядывало солнце. За окном творилось такое, когда синоптикам становится неловко за то, что они предсказали… А, может, им всё равно.

А вдруг их состояние передаётся и природе? И вот снаружи то, что у нас внутри. А если отойти, скажем, на километр, может, меньше – и там солнце, тихо, птички поют…

– Поедем в город? – она встала, румянец почти сошёл с её щек, -господи, – засмеялась она, -где тут чьё?

И принялась одеваться.

– А мы не столкнёмся с твоей мамой, когда поедем?

– А даже если и столкнёмся… И что? Тонка, мой Тонка! Я вспомнила тебя, и мне никто не нужен, нужен только ты! – и она закружилась по комнате.

Дождь прекратился, выглянуло солнце.

Видимо, связь всё же была.

Хотя через пять минут опять посерело и заморосило.

По пути к остановке они не встретили её маму.

Троллейбус катил, мешая колесами грязь и обдавая ею тротуар. Прохожие отскакивали и жались ближе к домам.

– Милка, смотри! – Антон показал на дом, мимо которого они проезжали. – У вас в Минске жил японец?

– Какой японец, Тонка? – она смотрела на него. – О чём ты говоришь?!

– Надпись: « Вулица Сурганава».

– Это – по-белорусски. Понимаешь? Жил такой человек – Сурганав. По-русски, был бы Сурганов.

Они проехали мимо базара. Мелькнуло на противоположной остановке лицо, очень похожее на Ирину Михайловну.

– Нам на следующей уже выходить, – толкнула его в плечо Милка, – эй, просыпайся!

– Пойдём в «Космос»? – предложила она, когда они едва успели увернуться от летевшей грязи из- под колёс троллейбуса.

– «Космос» – это что?

– Это наш кинотеатр.

– Пойдём.

Они прошли мимо гостиницы «Лебедь».

– Высокая, правда? – задрала голову Милка. – Там, на самом верху, на двадцать втором этаже есть кафешка.

– Не пойдём сегодня, – ответила она на его немой вопрос.

Внутри кинотеатра было тихо. Никого. Рабочий день. Только в углу справа возилась уборщица с тряпками и шваброй. Милка пошла к афише и стала читать названия фильмов.

Вошли двое парней и остановились в дверях. Один повёл взглядом и остановил его на Милке. Антона не заметил.

Он так долго смотрел на неё, что она невольно почувствовала, поверну-лась… и заулыбалась :

– Мишка!.. Откуда ты?!

– Милка! А я смотрю: ты – не ты?! – пошёл он ей навстречу.

– Решила сходить на что-нибудь? Сто лет не виделись!

– Антон! – она позвала Антона.

Мишка повернулся, когда Антон встал и пошёл к ним.

– Знакомтесь! – Милка сделала маленький шажок назад.

– Михаил! – протянул руку тот.

– Антон, – он пожал протянутую руку.